Пепел (СИ)

Готовить сам ничего не стал, хватило прошлого раза и сгоревшей сковородки. На всякий случай набрал полуфабрикатов, пару готовых салатов, апельсинов для сока и даже тортик. Марафетился тоже долго: никак не мог определиться, в рубашке быть или по-домашнему. В итоге выбрал рубашку, облился духами, включил телек, где по традиции вещали «Иронию судьбы», и плюхнулся на диван ожидать звонка. Мы договорились в четыре созвониться, поэтому я отсчитывал минуты, предвкушая лучшую ночь в году.
Но вот и четыре пробило, а там и половина пятого. Логичное дело, мне не нравилось ожидание, особенно когда в груди огоньки загораются. Я дергал ногой, пытаясь соблюдать спокойствие. Может, она там платье и белье выбирает? Может, хочет сразить меня наповал?
В пять вечера я не выдержал, написал сообщение. А через десять минут позвонил, но звонок остался без ответа. Ее мобильный был включен, гудки шли, однако никто не брал трубку.
Ладно! Может, на вибро стоит, может, она со своей подружкой там щелкает языком и просто не слышит. Так что я решил дать еще час Рите, всякое ведь бывает.
В семь часов я уже оставил больше двадцати пропущенных. Ходил злой как черт по комнате из угла в угол, разглядывая гирлянду, которую повесил на окно. Звезды переливались ярким светом, создавая романтическую атмосферу. Затем мой взгляд зацепился за белую искусственную елку, что возвышалась на журнальном столике. Под ней лежали мандарины и подарок для Риты.
Я не знал, что ей нравится, поэтому купил розу в прозрачной коробке, вспоминая, что в детстве любимой сказкой Марго была «Красавица и Чудовище». Когда увидел эту алую розу, сразу улыбнулся и, не думая ни минуты, попросил упаковать.
В восемь в голову полезли страшные мысли. Вдруг беда приключилась с ней или с ее родными, вдруг она просто не в состоянии позвонить. Мне сделалось дурно, настолько, что уже и усидеть на месте не представлялось возможным. Елка начала раздражать, а огоньки-занавески действовать на нервы.
В девять позвонила мать:
– Витечка, хотела поздравить тебя с праздником, – пропела соловьиным голоском в трубку.
– Оставь свои поздравления для нового мужа, – огрызнулся. Мы не общались. У мамы теперь была другая семья: мужчина, которого, вероятно, она любила и ценила больше нас с отцом. Как забавно бывает – минутное удовольствие значит больше того, кто считал тебя центром вселенной.
Я ненавидел мать.
– Ты уже взрослый парень, а продолжаешь меня попрекать и отчитывать, словно маленькую девочку.
– Я не отчитываю тебя, ты могла бы и не звонить.
– Витя, это нормально, что люди расходятся. Любовь не вечна, – пыталась достучаться до меня мать. Она и подарки присылала, правда, на старый адрес, новый не знала. И в гости звала, и увидеться хотела. Но я четко провел линию – в моей жизни нет места предателям, дважды предателям.
– Сходиться потому что по любви нужно.
– Я любила твоего отца, просто так бывает. Иногда обстоятельства выше наших желаний.
– Ой, только давай без этого, – еще больше раздражался я. Время тикало, Риты не было, мать кипятила мозг. Вселенная явно решила подшутить, не иначе. – Обстоятельства и постель другого мужика – разные вещи. Все, мне некогда. С новым годом.
На этом я сбросил вызов, посидел еще немного на диване. Снова набрал Романову, и снова без ответа. Плюнув на все, схватил шлем, накинул куртку и помчался к ней. В конце концов, если с Марго приключилась беда, я должен быть рядом.
Гнал на байке на запредельных скоростях, обгонял одного, другого, игнорировал красные сигналы светофора. В глазах пелена, по венам скользил лед, но в груди полыхал огонь. Возможно, то был адреналин, который не позволял мне замерзнуть в самый холодный день декабря.
Остановился напротив двора Риты, кинул шлем на землю и вбежал по ступенькам во двор, оглядывая пустую унылую площадку. Я помнил с детства и подъезд, и номер квартиры, и окна Романовых. Только теперь здесь стояла железная дверь с кодом, что осложняло задачу.
В центре двора возвышалась высокая пышная ель, а под ней сидели две пушистых собаки. Я двинулся в их сторону, думал, просто удостоверюсь, что дома никого нет, и пойду искать дальше. Однако в окнах кухни горел свет. Там кто-то ходил, издали было плохо видно, да и темнота с туманом добавляли проблем. Не придумал ничего лучше – вытащил телефон, навел камеру, пытаясь рассмотреть силуэты.
 
А потом на балконе открылось окно.
Я не осознавал, что перестал дышать, пока легкие не начали гореть от недостатка кислорода. И телефон не нужен был, чтобы разглядеть Риту. Она вскинула голову, разглядывая небо, на котором не горела ни одна звездочка.
Мне хотелось крикнуть, позвать ее. Я разомкнул губы, однако не смог собрать по буквам имя любимой девушки. Махнул головой, пытаясь понять, какого черта она стоит непринужденно на балконе, какого черта она сейчас не в моей квартире. Руки сами потянулись к мобильному, дрожащими от холода пальцами набрал в последний раз номер Риты.
Я видел, как она отвела голову в момент гудка, а потом снова устремила взгляд на небо. Безразличный взгляд. Словно я никогда ей не был по-настоящему нужен.
«Любовь не вечна», – вспыхнули слова матери.
«А ты не думал, что она просто крутит тобой?», – пронеслась набатом реплика Кира, подобно отрезвляющей пощечине.
Собаки вдруг завыли, а может, это сердце у меня в очередной раз сломалось. Господи, ну надо же… Дважды в одну и ту же реку.
Я провел рукой по лицу и от греха подальше скрылся за деревом: не хотелось попадаться Рите на глаза.
Проклятые псы лаяли, демонстрируя клыки. Они скалились, отчего-то видя во мне врага. Я схватил камень, лежавший возле ног. Злость и негодование накрывали, словно огненную стрелу вонзили в старую незажившую рану. Кипяток опалил каждую клетку в теле, я замахнулся на собак, сжимая камень в ладони, но в итоге не кинул. Животные же не виноваты, что Витя дурачок.
– Да и плевать, – прошептал про себя. – Не хочешь, будь по-твоему.
 Глава 40 - Рита 
 
Отец испортил все, что только можно!
И если до этого я пыталась принимать его выходки, то сейчас готова была кинуться свирепой кошкой, заставить почувствовать всю ту боль, что испытывала сама.
А начиналось-то как хорошо – папа ушел на работу, но в три часа дня вернулся обратно, заявив, что его подменяют, якобы договорился. Я расстроилась, и как-то уж сильно настроение отразилось на лице. Не говоря ни слова, молча ушла к себе в комнату. Только плюхнулась на кровать, планируя написать Вите, что не смогу провести с ним вечер, как отец вихрем влетел в спальню.
– Я смотрю, ты не особо-то рада моему возвращению, – прорычал он, выхватив из рук сотовый. – Опять собираешься с этой своей вертихвосткой гулять? Хватит!
– Пап, при чем тут Наташа? – я подскочила с кровати, буравя его глазами.
– А при том! Эта ветреная девица связалась с каким-то бандитом.
– Не называй ее так! – крикнула, сжав руки в кулачки. А тут и мать на пороге нарисовалась.
– Рита, прошу, мы с отцом волнуемся. Я видела этого парня, он выглядел жутко.
– Это ее выбор, при чем тут я? – искренне не понимала.
– Моя дочь – не для панели росла! – взвыл отец, по челюсти его ходили желваки.
– Ну да, – усмехнулась я, нервы были уже на пределе. – Твоя дочь росла, чтобы быть мешком и личным мячиком. Ах, конечно! Ты же у нас собрался вечно точить зуб на своего бывшего лучшего друга. Только время не стоит на месте, пап! Ты зациклился на своих «хочу», мы твоя семья, а не роботы!
В ответ отец отвесил мне пощечину. Сильную. Жесткую. Полную ненависти и раздражения. Щека предательски горела, глаза наполнялись слезами, но я сглотнула и растянула губы в наигранной улыбке, ощущая во рту металлический привкус.
– Паша, Паша! – ожила вдруг мать, вырастая передо мной. – Успокойся, прошу тебя. Она же ребенок!
– Ребенок без мозгов, такие вещи своему отцу говорить! Да чтоб ты понимала! – парировал папа, пока мама его силой не вытолкала из комнаты.