Сфера времени (СИ)
— У воеводы в первую очередь бы искали, а так мало кто додумается в ту часть города податься. Да и к реке ближе.
— Да не! — Юра аж в седле поёрзал от нетерпения. — После того как ты в вино боярам Фросин «спирт» подлил, они ещё долго никого искать не статут.
Ефросинья на это замечание только хмыкнула. Опять скажут, ведьма рязанская потравила бояр.
— Ретку забрал? — поинтересовалась она встревоженно.
— Забрал, — отозвался Жирослав, — и невесту свою, и пса твоего лопоухого. Отвез их в Свято-Троицкий монастырь к матери Фотинье. Там ей всяко лучше будет, чем невесть где.
— Может, ты тоже, — начал было Давид, но Фрося крепко сжала его руку и едва слышно произнесла:
— Нет.
Дальше ехали молча.
В доме у Харальда ютились ближайшие слуги, решившие следовать за своими хозяевами, куда бы те ни отправились. «Дворяне. Люди с княжеского двора», — про себя отметила Фрося. Кажется, еще Андрей Боголюбский ввел этот термин в противовес боярам. Вот теперь и видно, кто действительно верен. Двенадцать человек, и среди них, что приятно, были Илта и Ждан. Парень тихо, но очень настойчиво просил кухарку остаться у его матушки и никуда не ехать.
— А кто господам есть готовить будет? А время княгине рожать придёт, кто воду согреет да травки заварит, а? — змеёй шипела обычно покладистая девушка.
Но это был не единственный очаг скандала. Не успев зайти в избу да отдать распоряжения, чтоб весть в детинец отправили да лодки на воду спустили, Давид затеял спор с Ильёй.
— Ты останешься в городе! — скомандовал князь. — Тебя вече воеводой выбрало. Не я над тобой глава, а люд Муромский! Негоже со мной идти!
— У тебя что, мечей много, от помощи отказываться? — басил Илья раздраженно.
— Я всё равно во Владимир пойду к князю Всеволоду. Его воины под моими знаменами будут, к стенам придут.
— Ты лучше обоснуйся неподалеку и подожди: через месяц-другой перегрызутся бояре да прибегут тебя обратно звать. А возьмешь у Всеволода помощь и не заметишь, как стола лишишься.
— У меня и так его нет. Не спорь. Не как князь воеводу прошу, но как друг друга. Бесчинствовать же бояре будут, а у люда лишь на тебя надежда. Оставайся! — И когда Илья кивнул, продолжил:
— Да, вот ещё что тебя попрошу сделать. Коли кто с данью придёт, али суда запросит, ты ко мне посылай. Не важно, во Владимире я сяду или совета твоего послушаю.
— Хорошо, княже. Сделаю. Только я тебя тогда тоже, как друг друга, прошу. Забери Настасью из города. Боязно за неё. Сыновья-то мои и так с женами да детьми с тобой отправятся, пусть и она едет. Мне спокойней будет.
Согласился Давид, пообещал сберечь родню.
Так и отплыли с утра на трех ладьях, в которых женщин было немногим меньше половины.
— При попутном ветре мы чрез два дня будем у излучины. Там есть небольшое селение, можно остановиться и отдохнуть да гонца во Владимир отправить, чтоб гостей встречал. А сейчас, пока ветер не схлынет, лучше до вечера не причаливать, — высказал свое мнение Юра на общем совете.
— Ты забываешь, что на ладьях есть женщины, которым необходим отдых и горячая еда, — Давид недовольно нахмурил брови.
— Горячая еда и отдых нужны всем, хотя спать на земле немногим удобнее, чем в ладьях. Да и лучше потерпеть, поев мяса вяленого с лепешками, чем с половцами или разбойниками лесными встретиться.
— Разбойники и ночью могут напасть, — отозвался князь, всматриваясь в лесистый берег: вроде блеснуло между веток что.
— Могут, но, к сожалению, посреди Оки не заночуешь, снесёт на мель, не выберемся потом.
Князь взглянул на уставших воинов, которым, случись ладьям сейчас пристать к берегу, придётся вытаскивать их и разбивать лагерь. Прав брат. Пока ветер в парусах не стих, лучше плыть.
— Ладно, идём. Проверь рулевых и вперёдсмотрящих, остальные пусть отдыхают, попутный ветер на реке — дело редкое, посему пока есть, пользуемся.
Ветер действительно дул в паруса весь длинный летний день. Но вот блеклое солнце, так и не показавшееся из-за туч, начало катиться за горизонт, и Давид дал команду причаливать.
Фросе не единожды приходилось читать, что реки в средневековье заменяли дороги. Путешествовать по ним быстрее, удобнее и безопаснее. Правда, безопаснее, как оказалось, ровно до выхода на берег.
Пасмурное, неласковое небо расщедрилось первыми каплями дождя. Дно ладьи заскребло о песок. Неприятный звук, еще менее приятное ощущение. Воины начали спрыгивать из лодок на мелководье. Молчаливые, напряженные. В доспехах и шлемах. Вышли на берег, осмотрелись кругом, нет ли опасности. Вроде, и не ждет никто. Только капли дождя шумят, барабаня по листве, да ветер играет в ветвях. Дали сигнал, чтоб другие на берег выходили. Спрыгнули на мелководье лошади, поднимая фонтан брызг. Давид прямо в сапогах спустился в воду.
— Давай я тебя на берег отнесу, — произнёс он, протягивая руки супруге. Фрося положила ладони на крепкие плечи, улыбнулась в ответ, как вдруг увидела летящую в них стрелу. На крик времени не хватило, а вот толкнуть Давида, разворачивая, вышло. Стрела воткнулась во внутреннюю часть борта, слегка подрагивая оперением. Муж среагировал молниеносно.
— Ложись! — крикнул, закрывая Фросю. Через секунду она лежала на дне лодки, а князь, менее удачно увернувшись от очередной стрелы, присел, скрываемый бортом рядом стоящей ладьи. Прислушался. В лесу шел бой. Правая рука, в которую попала узкая стрела, тяжелела. Под кольчугой на свите растекалось пятно крови. Давид ругнулся и дёрнул древко. «Всё равно глубоко не должна зайти», — полоснула мысль, сдобренная цветными кругами под сожмуренными глазами. Аккуратно вынул меч из ножен и переложил в левую руку. Положение было отвратительным, а на принятие решения — лишь секунды.
Ясно, как солнце — за ними следили и их ждали. Но кто напасть осмелился в родных-то лесах? И главное, что или кто им нужен? Добро или его, Давида, шкура? В ладьях женщины с детьми. Жены тех, кто решился уйти с ним, бросить их и бежать в лес, к сече или охранять? Если напали разбойники, те только того и ждут. Выманить дружину, а ушкуи с вещами и людом умыкнуть. Но ночная река одинаково опасна как для воинов, так и для лихого братства. Значит, кто бы ни поджидал в засаде, надеется всех перебить, а потом распоряжаться добром. Стало быть, в лесу больше помощь нужна, чем здесь. Понял, принял решение и побежал к берегу, петляя, сбивая неведомо где притаившегося лучника с цели. Выбрался на берег, поскользнулся на траве мокрой, упал на колено и волосами почувствовал, как пролетела стрела над макушкой, поблагодарил мысленно Бога, перекатился, скрываясь в тени первых кустов, поднялся одним слитным движением и едва успел отбить удар. Скользнул меч. Противник явно не ожидал, что защищающийся бьётся левой. Замешкался, растерялся на долю секунды. Эта доля стоила нападавшему жизни. Бедняга даже не понял, откуда пришел удар. Так и умер с удивлением на лице.
Давид посмотрел на воина. Короткорукавный кафтан, запахнутый налево, высокие сапоги, доходящие до пояса, остроконечная шапка. Всё указывало на то, что ждали их половецкие братья. Задумываться над тем, что кочевники забыли так глубоко в Руси, было некогда, Давид поспешил на звук битвы.
На небольшой поляне положение рисовалось плачевное. Его дружину окружили. Половцев было вчетверо больше. Муромцы ощерились оружием, не позволяя подойти ближе. Несколько излишне храбрых (или глупых) уже лежали мертвыми на земле.
— Выдайте князя, и мы отпустим вас с женами туда, куда вы плыли, — прозвучал голос, и на поляну вышел воин в шелковом кафтане и золоченом шлеме.
В ответ посыпались пожелания бурной ночи в кругу собственных воинов. Давид хмыкнул, порадовавшись умению своих людей стоять до конца, и вышел на поляну.
— Я, князь Муромский, слушаю тебя! — Пусть его люди сегодня останутся живы. Уйдут и заберут в безопасное место своих жен. Да и Фросю тоже. Бог даст, родит она мальчика, и род не прервется.