Сфера времени (СИ)

Нет! Ну всё же какая невиданная щедрость со стороны государства! Оплатить дико дорогое путешествие в прошлое для научной деятельности, которая не принесет прямую и непосредственную пользу обществу — это невероятно круто! Конечно, потом по итогам экспедиции копии съемок надо будет отдать в министерство культуры: они впоследствии или интерактивный фильм снимут с пометкой «основано на реальных событиях», или разберут материал для декораций и костюмов. Как ни крути, общество потребления надо регулярно кормить зрелищным кино. Но в любом случае у Ефросиньи останется оригинал съемки и личные впечатления, которые позволят написать несколько разноплановых работ по исторической антропологии.
Полуденное солнце слепило, шпаря колкими июньскими лучами. «Если здесь так жарит, то что творится за рассеивателями?» — мысленно ужаснулась Фрося и нажала на невесомый ободок, тянущийся от уха по лбу. Тонкие очки дополнительной реальности наползли на лицо и затенили обзор, защищая от лишнего ультрафиолета. Для иных целей она использовала этот переносной «телекомпьютер» редко.
Электропаркинг располагался неподалеку. Академия Гуманитарных Наук хоть и носила гордое название «всероссийская», но по сути своей в распоряжении имела лишь четыре небольших корпуса. Зато какие это были корпуса! Некогда комплекс жилых, хозяйственных и парковых построек являлся памятником архитектуры начала XXI века, так называемой «Усадьбой Якунина», национализированным ещё Золотой Сотней первого созыва. После реставрации здание передали в пользование академии. Те немногие студенты и ученые, которые вопреки всему прошли квест под названием «Путь к гуманитарным наукам», работали и учились в живописной части мегаполиса.
Фрося аккуратно вывела электромобиль с территории alma mater и задала параметры белковой фермы. В первую очередь нужно купить всё необходимое для ужина. А в этом вопросе важен личный контакт: нельзя понять свежесть продукта по сети даже с подключенной функцией запаха. Поэтому придется потратить на поездку немного времени. Семейную ячейку хотелось порадовать. Ведь каждый из них переживал за нее, помогал, поддерживал.
Ефросинья была ребенком от так называемого классического брака. Её родители были разнополые, что позволяло самостоятельно запланировать, зачать и родить собственное чадо. Без доноров, без очереди, без тысячи тестов и анализов. Всего лишь заплатив налог, равный полугодовому доходу семьи. Но за этот налог им позволялось провести генную модификацию плода. И они воспользовались этим правом с осторожностью ювелира и щепетильностью биолога. Результатом стараний родителей и генных инженеров стали полный иммунитет к различным видам болезней, увеличение продолжительности жизни, замедление процессов старения и улучшение памяти. Внешние данные ребенка при этом вообще не корректировались, оставив эту сферу матушке-природе. Такое решение родителей Фрося считала великолепным «фундаментом» для долгой и счастливой жизни. Однако одной базы мало. Для того, чтобы возник «дом», понадобились годы упорного труда.
Её отец, химик-биолог по образованию, двадцать лет назад написал заявление на смену категории и перешёл из первой страты в третью, возглавив экспериментальный медицинский центр. Решил, что так он принесет больше пользы, и в целом оказался прав. Самые невероятные операции проходили за его дверями, самые спорные биотехнические новинки «обкатывались» в его лабораториях, самые прогрессивные биополимеры выпускались его химиками. В то же время не было более осторожного человека от практической науки, чем Тихомир Айдарович Багрянцев.
Так, на заре управленческой карьеры, государство стало активно лоббировать внедрение в мозг биопроцессора с загруженной образовательной информацией. Глава центра официально заявил, что добром это не кончится, однако проекту дали зеленый свет. И толпы жаждущих легкой эрудиции пошли относить свои крипторубли в медцентр.
Фрося помнила, как зверел отец в первые дни наплыва желающих поумнеть. Но по прошествии пары недель, глядя через янтарную гладь коньяка, выдал что-то на тему «защитной реакции биосферы на антропогенное доминирование» и внешне успокоился.
 
— Пап, а что плохого в том, чтобы людям был доступен объем знаний, накопленный тысячелетиями и хранящийся в базах данных? — спросила тогда юная дочь.
— А то, что мозг, с легкостью получающий информацию извне, атрофирует часть своих функций, связанных со вниманием, памятью, концентрацией. Ты же помнишь, как я объяснял, почему необходимо учить тексты наизусть и познавать сферы, находящиеся за рамками твоих интересов?
Такое не забудешь. Да, Фрося помнила и то, как он мотивировал её зубрить Беовульфа, Эдды, Песни о Роланде и другие сложно воспринимаемые тексты. Как он ратовал, чтобы дочь хоть что-то делала руками: помогала матери в мастерской, рисовала, играла на синтезаторе, шила. Как они вместе ставили простейшие химические опыты и разбирали причины реакций. Как она по его совету выучила латынь и древнерусскую письменность. Спрашивается, зачем? Ведь вот она, та же Эдда, хоть в электронном варианте, хоть в бумажном антикварном 2012 года: бери в любой момент да читай. Да и химия историку нужна, как межпланетному кораблю дизтопливо. Но нет: мозг, как любая мышца, нуждается в тренировке.
Опасения отца о судьбе «ленивых справочников» в скором времени подтвердились: у 76 % людей из тех, кто поставил биопроцессор, развился Альцгеймер в следующие пять лет.
Программу свернули как неперспективную, порушив надежды Золотой сотни о сокращении расходов на образование нижних страт. Увы, человеческий мозг в очередной раз показал невербальную фигуру из пальцев всем любителям простых решений.
У владельца белковой фермы была своя сеть магазинов по всему городу, но Ефросинья любила наведываться непосредственно к хозяину. Во-первых, потому что рыжий мужчина с провяленным на солнце, крепко сбитым телом, был ей приятен. Ему некогда было заниматься своей внешностью, следить за одеждой, маяться глубокими философскими дилеммами. Он просто жил. Жил с любовью в сердце к своей работе, к семье. У него были две прекрасные супруги, от которых запланировано родились дети, прошедшие генную корректировку. Помимо этого, он взял под опеку мальчика из нижней касты, который по всем предварительным тестам вполне может претендовать на третью страту и быть отличным преемником родителю.
А во-вторых, потому что выращенное на ферме было всегда отменного качества.
— Здравствуйте, сударыня Ефросинья, — пробасил хозяин фермы мощным грудным голосом, рождавшимся в глубине его нутра. — Что сегодня предпочитаете взять? У меня есть свежайшие тамилоки, мясистые урехисы и жирные миноги.
Покупательница инстинктивно скривилась. Неплохой, в общем, выбор, и черви выглядят аппетитно: крупные, хорошего цвета. Такое вполне можно купить на повседневный стол.
— А черепах нет? — Фрося придирчиво рассматривала резервуары с предложенными представителями животного мира.
— Не наросли еще, а стимуляторами я не пользуюсь, — развел руками продавец.
Действительно, не пользуется. Поэтому и отбоя нет от клиентов, хоть и ценник выше среднего на треть.
— Праздник у меня, — посетовала женщина, — семью хочу порадовать. Может, створчатые есть?
Продавец задумался. Почесал начавшую зарастать щетиной щеку.
«Интересно, отчего не сделать эпиляцию и забыть про эту жуткую растительность навсегда? Зачем терзать себя каждодневно бритвой?» — мелькнула непрошеная мысль, но Фрося быстро себя одернула. Какое ей, собственно, дело до образа жизни того или иного человека?! Да и пристальное внимание к лицу собеседника может быть воспринято как приглашение к интиму, а она тут совершенно не за этим.
 
— Для вашего праздника, — ожил, наконец, фермер, — у меня есть малый восточный тунец. Я вчера выловил из садка на пробу. Меня в нём всё устроило, вот взгляните! Мужчина достал из холодильника большой красный, похожий на говядину, филированный кусок.