Утро под Катовице-2 (СИ)

— Прошу извинить меня за бесцеремонность, я приезжий, услышал, вы про «Лебединое озеро» говорите, может подскажете, как мне до Большого театра добраться?
Девушки оказались весьма дружелюбными и дали мне подробное объяснение. Оказывается, надо было ехать в другую сторону. Поблагодарив, я вышел на ближайшей остановке, пересел на встречный трамвай и через полчаса добрался до Большого театра. Ознакомившись с расписанием спектаклей, я понял, что посмотреть «Лебединое озеро» у меня не получится, этот балет будет только в субботу, а сегодня дают оперу «Иван Сусанин», ну что же, хоть так приобщимся к прекрасному. Купив билет, я вновь отправился бродить по московским улочкам, перекусил в кафе и за пятнадцать минут до начала спектакля пришел в театр. Убранство и внутренняя архитектура помещений произвели на меня большое впечатление, а вот опера не зашла. Видимо, я недостаточно культурно развит для понимания столь высокого искусства.
На следующий день мы с Безруковым, как и было договорено, пришли в наркомат к девяти часам и заняли один из диванов в приемной. Кроме нас здесь еще было восемь человек, дожидавшихся вызова. Первый из ожидавших вошел в кабинет примерно в половине десятого. Нас с Безруковым пригласили ближе к одиннадцати часам. В кабинете, кроме заместителя наркома находилось ещё четверо гражданских и три военных — генерал-лейтенант, полковник и старший лейтенант.
— Здравствуйте, садитесь! — Прохоров рукой указал на стулья с торца стола и обратился к собравшимся, — Вот, знакомьтесь, конструкторы с горьковского автозавода, создатели снегохода мотоциклетного типа — вещь вроде бы простая, но раньше никто не додумался, а вот товарищ Ковалев, геройски повоевав в Финляндии, придумал, как можно быстро ездить по снегу и сам, с нашей помощью на горьковском автозаводе, эту идею реализовал, — он выставил на середину стола модель снегохода, — просто и эффективно!
Генерал взял модель и стал вертеть её в руках, а Прохоров продолжил:
— Мы приготовили диафильм об испытаниях, сейчас товарищ Ковалев его покажет, Миша, займись!
Молодой парень, сидевший с краю, подскочил со стула как на пружине, задернул портьеры на окнах, достал из шкафа диапроектор и поставил его рядом со мной, наведя на большой лист ватмана, висевший на стене. Я дал ему пленку, которую он вставил в аппарат, после чего выключил свет.
— Всего нашей опытно-конструкторской группой было собрано четыре снегохода… — начал я, когда на экране появился первый кадр.
После завершения просмотра, первый вопрос задал генерал:
— А что там по стоимости?
— При мелкосерийном производстве, это до пятидесяти штук в месяц, стоимость составит около одиннадцати тысяч рублей, а при увеличении выпуска хотя бы до пятисот штук в месяц, эта сумма может быть снижена до шести-семи тысяч, — Безруков, который был ответственен за бухгалтерию, дал максимально полный ответ.
— Насколько я понял, снегоход может использоваться только зимой, а летом это будет ненужный балласт, — продолжил прения генерал.
— Да, это машина исключительно для движения по снегу, хотя летом на небольшой скорости может передвигаться по влажному грунту или по траве, но это нецелесообразно, — тут уже я вступил в разговор, чтобы ответить на самый ожидаемый мною вопрос, — Однако недавние боевые действия в Финляндии показали, что обычная техника зимой в местности с неразвитой дорожной сетью, также становится балластом, а у нас страна большая, подобные области есть и на северо-западе СССР, и на востоке, причем они расположены в приграничных областях с враждебно настроенными соседями.
В ответ на мои слова полковник согласно кивнул, а генерал нахмурился.
Далее посыпались вопросы уже технического характера от полковника и сотрудников наркомата. Здесь мне пригодились заранее заготовленные плакаты на эту тему. Всего обсуждение заняло около часа и мы с Безруковым вышли из кабинета вымотанными, как будто разгружали баржу, но не руками, а мозгами и нервами.
В приемной секретарша сообщила, что нам будет нужно подойти в пятницу к одиннадцати часам, чтобы узнать итоги совещания по нашему вопросу. Передохнув минут пятнадцать на диване, я осведомился у коллеги:
 
— Какие планы, Василий Лукич? Я вчера тут неподалеку пообедал в ресторане под названием «Коммунист», знаете ли, весьма неплохая кухня.
— Хм, хорошая идея! Но позволь немного поправить. На улице Горького есть прекрасный ресторан «Арагви», меня туда не пустят, но вместе с тобой, — он многозначительно указал взглядом на ордена, — пообедать сможем.
Ну что сказать? Ресторан оказался роскошным, с прекрасной кавказской кухней и тщательным фейс-контролем, преодолеть который помогли лишь мои ордена. А так-то мы рожами для таких ресторанов не вышли.
На следующий день Безруков отправился по магазинам и рынкам со списком покупок от своей супруги, а я остался в комнате, погрузившись в чтение томика Герберта Уэлса, который, по всей видимости, здесь забыл кто-то из предыдущих постояльцев.
Когда в пятницу мы прибыли в наркомат, секретарша нас перенаправила в кабинет помощнику заместителя наркома Куприянову Федору Кузмичу, который так же присутствовал на позавчерашнем совещании. Куприянов встретил нас радушно, поздоровался за руку и усадив за стол напротив себя, перешел к делу:
— Сколько времени надо, чтобы произвести пятьдесят снегоходов?
После короткой паузы Безруков ответил:
— Что касается нашей части работы, то за два месяца должны сделать, при условии полной поддержки руководства нашего завода, но двигатели мы использовали Подольского производства, а там станки демонтированы и вывезены сюда на велозавод. Я со склада последние десять штук вывез, сейчас есть запас шесть штук и всё. Техдокументация на двигатели есть, при наличии станков, можно за пару недель наладить производство.
— Сейчас узнаем! — Куприянов поднял трубку телефона, стоявшего у него на столе и произнес, — Петр пятьсот двадцать девять соедините!.. Федор Михайлович! Это Куприянов. Как там у вас дела с монтажом оборудования с подольского завода?.. Ага, получается, пока станки простаивают! Значит, будет Вам скоро подработка! В понедельник направьте ко мне начальника цеха, где эти станки стоят, а лучше, чтобы и Вы тоже подъехали, надо срочно наладить выпуск двигателей от старого подольского мотоцикла… Да, это очень срочно!
Положив трубку, Куприянов, устало потерев лоб, обратился к нам:
— Значит так: как можно скорей выпускаете оставшиеся шесть снегоходов на имеющихся моторах, велозавод я беру на себя, двигатели будут. И, давайте, не затягивайте. Военные заинтересовались машиной, однако этой зимой надо успеть провести полноценные войсковые испытания!
Когда мы вышли из наркомата, Безруков остановился на крыльце, закурил папиросу и, глядя в туманную перспективу ноябрьской московской улицы, спросил:
— Ты в Нижний не торопишься? А то у меня здесь ещё дела есть, командировка-то у нас до воскресенья оформлена.
— Вообще-то, не очень, — ответил я после некоторой паузы, прикинув транспортные возможности и наличие свободного времени, — Надо заехать… В Вологду… К родне… Так что идею о возвращении в воскресенье поддерживаю. Ты как себе билет на поезд купишь, на меня тоже возьми, — я протянул ему десятку, — Чтобы проще отчитаться было.
— Да брось, у соседей по купе возьму, кто не командировочный, — отказался он от денег и мы пошли по улице, обсуждая планы работ по снегоходам.
Вскоре мы расстались, он пошел к трамвайной остановке, а я к станции метро, чтобы добраться до Ярославского вокзала. Там я взял билет до Мурома на вечер, потом прогулялся по рынку, купил несколько комплектов ползунков, детское пуховое одеяльце и пару погремушек.
Поезд в Муром пришел в половине шестого утра, поэтому чтобы не ломиться в гости на рассвете, я уселся с газетой в зале ожидания, да так и просидел больше трех часов, безуспешно пытаясь сосредоточится на смысле статей. Когда часы показали девять, я решил, что пора идти и направился на привокзальную площадь, где взмахом руки подозвал к себе извозчика. Сев в бричку, сказал тому, чтобы вез на Овражную. Лена в разговорах о своем детстве несколько раз упоминала название улицы, а вот номер дома был мне неизвестен, ну так улица не бог весть какая большая, найду! Отъехав от вокзала, пожилой извозчик спросил: