Вы когда-нибудь...(ЛП)

Тонкая фиолетовая струя света ударила в деревянную дверь, ухмылка всё ещё играла на губах юноши, когда он кивнул на тыквенный хлеб и шоколад.
— А ещё говорят, что есть столько сахара в одиночку вредно.
Улыбнувшись, Гермиона заправила за ухо локон волос и подняла блюдо со сладостями над головой.
— Знаешь, Реддл, я не думаю, что ты находишься в том положении, чтобы предъявлять мне какие-то требования. И вообще я не слышала, чтобы такое кто-то говорил.
Юный Тёмный Лорд невозмутимо поднял брови.
— Знаешь, Нефертари, я не думаю, что у тебя сейчас есть волшебная палочка.
Чёрт.
— Ладно, в этот раз ты победил, — проворчала девушка. Придвинув стул поближе к его кровати, она положила праздничную красно-зелёную тарелку на простыни и взяла ломтик тыквенного хлеба, после чего пододвинула блюдо поближе к юноше.
— Вот, держи свою добычу.
Без малейшего колебания он схватил шоколадную карамельку и непринуждённо произнёс:
— Я так понимаю, что ты только что проснулась.
— Ага. А ты?
— Нет. Я проснулся сегодня днём, но Ламбердо сразу же дала мне снотворное. Кстати, я видел всех твоих маленьких друзей. Но тогда я не мог понять, почему они здесь, — он снова ухмыльнулся, приканчивая ещё одну шоколадную конфету и переходя к тыквенному хлебу.
— Ты, должно быть, спишь как убитая. Раз тебя не разбудил шум, который они подняли.
— Мерлин… мне было необходимо выспаться, — вздохнула Гермиона и рассеянно улыбнулась. Прикрыв рот рукой, она широко зевнула, после чего потянулась за конфетой. Девушка даже не пыталась заполнить тишину, окутавшую больничное крыло. Она просто наслаждалась божественным вкусом сливочного шоколада и сладкой карамели.
Опустив недоеденный ломтик тыквенного хлеба на колени, Реддл довольно резко спросил:
— Ты скучаешь по ним?
Когда Гермиона непонимающе на него посмотрела, он добавил:
— По своим родителям?
Волшебница не ожидала услышать нечто подобное от юного Тёмного Лорда. Да и в принципе — у неё никто никогда не спрашивал об этом.
— Я… да… всё время…
Том внимательно изучал её, чуть приподняв брови. Два месяца назад Гермиона точно не назвала бы это выражение лица юноши заинтересованным потому, что недостаточно хорошо знала его.
— Понимаешь, это очень сложно объяснить. Обычно люди обходят эту тему стороной при общении со мной. Этому есть объяснение. Родители Гарри… — девушка резко замолчала, задаваясь вопросом, стоит ли ей вообще говорить об этом. Подумав какое-то время, она решила продолжить:
— С ними случилось то же, что и с моими родителями. Правда, гораздо раньше. Он так же, как и я, не любит говорить на эту тему. Просто… — её голос дрогнул, — просто это очень трудно. Трудно с этим справиться.
Как только она замолчала, в серых глазах Тома мелькнул вопрос. Он колебался какое-то время, но потом принял решение и тихо спросил:
— А какими они были?
Тонкая бровь Гермионы взлетела вверх.
— Кто? Мои родители?
Волшебник кивнул.
Закрыв глаза, задумчиво подперев подбородок кулаком, брюнетка начала систематически перебирать бесчисленные воспоминания о своей семье, многие из которых вызывали у неё улыбку.
Её отец однажды случайно сбрил половину усов и два дня так ходил, ничего не замечая. Узнал он только тогда, когда десятилетняя Гермиона торжественно сообщила ему, что он очень похож на одну из неудавшихся работ школьного садовника.
Отец. Он всегда был рядом, когда ей нужно было с кем-то поговорить, когда она нервничала или волновалась. У него всегда была в запасе идеальная маленькая шутка, и он всегда мог указать ей на правильный путь, дав небольшой совет.
«Чтение для ума — то же, что физические упражнения для тела» — так он говорил ей, когда она была перегружена школьными заданиями.
«Если Вы будете подчиняться всем правилам, то Вы пропустите всё самое интересное» — так, когда она становилась слишком напряжённой.
Мама. Мама — этот тот человек, который выходил с ней на утреннюю пробежку каждый день во время каникул. Это уже о многом говорит. Вместе они бросали вызов дующему ветру, палящему солнцу, проливному дождю. Какие бы препятствия не создавала для них матушка-природа, они всегда выходили на пробежку.
 
А ещё Гермионе очень стыдно было это признавать, но она ужасно любила подслушивать споры родителей, которые возникали каждый год в преддверии дня её рождения. Каждый раз ей приходилось принимать сторону отца или матери, а после долго обнимать их, пока они не смягчаться.
— Мерлин, Нефертари, они избаловали тебя как следует, не так ли? — прервал её размышления насмешливый голос Тома.
Что?
Голова Гермионы дёрнулась, а глаза широко раскрылись. Том заинтересовано смотрел на её.
— Пожалуйста, не говори мне, что я только что сказала всё это вслух, — тихо произнесла она, не особо желая знать ответ.
Том искренне улыбнулся ей, слегка приподняв уголки губ.
— В том, что ты сказала, не было ничего плохого, — он замолчал, лениво вертя палочку в руках.
— Похоже, они были… хорошими людьми. Твои родители.
Девушка вновь почувствовала, как глаза начало жечь. Угроза, что слёзы вырвутся наружу, стала очень даже реальной, но Гермиона заставила себя улыбнуться.
— Да… так и есть.
В этот момент она страстно желала рассказать Тому о том, что её родители были маглами. Что в мире действительно есть много маглов, которые являются хорошими людьми, но, к сожалению, за свои семнадцать лет он ни разу не встретил ни одного из них.
— И то, что я здесь, на самом деле только усугубляет ситуацию, — быстро продолжила волшебница, с силой выталкивая желание порыдать из своей головы. Поймав заинтересованный взгляд юноши, она нерешительно пожала плечами.
— Не то чтобы я не люблю Хогвартс, но… — замолчав, Гермиона разочарованно вздохнула.
«Но меня послали сюда с единственной целью — уничтожить тебя! И я это сделала! А теперь не хочу, чтобы ты умирал. У меня просто очень переменчивое настроение, знаешь ли» — усмехаясь, продолжил мысль демон.
— Но что? — спросил Том тем же мягким тоном, принимаясь за четвёртый ломтик тыквенного хлеба.
Гермиона внимательно посмотрела на него. Мерлин, он мог бы соперничать с Роном! Девушку очень радовало, что у него появился аппетит, которого не наблюдалось в последнее время.
Возвращаясь к теме разговора, она мысленно взвесила все варианты. Что ж, она может быть честной, не рассказывая ему всего до конца.
— Я просто была под этим… под давлением в последнее время, — осторожно начала Гермиона, тщательно подбирая слова. Взглянув на юного Тёмного Лорда, она немного поёрзала на стуле, после чего подтянула ноги под себя.
— Бывают такие ситуации, когда тебе нужно что-то сделать, но ты не уверен, хочешь ли этого. Ты сталкивался с таким?
Темноволосый слизеринец кивнул, не перебивая.
— Вот… это немного похоже на то, что я чувствовала. Гарри, Рон, Драко, Джинни, Лаванда… они мои лучшие друзья, правда. Просто иногда они… — Гермиона слегка взмахнула руками, её взгляд был отстранённым, — они не понимают всего этого. Вообще не понимают. Но… но теперь что-то случилось… что-то, чего я не ожидала. Знаешь, мне… мне кажется, будто я их предаю. У меня появилась новая идея, которая им вряд ли понравится…
Брови Тома снова слегка приподнялись. Слава Мерлину, он не просил её вдаваться в подробности.
— Ты им об этом рассказала?
— Ну… — девушке казалось, что её сейчас отправят в палату Святого Мунго для душевнобольных, — вот в чём дело. Если я им расскажу, то они не сделают даже малейшей попытки понять меня. Просто у них есть много предвзятых убеждений, часть из которых ошибочна.
 
Тяжело вздохнув, Гермиона обречённо посмотрела на свои руки.
— Я не знаю, что делать.
Она всегда удивлялась, почему магловские психиатры зарабатывают так много денег, когда на самом деле они только и делают, что сидят и слушают, как люди болтают о своих проблемах. Сейчас девушка поняла почему. Рассказав всё Тому, пусть и в общих чертах, она почувствовала себя так, словно с её груди свалился огромный груз. Свобода. Не было другого слова, чтобы описать её состояние. Её действительно кто-то слушал, не перебивая своими историями про очередную тренировку по Квиддичу или про что-то ещё.