Богоборцы 2 (СИ)
— А ко мне чаво пришкандыбал? — сделал удивлённые глаза дед. — Я табе не эта… справошная. Вот! Домовые мы. На месте сидим, двором ведаем. Чего за воротами, знать не знаем. Да и знать не хотим.
— Ну, будет из себя лапоть корчить, — я поморщился, больше не от жеманства деда, а от того, что поймал себя на том, что перенимаю его говор. — Я к тебе в душу не лезу и не прошу все секреты рассказать, но точно знаю, что у вас есть возможность и общаться между собой, и за округой следить. А от чернокнижников всем достанется. Так что не лучше ли нам сотрудничать? Заметь, я даже не угрожаю. Откажешь — просто уйду, а поможешь — так и я на что когда сгожусь.
— Может, и сгодишься, — Адриян задумался, сверля меня взглядом. — Правда твоя, от охальника, что шашни с тёмными крутит, беда большая может статься. Но тут подумать надобно, выдюжишь ли. Давай-ка ишшо по одной, да иди до дому. Я твому Балашке передам, чего решу.
Я не стал спорить, а послушно поднял налитую до краёв стопку, чокнулся с хозяином и выпил, снова закусив салом, уж больно оно хорошо удалось. Шкурка тонкая, нежная, жирок перемежается со слоями мяса, короче, объеденье. Жаль только, я не лакомиться сюда пришёл. От порога не прогнали — уже хорошо. А что подумать надо, оно и понятно. Для домовых я тот же враг. Это свой меня может не бояться, а чужие понимают, случись чего, я миндальничать не буду.
— Благодарю за стол и кров, — понимая, что мне пора, я поднялся на ноги. — Надеюсь, что всё же решишь помочь, но дело твоё. Я настаивать не буду, но, если что, не забуду. Ни хорошего, ни плохого.
— И то правильно, — степенно кивнул дед. — Не зря люди говорят — кто прошлое помянет, тому глаз вон, а кто забудет — оба долой. Ступай, волхв, будет тебе ответ.
Я пожал плечами и вышел. В том, что Адриян согласится, я уже почти не сомневался. Поломается для виду, но поможет. Главное, чтобы это надолго не затянулось, а то мне ведь скоро назад в город. Хотелось бы управиться с делами до того момента. С этими мыслями я толкнул калитку и обомлел.
Пока мы с дедом полуночничали, тяжёлые густые тучи разошлись, словно по мановению волшебной палочки, и округу заливал свет полной луны. Сбоку был виден небольшой отгрызенный тенью Земли кусочек, но то можно не считать. Главное, теперь на улице было светло почти как днём. В городе такого не увидишь. Лунный свет отражался от белого пушистого снега, и казалось, что деревня словно сияет. Завораживающее зрелище, от которого я уже почти успел отвыкнуть.
Вздохнув полной грудью, я решил не включать фонарик, чтобы не портить впечатления. Да и батарейки не казённые. Домой не хотелось. Если тёмная деревня казалась чем-то хтоническим, ужасным, то сейчас, наоборот, было ощущение, что попал в сказку. Так что я побрёл неспешно, любуясь красотами и отдыхая душой от суматохи города. Вернусь — опять придётся носиться как белке в колесе, но сейчас об этом даже думать не хотелось. Так, в тишине и умиротворении, я и дошёл до моста, а вот там меня ждал сюрприз.
— Дяденька, а дяденька, — писклявый девичий голос прозвучал из-за спины, когда я почти ступил на мост. — Помоги! Я замерзла.
— Мать моя женщина, — я чуть не подпрыгнул, разом разворачиваясь на звук. — Мелкая, ты откуда здесь?!
— Тятька с мамкой сказали тута ждать, — шмыгнула носом девчушка лет шести. — Я весь день жду, замёрзла совсем. Ножки не ходють. Дяденька, а дяденька, донеси меня до дому.
— Ну, помочь-то можно, — я сунул руки в карманы, — а где, говоришь, твои родители живут?
— Да тут недалече, — обрадовалась мелкая. — За речкой. Я покажу!
Я наконец нормально рассмотрел девчонку. Самая обычная, в фуфайке, длинной юбке, валенках с варежками, замотанная в длинную шаль. Короче, классическая крестьянка словно с картины «Весна. В бане» Пластова. Да, я не совсем тёмный, даже немного в живописи разбираюсь, и Шишкина от Пикассо отличить могу. Спасибо урокам культурологии и Тане, что стимулирует память презрительными комментариями о колхознике, которым стыдно оставаться одарённому. Не то чтобы мне было не плевать, но всё же не хотелось выглядеть полным лохом.
— Покажешь? — пожав плечами и подумав, что стой не стой, а делать что-то надо, я шагнул к мелкой. — Ну хорошо. Лови!
И, швырнув левой рукой ей горсть мелочи, завалявшейся в кармане, с правой от души вмазал фонариком прямо в лицо. Удар вышел на загляденье, да и фонарик у меня был не простой, а полицейского образца. Такой легко может сойти за дубинку. Стальной корпус с насечками и тяжёлые батарейки превращали его в настоящее оружие. Бить таким кого-то нужно очень осторожно, чтобы не сломать кости ненароком, а уж ребёнка должно было и вовсе прихлопнуть на месте. Только вот отброшенная ударом на пару метров девчонка вдруг дёрнулась и встала на ноги, демонстрируя деформированное лицо.
— Ус-с-снал, — фигура шестилетки вдруг поплыла и передо мной предстала худая как жердь женщина в рваном платье и со спутанными в колтуны длинными седыми волосами. — То-охда будешь первым!
Дико взвизгнув, лихорадка, а это была она, словно с картинки в энциклопедии, кинулась на меня, целясь в горло костлявыми пальцами с огромными чёрными когтями. И будь это хотя бы месяца три назад, тут бы мне конец и пришел, потому как двигалась нечисть стремительно. Только вот всё последнее время я развлекался спаррингами с Катькой. Огненная эсперша была отбитой на всю голову, но с рукопашкой у неё всё в порядке. Никаких танцев или балетных задираний ног. Всё сугубо практично и жёстко. Если есть возможность ударить в горло — она этого никогда не упустит. В таких условиях хочешь не хочешь, а научишься уклоняться.
Так что я чисто инстинктивно смахнул грабки духа, одновременно смещаясь вбок с поворотом туловища, и тут же врезал сам, снова фонариком в затылок пролетающей мимо твари. Той дополнительное ускорение пришлось не впрок, и, крутанувшись через голову, она со всей дури шваркнулась об дорогу. Я было обрадовался, но в этот момент лихорадка снова вскочила на ноги, а я немного опешил. Значит, что упырю, что вендиго хватило одного удара, чтобы загнуться, а эта паскуда даже не думает помирать? Что за нафиг?!
Однако и мало твари не показалось. Второй раз кидаться она не стала, а наоборот, кинув на меня злобный взгляд, бросилась бежать. Да не по дороге, а в кусты и дальше в лес, тем более до него было не так далеко. Хотя это скорее были посадки да небольшие рощицы, как повсеместно в нашей лесостепи. Чай не тайга, она гораздо дальше, зато мелькающее белое платье хорошо было видно даже в свете луны.
— Э, куда?! — я поначалу опешил от произошедшего, но быстро взял себя в руки и кинулся вдогонку. — Стоять, мля!!!
Только куда там. Разве угонишься за духом по глубокому снегу. Нечисть его практически не замечала, неслась как угорелая прямо по насту. Я же с ходу провалился по пояс. И почти потерял беглянку, пока выкарабкивался из канавы. Зато потом пошло лучше, прежде всего потому, что в какой-то момент тварь начала закладывать круг, словно не могла удалиться от какой-то точки.
Хотя… почему словно? Наверняка это дело рук чернокнижника. Начало января — то самое время, когда эта нечисть чаще всего прорывается в наш мир, а середина месяца идеальна для подчинения и призыва. Вот этот урод одну и захомутал, хорошо ещё, что самую слабую, трясею. Вряд ли я так легко бы спугнул ту же коркушу, не говоря уже об огнеяре. Тут с голыми руками не управиться. Кстати об оружии…
Я на ходу выхватил складник, что взял привычку постоянно таскать в чехле на поясе. Мало ли, колбаску порезать или посылку вскрыть, вещь, несомненно, нужная. Вот и сейчас нож пригодился срубить тонкую осинку, всего в пяток сантиметров в диаметре. Точнее, я её тупо сломал, а лезвием просто заточил конец и обрубил лишние ветви, получив грубое копьё. Сама лихорадка за это время пропала из виду, но я не переживал. Раз она привязана к месту ритуала и освободиться может, только если её кто перенесёт на себе, никуда она не денется. Закончив с оружием, я вынул маятник, тут же засветившийся противной зеленью, и пошёл туда, куда он указывал.