Интерлюдия (СИ)

Отповедь временно-не-владельца ржавого ножа никоим образом не привнесла порядок в обеспокоенный разум отца семейства, да и на остальных членов семейства (включая папильона) благотворно не повлияла. Разве что объект обсуждения, Амина, аккуратно надрезающая плотную липкую ткань, едва заметно улыбнулась.
Мохаммед, совершенно не представляя, как себя вести в этих несколько выходящих за привычные рамки обстоятельствах, только и додумался, что задать самый бесполезный из всех напрашивавшихся вопросов:
— При чём здесь девочка-волшебница?
— А, это… — Мечтательно ухмыльнулся Он. — Мне в голову пришла настолько замечательная идея, что пришлось охлаждать себя девочками-волшебницами. Такие вот дела.
— Ясно. — Сказал Мохаммед в попытке хоть что-то сказать.
— Закончила. — Оповестила Амина, ненароком спасая отца от необходимости говорить что-либо ещё.
— Я тоже. — Убрал смартфон в карман Он.
Осколок засел достаточно высоко, и в результате на оголённой ножом части виднелся кусочек ткани нижнего белья, что представляло из себя неприглядную картину — кровью вообще сложно украсить белые трусики, и Он про себя это, разумеется, отметил. Вслух же Он…
Не сказал ничего.
По сути Он просто смотрел на рану. Все молчали. Но не потому, что ожидали от Него медицинское заключение. Все, и даже Амина, начали всерьёз задумываться о том, что стоило бы сразу же позвонить в скорую, а не ожидать непонятно чего от непонятно кого. Потому что глаза непонятно кого сверкали жёлтым.
Его глаза сверкнули раз, другой, третий, и на четвёртый Он удовлетворённо хмыкнул:
— Да, как-то так. А вот интересно, есть ли смысл удалять стекло?.. Кхем, Амина. — Со всей серьёзностью произнёс Он. — Если я ошибся, то придётся сделать тебе больно. Смирись. — Он резко положил руку на пояс девушки, так, чтобы кончики его пальцев касались оголённой, измазанной кровью кожи, и Его глаза засияли желтизной.
Пожалуй, Его глаза даже не сияли, а стали неким подобием подсвеченных изнутри гейзеров, пульсирующими толчками выбрасывающих расплавленную серную массу, которая, вместо того, чтобы капать с ресниц, впитывалась в Его веки, с глухим треском прокатывалась по Его артериям и устремлялась к Его запястью, внутри которого как будто вихрился некий циклический узор.
Каждая энергетическая пульсация сопровождалась двумя явлениями.
Первое явление выводило стекло. Именно выводило, а не выталкивало. Быть может, в ране и отыскались бы, помимо одного крупного осколка, мелкие стеклянные крошки, но процесс наводил на мысль, что таковых не окажется. Выходя наружу, осколок деформировался, причём отнюдь не бессистемно. Стекло как будто плавилось в стремлении отдалиться от раны, и, когда ему пришла пора упасть, оно изогнулось дугой в попытке более не прикасаться к повреждённой плоти — оказавшись на асфальте, стеклянный осколок напоминал, скорее результат пожара, а не аварии.
Второе явление оказалось не столь скоротечным. Рана не затягивалась. Рана не срасталась. Рана не покрывалась волшебным сиянием, не обращалась вспять, не бурлила и даже не озарялась небесами. Плоть материализовывалась. Разорванные мышечные волокна и кровеносные сосуды отмирали и разделяли судьбу осколка, на их месте возникали новые, словно это была не рана, а смоделированная анатомическая голограмма. В процессе некоторые вновь созданные элементы плоти рвались и тут же заменялись новыми.
Глядя на столь очевидную магию, семья Амины испытывала страх. Мать постаралась спрятать за спиной младшеньких, да и сама прижималась к отцу, которого слегка потряхивало. Хамдан также выглядел не лучшим образом, он как можно тише шепнул родителям:
— Что нам делать?
— Не знаю. — Ответил Мохаммед и собрался было что-то добавить, но…
— Что вам делать? Зазывать страховщиков, нет? — Наигранно удивился Он. — Я, вообще-то, всё слышу. — В обычной ситуации он не смог бы разобрать слова в столь тихом шёпоте, но так уж вышло, что заклинание содействовало чуткости слуха. Тип энергии, если точнее.
 
— Простите, господин, я не имел ввиду ничего такого…
— Да ладно, я всё понимаю. Сам не ожидал, что врачебный процесс так сильно затянется. — Посетовал Он себе под нос. — Есть у меня мысль, как это ускорить, но за сиськи хвататься, пожалуй, перебор, так что…
Он замолчал, Он сосредоточился. Амина, в отличие от родни, нервничала далеко не так сильно, и уже было собралась что-нибудь да спросить у незнакомца, как вдруг вскрикнула:
— Ой, мои трусики! — От неожиданности девушка разжала руки, и собачонка (пребывающая, как и остальные члены семьи, в стрессовом состоянии) спрыгнула наземь.
— Какие трусики? Не было никаких трусиков, тебе показалось. — Округлил глаза Он, и сдвинул ту самую руку, которую до сих пор удерживал на поясе Амины, чуть ниже. Его утверждение оказалось бы чуть более правдоподобным, если бы подсохшая кровь девушки не обозначила на её коже кружевной контур.
Взгляды семейства, и без того устремлённые к Амине, стали ещё более пристальными — как оказалось, это возможно. И факт исчезновения трусиков девушки не только способствовал ускорению действия исцеляющего заклинания, но ещё и привёл в чувство невольных, небезразличных зрителей. Одним взглядом Хамдан дал знать остальным, что «переговорами» займётся он.
Хамдан с осторожностью начал:
— Господин Эш…
— Иномин, Иномин Натам. — Резко «напомнил» Он и выудил из кармана брюк визитку, которую и протянул Хамдану.
Юноша принял ламинированный прямоугольник, на котором было отчётливо прописано имя раздражённого целителя-новичка. И его именем являлось вовсе не «Иномин Натам».
Хамдан крайне озадаченно повертел визитку и попытался спросить:
— Но почему?..
— Потому что не нужно, нет, нельзя, ни в коем случае не стоит пытаться нагло и беспринципно испортить мой первый день. — Последние следы травмы на теле девушки исчезли, словно ничего и не было (если не считать изобилие крови, конечно), и Он встал. Ржавый нож со свистом подлетел к нему. — Ну или потому что здесь я свои дела закончил, задерживаться не собираюсь, за компенсацией ущерба обращаться по телефону с визитки и вообще я бы посмотрел, как полицейские будут составлять протокол, но счётчик тикает и всё такое. Ну вы понимаете. Кстати, кто-нибудь в курсе, что за Барби Хан?
— Это наш пёс… — Ответил Мохаммед и начал оглядываться по сторонам. — Где же он? Барби Хан, ко мне… — Позвал он. Не очень уверенно позвал, что в силу обстоятельств было немудрено.
— Прям пёс? Не крыса-переросток? — Скептически отметил Он. — Так, теперь мне ещё и зверя искать. Ну ладно, всё равно по пути. Эй, Хамдан. — Он глазами (в которых более не имелось ничего противоестественного) указал на визитку, послал воздушный поцелуй и условно томным голосом произнёс. — Позвони мне. — После чего Он направился сторону ближайшей подворотни.
— Конечно… — Крайне неуверенно заговорил Хамдан. — Скажите… Могу я…
— Забрать девичьи трусики? Да без проблем, пользуйся на здоровье. — Проходя мимо Хамдана, Он легонько тряхнул рукой, в результате чего в лицо юноше полетел возникший из ниоткуда безупречно чистый белоснежный элемент нижнего белья.
Стоило Ему скрыться в темноте подворотни, как Амина с лёгкой ноткой иронии в голосе поинтересовалась у брата:
— Выходит, ты будешь работать ассистентом у этого Иномина?
— Его зовут не Иномин, и я не собираюсь работать его ассистентом. — Хамдан протянул сестре визитку вместе с трусиками, как будто хотел побыстрее избавиться от всего произошедшего, и покосился на топтавшихся в отдалении зевак, которые в силу расстояния не способны были разглядеть детали и потому будут не способны дать показания касательно ряда противоестественных деталей происшествия.
  
03.3: человек и его повозка — параграф
 
1961 день до начала внеземной интервенции,