Ковчег изгоев (СИ)

Я быстро поднялась наверх и посмотрела на графики. Картина была устрашающая, и всё же…
— Чудо, разложенное на атомы и переведённое в формулы, перестает быть чудом, — произнесла я. — Пока ясно одно, может, кто-то из присутствующих на корабле и сможет выдержать воздействие Голоса, но это будет, скорее, исключением. Значит, мы не должны допустить его на борт. Приказываю с этой минуты перекрыть все аудиоканалы внешней связи. Принимать сигналы только в визуальном и графическом виде. Долорес, перепрограммируйте приёмные устройства связи. Извне на звездолёт не должен проникнуть ни один звук.
Я услышала, как тихонько застучали её пальцы по сенсорам.
— Но как-то ведь можно ему противостоять… — задумчиво проговорил Хок, тоже глядя на экраны. — Командор Кацухиро, вы говорили, что слышали Голос и устояли. Как вам это удалось?
Я посмотрела на Таро. Тот опустил взгляд на пульт, хотя не думаю, что его интересовали показания приборов.
— Мне кажется, — тихо произнёс он, осторожно подбирая слова, — что в тот момент в моей душе не нашлось места для того, что он пытался мне внушить.
— Он не единственный, кому это удалось, — напомнила я. — Были и другие, те, кто вернулись от воронки на Землю. Воздействие, которое они описывали, вполне соответствует тому, что мы видим на экранах. Как правило, это были весьма здравомыслящие и опытные люди.
— Значит, с ним можно бороться? — снова спросил Булатов.
— Бороться нельзя, — возразил Вербицкий. — Если ты начнешь бороться, то проиграешь. Можно воспринять или не воспринять. Как приёмник настроен на ту волну или на другую.
— О чём вы говорите? — поинтересовалась я, обернувшись.
— Это звук, — пожал плечами Вербицкий. — Звук имеет волновую природу. Органы слуха человека и крысы устроены по-разному. Человек не слышит то, что слышит крыса. Они улавливают звуки разного диапазона. Инфразвук, имеющий определённую частоту, который безвреден для человека, убивает крысу. Можно услышать, но не воспринять. Блокировка может стоять здесь, — он поднёс неподвижные пальцы к виску, — а, может, здесь, — он опустил руку к сердцу. — Звук — это энергия и носитель информации. Энергия не задерживается там, где её итак достаточно. Информация не усваивается, если она не соответствует уровню того, кто её получает, или просто противоречит той информации, которую данный индивид считает истинной.
— Эти выводы основаны на ваших личных наблюдениях? — уточнил Хок.
— Я без труда могу заговорить большинство из находящихся на этом звездолёте людей, — глядя ему в глаза, проговорил Вербицкий. — Но ни вы, ни командир, ни второй помощник Лю, ни Белый Волк не поддались моему воздействию. Почему? Думайте сами, это уже ваш опыт. Только не забывайте, что мой голос, это бледная тень у подножия горы этого Голоса.
— А вы могли бы устоять? — поинтересовалась я.
— Не знаю, — покачал головой он. — Боюсь, что, нет… Я не отношусь к самодостаточным личностям. Мне иногда нужно, чтоб меня пожалели. И мне не хватает надежды и любви.
— А ты что скажешь? — обернулась я к Таро.
— Я считаю твой приказ правильным, — кивнул он. — И хочу обратить твоё внимание на тот график, — он указал на левый крайний экран. — Если его преобразовать и продолжить… — он набрал на пульте какую-то комбинацию, и график продолжился по горизонтальной шкале, — то будет видно, что расстояние имеет существенное значение для силы воздействия Голоса. Чем дальше, тем стремительнее падает интенсивность воздействия.
— Конечно… — кивнула я. — Звуки затихают на расстоянии… Какое расстояние можно считать безопасным для Голоса?
— Если верить этому графику, то семьсот шестьдесят три метра. Но уже на расстоянии пятисот метров он не причинит, сколь бы то ни было, значительного вреда обычному человеку. Двести пятьдесят — триста метров — это расстояние, на котором он уже не может оказывать зомбирующее воздействие, хотя, безусловно, ещё будет влиять на психику. Причём, его влияние очень возрастает в закрытых помещениях со сводчатой конструкцией, и, думаю, уменьшается на открытом воздухе в ветреную погоду.
 
— А если ещё врубить космофлотовские марши или четвертую симфонию Чайковского… — усмехнулся Булатов.
— Не лишено смысла, — серьёзно кивнул Таро.
— А сколько длина и ширина плато перед их городом? — задумчиво спросила я.
— В среднем три километра от Бета до гор в длину и около полутора километров в ширину, — ответил он и снова застучал по сенсорам, глядя уже на экран перед собой. — Высота гор по краям долины и её ширина позволяют сделать вывод, что рельеф не усилит воздействие Голоса.
— Ты собираешься сесть прямо там, на этом плато? — ужаснулся Хок.
— А чего прятаться? Нас всё равно найдут, и будут доставать своими дурацкими атаками. А тут не только они будут видеть нас, но и мы их.
— И всё же мне кажется, что это слишком опасно, — осторожно заметила Долорес, тревожно взглянув на меня.
— Ладно, — кивнула я. — Я полагаю, что это плато — наиболее удачное место для посадки и базирования с учётом целей нашей экспедиции. Но у вас есть время до утра, чтоб меня отговорить.
Отговаривать меня никто не торопился, но все задумались. Пусть думают. Мы долетели до нашей точки «икс» и встали на прикол. Экран-поле было включено, и в этом безбрежном океане вакуума нас нельзя было обнаружить. Наши приёмники работали на полную мощность и улавливали слабые импульсы, распространяемые спутниковой системой навигации Гимела. Картинка была нечёткой и чёрно-белой, но мы видели, что к трём звездолётам на дальней орбите присоединились маломерки, которые носились над поверхностью планеты, выискивая нарушителей спокойствия.
— Они нервничают, — заметил Хок, когда в конце дня уже после окончания смены мы задержались на мостике.
Долорес и Булатова я отправила отдыхать. Место за вторым пилотским пультом, куда были выведены каналы навигационной, коммуникационной и пилотской систем, занял Белый Волк. Мы находились в статическом положении и не собирались двигаться до утра по корабельному времени. Экипажу нужно было отдохнуть и собраться с духом, а нам — ещё раз оценить ситуацию, чтоб не допустить ошибок.
На мостик пришли Дакоста и Бетти Фелтон. Таро остался и продолжал задумчиво, словно наугад подключаться к разным системам и изучать показания приборов. Мальтиец подозрительно поглядывал на него, но не вмешивался.
— Конечно, они нервничают… — раздражённо отозвался он, услышав слова Хока. — Они же не знают, где мы и насколько мы можем быть опасны.
— А насколько мы можем быть опасны? — поинтересовался Белый Волк. — И насколько опасно садиться прямо перед этим городом?
— Хотите обсудить это? — спросила я.
— Да, чёрт возьми, — кивнул Дакоста. — Или мы не вправе высказать своё мнение?
— Все вправе, — возразил Хок и поднёс к губам радиобраслет. — Джулиан, если ты не слишком занят, спустись на мостик. У нас военный совет.
— Я слушаю ваше мнение, — произнесла я, обернувшись к Дакосте.
— Я не против того, чтоб сесть возле этого города, — произнёс он. — Точно рассчитанное расстояние обезопасит нас от Голоса.
— Вы считаете, что Голос — это единственное, чего нужно опасаться? — не отрываясь от компьютера, спросил Таро.
— Это единственный страх, которому на этот момент мы смогли заглянуть в лицо. Мы не знаем, что ещё ждёт нас там. Вы можете подсказать?
— Я говорил. У них есть небольшая, но хорошо вооружённая армия.
— Пока мы на «Пилигриме», она не опасна, — заметила я.
— И магия, — добавил Таро. — Всякая чертовщина. Призраки, чудовища, животные-мутанты…
 
— Но вы ведь жили довольно близко от них всё это время… — вставил Хок. — Или магия, как и Голос, затухает на расстоянии?
— Не знаю, может быть. Мы рассуждали так же, как вы: врагов нужно держать в зоне видимости. Если вы готовы к появлению призраков среди вас, то, думаю, особых проблем не будет.
— Призраки не опасны, — проговорил Джулиан, входя на мостик. — Меня больше заинтересовали ваши рассказы о чудовищах, которых они выращивают под городом.