Ковчег изгоев (СИ)

— Возможно, вы рано ликуете, Громов. Решать будем не мы с вами. Где вас можно будет найти сегодня вечером, командор? — он выжидательно смотрел на меня.
В воздухе повисла странная тишина. Громов отвернулся к своему боковому пульту, и что-то не торопясь набирал на резервной клавиатуре.
— Странный вопрос, — я, как ни в чём не бывало, пожала плечами. — Там же где обычно.
— «Эдельвейс» на площадке и «Солярис» тоже, — сообщил Громов, снова повернувшись ко мне. — Все ваши должны быть дома.
— Значит, дома, — кивнула я.
Дома… Легко сказать «дома», только мой дом уже не совсем мой, поскольку моё место там, как и везде, уже было занято. Мой бывший муж женился на другой женщине, и она стала хозяйкой в доме, который когда-то был моим. Я была рада за Сашу, потому что Лена стала куда более прилежной и заботливой женой, чем я. Вот только у меня теперь уже не было своего дома на Земле. Наверно, стоит подыскать квартиру или дом, но это потом, когда будет ясно, где базируется мой звездолёт.
А пока я отправилась знакомым маршрутом к оазису в суровой казахстанской степи, где когда-то больше тридцати лет назад мы с Сашей построили дом неподалёку от Байконура, к которому были приписаны наши звездолёты. Мы разбили вокруг сад и устроили перед домом пруд, в котором цвели мои любимые лотосы. Потом выросли наши сыновья, и мой звездолёт перешёл к ним по наследству. Им тоже было удобно жить недалеко от космодрома, и к одному дому были пристроены ещё два. Если так пойдёт, то лет через сто там будет целый посёлок.
Моя авиетка опустилась на взлётно-посадочную площадку за прудом, и из дома тут же выскочил огромный рыжий колли и бросился ко мне. С десяток лет назад я привезла его сюда вместе с младенцем и обоих подкинула бедному Саше. Младенец вырос и превратился в красивого стройного мальчика с задумчивыми карими глазами и душой Маугли, а пёс остался таким же. Каждый раз я с тревогой заглядываю в его глаза и ищу седину на морде, но он всё также молод и неизменно рад мне.
В сопровождении подпрыгивающей от радости собаки я прошла к дому и остановилась у входа. Странно думать, что это уже не мой дом. Похоже, мне заново придётся строить мою жизнь на Земле. Но здесь мне, по крайней мере, всё ещё рады.
Уже к вечеру большая шумная семья собралась по поводу моего визита за выставленными на улицу столами. Мне наперебой рассказывали новости, стараясь порадовать достижениями детей и внуков, а младший сын Алик категорично требовал, чтоб я немедленно шла смотреть его видеофильм про осьминогов, снятый им на Большом барьерном рифе. Только Саша сидел и задумчиво смотрел на меня. Он по-прежнему чувствовал и понимал меня лучше всех.
— У тебя что-то случилось? — спросил он, уловив момент, когда стало немного тише.
— Нет, всё нормально.
— Мне кажется, у тебя что-то не так.
— Наоборот, всё прекрасно, — улыбнулась я. — Я решила вернуться во флот, сегодня говорила с Громовым и Хмельновым, и, возможно, мне дадут звездолёт.
Наступила тишина, все смотрели на меня, а я прислушивалась, как где-то за домом в подступающих сумерках пробуют голос цикады. Потом раздались радостные крики. Радовались Алик и внуки. Саша всё также задумчиво смотрел на меня, и только на губах у него появилась странная улыбка. Может, он жалел, что не дождался моего возвращения на Землю. И правильно, что не дождался. Я вернулась не из-за него, а из-за другого человека. И из-за Алика. И из-за меня самой.
— Тихо, — скомандовал старший сын Слава, унимая слишком шумные восторги младших членов семьи. — А что за звездолёт тебе дают?
— Пока не дают, но, возможно, дадут, — уточнила я. — Я ещё не знаю, что он собой представляет, слышала только название «Сенбернар».
Слава резко обернулся к Лину, тот ошарашено смотрел на него. Слава поднялся и со словами: «Ну-ка пойдём, поговорим» направился к дому.
— Мам, только не обижайся, ладно, — начал он, когда мы оказались втроём в полутёмном холле. Лин стоял возле дверей, и я видела только его силуэт на фоне тёмно-голубого вечереющего неба, — как капитан капитану, потому что это скажу тебе только я. Тебе не нужно соглашаться на «сенбернар». Это не корабль, это монстр. Это пятипалубная махина с гелиокризом последнего поколения. Нанопередатчик, фау-защита и излучатели «Перун» и «Тор» — это цветочки по сравнению с тем, что там установлено. У нас уже легенды о нём ходят. Крымова приглашали для консультаций по оборудованию, так он после возвращения неделю был сам не свой. Ныл, что хочет то же на «Эдельвейсе», но корпус и переборки не выдержат. Это на «Эдельвейсе»-то! Мам, это очень «тяжёлый» звездолёт, а ты столько лет водила только маломерки. Я слышал твои лекции по пилотажу, они великолепны, но это подтверждает лишь то, что ты отвыкла от больших кораблей. А этот не просто большой, он очень большой. Ты на таких никогда не летала.
 
— По-твоему, я не справлюсь? — уточнила я.
— Не знаю, — после некоторого молчания произнёс он. — Ты прекрасный командир, но… Я иногда думал, справился бы я? Может, и справился бы.
— Давай махнёмся, — усмехнулась я.
— Меня не возьмут. Они проверяли мою кандидатуру, даже на собеседование вызывали.
— О чём спрашивали?
— Обо всём подряд. Какие книги в детстве читал, в какие игры играл, какие фильмы люблю, отношение к религии, семейное положение. Как в психологическом тесте.
— Ясно, — я присела на диван.
Он сел рядом. Лин всё так же молча стоял у дверей. Я отчаянно пыталась сообразить чем «Перун» отличается от «Тора», а фау-защита от радоновой. О нанопередатчиках я что-то читала, но понятия не имела о принципах их действия. Где-то в глубине души постепенно нарастала паника. Слава был прав: я не готова управлять таким звездолётом.
— Ты обиделась? — с тревогой спросил он.
— Нет, — возразила я. — Просто обдумываю твои слова. А ты что думаешь? — я взглянула на тёмный силуэт возле дверей.
— Я всегда верил, что ты можешь всё, — ответил Лин. — И такой звездолёт должен быть твоим, потому что у лучшего командира должен быть лучший звездолёт.
— Романтик… — вздохнул Слава.
Даже не видя лица Лина, я поняла, что он улыбнулся. Потом он обернулся, высматривая что-то на той стороне пруда.
— К нам гости, — сообщил он.
Кого я никак не ожидала увидеть, так это комиссара Звёздной инспекции Джима Феркинса. Мы никогда не были друзьями, но знали друг друга хорошо. Мне даже было известно, чем занимается его служба в составе инспекции, и потому ещё более странно было увидеть его здесь в этот час. А потом мне вспомнилось неуверенное хмельновское: «Решать будем не мы с вами». Тогда кто?
— Свет, — скомандовала я, и в холле стало светло.
Джим был в форме, такой же изящный и красивый, как раньше, но на сей раз куда более официальный, чем обычно. За его правым и левым плечом шли два инспектора в форме, у обоих замкнутые лица. Они поднялись по ступенькам и вошли в холл. Джим поздоровался со мной и моими сыновьями, его подчинённые сдержанно кивнули. Слава поднялся с дивана и, проговорив: «Не будем вам мешать», вышел на улицу. Лин развернулся и отправился за ним.
— Хмельнов передал нам вашу просьбу, командор, — начал комиссар, подходя ближе, в то время как его подчинённые остались на месте. — Мы её рассматриваем, но предварительно мне хотелось бы поговорить с вами.
— Минуточку, — перебила я, жестом предложив им сесть, но они почему-то его проигнорировали. — Для начала мне хотелось бы кое-что прояснить. Я ничего не просила ни у вас, ни у Хмельнова. Я просила Громова подыскать мне вакансию командира в его подразделении, но готова рассмотреть и ваши предложения, если они у вас есть.
 
Джим внимательно взглянул на меня.
— Это меняет дело. Видимо, я не понял адмирала. Ну, если такая постановка вопроса имеет для вас принципиальное значение…
— Имеет, — кивнула я.
— Пусть будет так, — согласился он. — В таком случае я должен изложить наше предложение?
— Правильно, — кивнула я, — а я его выслушаю и, если оно меня устроит, выскажу свои условия. Если вы согласитесь, вопрос будет решён.