Ковчег изгоев (СИ)

— У каждого есть свои тайны…
— У Рауля с этим явный перебор… — проворчала я, нехотя вставая из мягкого уютного кресла.
Мы уходили из зала, и я рассеянно поглядывала на растерянные и печальные лица людей в зале. Их не интересовало, что происходило на сцене. Они были полностью деморализованы уходом своего кумира, закатом своего солнца. И как ни странно, в чём-то я их понимала.
Мне приснился ад в той самой низкой пещере со сталактитами. Вместо эстрад стояли котлы, и в них варились грешники, в том числе тот самый осьминог. Чертенята в разноцветных шёлковых трико носились по залу и поддерживали под котлами огонь. А в центре на высокой сцене танцевал Мангуст в языках настоящего пламени и чёрных клубах дыма, и взгляд его был холодным, как антарктический лёд.
Я проснулась по будильнику в семь. Умылась, приняла душ, сделала маску и макияж, потом заказала в номер завтрак, который подали через три минуты. Овечий сыр, ржаной хлеб, мед, фрукты и кофе без кофеина. Считается, что это самый полезный завтрак для космонавта. Очень может быть. Я наскоро перекусила и в восемь часов в халате открыла дверь. На пороге стояла молодая женщина со свёртком. Она принесла мне парадную форму.
Надев форму, я посмотрелась в зеркало и поняла, что жизнь только начинается. Светло-песочные брюки ладно и не слишком туго облегали ноги и бёдра. Куртка с отделкой цветов терракота и корицы в виде извивающегося по плечам орнамента, который аккуратно стекал на рукава до локтя и на грудь. Воротник-стойка с тонким плетением загадочного узора и золотая застежка с вкраплением желтых кристаллов, подозрительно похожих на индийские алмазы. Ткань матово светилась изнутри и была мягкой и уютной, хотя выглядела вполне официально.
Строго, подтянуто и… роскошно. Костюм сидел на мне как влитой. Нашивки командора высшего класса победно посверкивали. Я достала из сумки наградные планки, проредила их, оставив три ряда наиболее высоких наград, и прикрепила на левую сторону груди. Нацепи я все, они бы выглядели гротескно.
В девять часов появился длинный носатый парень с чёрной кудрявой причёской, похожей на папаху. Он сразу уведомил меня, что давно работает в представительском центре порта и знает, какие причёски делаются на официальные мероприятия. Его звали Ося. Этот Ося усадил меня в кресло спиной к зеркалу, открыл свой потёртый чемоданчик цвета металлик и принялся что-то делать с моими волосами, насвистывая «Марш Черномора». Ровно через сорок минут он захлопнул чемодан и изящным движением развернул меня к зеркалу. Я медленно встала. Волосы приобрели светло-золотистый оттенок, гармонирующий с мундиром. Они были приподняты надо лбом и тяжелыми, чуть волнистыми локонами струились вокруг лица, завершаясь мелкими, но предельно упорядоченными завитками, похожими на волны на старинных японских гравюрах.
— Я оставил лоб открытым, чтоб подчеркнуть форму лица, — сообщил он, любуясь моим отражением в зеркале. — Ну, как?
— Классно, — выдохнула я.
— Рад, что вам понравилось, — он сунул мне карточку. — Будете на Одеоне, загляните. Я подправлю вам стрижку. После душа волосы сами будут укладываться как в салоне. Удачи, командор.
Запоздалое «спасибо» я крикнула уже в сторону захлопнувшейся двери. Без десяти десять в дверь позвонили, и молодой лейтенант с Алмазной звездой на груди пригласил меня проехать в Администрацию Порта.
Относительно этой встречи я имела некоторые намерения, а, именно, слегка разогнать туман таинственности вокруг моей баркентины. Я надеялась, что там будут некоторые официальные лица, из которых я смогу вытянуть какую-нибудь информацию.
Ничего подобного. Там были официальные лица, но они знали куда меньше, чем я. Я встретилась со своим старым другом Гаем Карояном, который много лет командовал грузовым космофлотом Земли и, естественно, ничего не знал о делах поисково-спасательного флота. Гай там был в качестве свадебного генерала, случайно подвернувшегося на Одеоне. Остальные были рангом пониже. Капитан порта, как и я, командор высшего класса долго восхищался баркентиной, а потом спросил у меня, почему на приёмку не приехал Громов, поскольку пополнение подразделения таким звездолётом — событие эпохальное. Был там и наш новый друг Эрим Сакхутан, который взахлёб рассказывал мне, как они ночью летали на челноке, чтоб посмотреть на баркентину и стонали от восторга, ругая свое командование за то, что вынуждены летать на таких утюгах, в то время как земляне утюжат вселенную на летающих дворцах.
 
Единственным человеком, который мог что-то знать, был главный конструктор проекта Герхард Меер. Этакий худой, рыжий и конопатый. Наверно в школе его дразнили, и с тех пор он мстил всему человечеству. Он подрулил ко мне с ехидной улыбочкой в то время, когда я разговаривала с Гаем, и спросил, как я нахожу его идею с модуляторами икс-поля. Мерзавец отлично знал, что я эту идею никак не могу находить, поскольку не видела ни корабля, ни технической документации. Гай заинтересованно взглянул на меня, покусывая трубочку, через которую пил коктейль. Он со времён космошколы обожал научные дискуссии.
— Пока рано выставлять оценки, — спокойно проговорила я. — Полетаем, посмотрим… Обещаю, господин Меер, что после первого же полёта я передам вам развёрнутый перечень всех претензий и замечаний к проекту, строительным и пуско-наладочным работам.
Меер нахмурился и ушёл. Гай не нашёл ничего лучше, как рассмеяться ему вслед. Спина главного конструктора стала обиженной, и он больше не изъявлял желания беседовать со мной.
Торжественная часть не заняла много времени. Я подписала акты приёмки, мы с капитаном порта пожали друг другу руки, сказали по короткой шаблонной речи, выпили по бокалу шампанского. После этого все присутствующие разбились на группы по интересам и разбрелись по залу. Мы с Гаем и Сакхутаном присели на диванчик в уютном зимнем садике и проговорили всю оставшуюся часть раута.
Потом ко мне подошёл лейтенант с Алмазной звездой и сказал, что челнок подан к подъезду. Увидев его Звезду, Гай вдруг оживился и стал что-то говорить о том, что благодарит меня за сына, и что Арт будет рад узнать, что я вернулась во флот.
Спускаясь вслед за лейтенантом по широкой лестнице, я отчаянно жалела, что не смогла расспросить Карояна о сыне. У парня тоже была Алмазная звезда и куча проблем. Много лет назад я пыталась помочь ему, но до сих пор не знала, насколько успешно. И вот упустила возможность узнать.
Заскочив в салон челнока, я упала в широкое кресло. Водитель в пижонском серебристом шлеме и перчатках с крагами махнул мне рукой, дверь захлопнулась, и челнок в резком пике взмыл к бледно-голубому небу.
Вскоре небо и всё вокруг стало синим, а потом — прозрачно-чёрным. Челнок мчался вперёд, к странному нагромождению металлических конструкций. Это и были Одеонские верфи. Приблизившись, водитель сбавил скорость и начал осторожно продвигаться сквозь них, а я, как первоклашка в Парке палеолита, прилипла к окну, разглядывая всё вокруг.
А там были звёздные корабли. По ним можно было прочитать книгу судеб этих вечных странников, потому что здесь были ещё пустые корпуса, которые только должны были со временем переродиться в космических скитальцев. Уже герметичные, но ещё не законченные строительством корабли, к которым подлетали нагруженные челноки, на их обшивке работали трудолюбивые роботы, похожие на пауков и просто ползающие перевернутые кастрюли. Иногда можно было видеть и людей в ярких рабочих скафандрах. Затем появился и результат работ — новехонький сияющий звездолёт с яркой боевой раскраской, пока опутанный металлической паутиной лесов и коммуникаций, но уже такой живой, что казалось, ещё минута, и он нетерпеливо вильнёт хвостом, порвёт эту заботливую серебряную паутину и умчится к звёздам.
 
Затем я увидела уже потрёпанные годами и космосом корабли, терпеливо стоящие в ремонтных доках. К ним тоже подлетали грузовые челноки, на их обшивке тоже работали роботы и люди. А потом показался ещё один корабль, изувеченный взрывом в хвостовой части. Пробоина жутковато чернела на фоне погнутой обшивки и казалась мёртвой, но иллюминаторы в центральной и носовой части корабля светились. Значит, звёздный странник был жив, и скоро его залатают, и он снова умчится к звёздам. «Пусть тебе повезёт, старина…» — как другу шепнула я, провожая его взглядом, и он скрылся позади.