Бумеранг (СИ)

Следующий год я постепенно скатывалась в глубокую яму безразличия и саморазрушения, которую сама же для себя и вырыла. Мне стало в ней удобно. Теперь меня ничто не обязывало, и я могла без зазрения совести и настолько часто, насколько хотелось, уходить от реальности.
Но деньги кончались. Драгоценности, что я закладывала, испарялись с невероятной скоростью. Далее бездельничать не представлялось возможным, ведь нужно же было на что-то покупать алкоголь.
Решение моей проблемы подвернулось неожиданно, в том самом магазине, где я покупала бутылку водки на последние гроши.
— Я мою пол в магазинчике соседнего дома, — доложила я, делая ещё один глоток невкусной жидкости.
Сергей удивился, не знаю, оправданно ли. Водка и дешёвый кофе должны были предполагать что-то подобное. Но он, по всей видимости, ненадолго об этом забыл.
— Моешь пол… — как-то глухо отозвался он, делая очередную затяжку.
— Работа вполне соответствует моему образу жизни, — подняла я брови, с намёком что и так всё очевидно.
— Да. Работа, как работа, — словно очнулся он, чем вызвал мой смех. — Что смешного? — тоже улыбнулся он, искренне недоумевая.
— Не ты первый, кого моя внешность заводит в заблуждение в последнее время, — объяснила я. — Начальница магазина тоже была удивлена, когда узнала, на какую должность я претендую.
— Да, немного обескураживает, — признался он, поглядывая исподлобья и стряхивая пепел с сигареты. — От чего такой выбор? Разве не нашлось других престижных фирм, готовых нанять хорошего специалиста?
— Я не искала, — выдохнула я, возвращаясь в свою разбитую жизнь. — Той меня больше не существует. Не существует её планов, желаний, прогнозов на будущие. Исчезла. Умерла. Точнее была убита вместе с её ребёнком.
Улыбка исчезла с лица Сергея, как лавина снега сходит с гор. В глазах промелькнула жалость, что заставило меня скривиться.
— Мне очень жаль, — на выдохе произнёс он и заглянул в глаза. — Зачем Кириллу понадобилось убивать ребёнка?
— Затем, что он был не от него, — твёрдо произнесла я и в то же мгновение словно ощутила на своих плечах лавину снега, что стерла улыбку с лица моего допросчика.
Признаться, что изменила мужу, я боялась. Но хорошо помнила, что он не терпит лжи, и если правда всё же однажды всплывёт, последствия сравнятся с ураганом самого высокого балла.
Кирилл тоже мне изменял и начал задолго до того, как я сама не смогла устоять перед соблазном. На измены смотрела сквозь пальцы, в конце концов, я его не любила той любовью, от которой разрывает сердце из-за подобного предательства. Мне было просто комфортно в нашем браке. Думаю, ему тоже. И я себя убедила, что если признаюсь сама и намекну ему на его собственные измены, буря пройдёт гораздо тише.
Я ошибалась.
Бури вообще не было.
— Вот как, — тихо произнёс он, когда я без особых эмоций сообщила, просто как факт, о случившемся.
— Извини. Надеюсь, ты не сильно расстроен, — еле сдерживая насмешливый тон от его холодной реакции и отложив приборы, я посмотрела на него.
— Доля горечи всё же есть, — тоже прекращая ужин, блеснул он глазами в мою сторону. — Немного неожиданно, но спасибо, что сказала.
— Не за что, — всё же не смогла удержаться я от смешка.
Он поднялся со своего места и подошёл ко мне.
— Спасибо за ужин, — он улыбнулся и, наклонившись, поцеловал меня в щеку, в то же время положив ладонь с тонкими ухоженными пальцами мне на плечо. Через секунду, обжигая горячим дыханием, шепнул на ухо: — Уверен, что ты больше не допустишь измен со своей стороны, — и до боли сжав моё плечо, отстранился и снова улыбнулся.
— Не допущу, — холодно согласилась я, мысленно горько надсмехаясь над тем, что соблюдать верность супругу единственно моя обязанность.
В ту ночь он имел меня особенно агрессивно, словно намереваясь выветрить любые воспоминания о близости с другим мужчиной.
Через некоторое время я поняла, что забеременела. Моему счастью не было предела. Все мои мыслимые и немыслимые желания, мечты, надежды повеяли реальной способностью в скором времени сбыться. Я верила и не верила, что это случилось наяву. Представляла себя с округлившимся животом и постоянно прикладывала к нему руку в совершенно глупой надежде на таком раннем сроке почувствовать жизнь грядущего чуда. Боже! Я была безоговорочно и фантастически счастлива! До дрожи в коленях. До бессознательных улыбок. До бабочек в животе. Меня переполняла немыслимая любовь к ещё неродившемуся существу. К моей крошке. Невероятные ощущения, которые не повторятся никогда.
 
Завести с Кириллом ребёнка мы пытались уже не один год. Что с моей, что с его стороны по состоянию здоровья было всё в порядке, но беременности так и не случалось. Кирилл, шутя, говорил, что всему своё время и не нужно отчаиваться. Я верила ему, мне и ничего не оставалось больше.
Нужно было задуматься хотя бы на мгновение, почему я забеременела сразу после известных событий, но я находилась в такой эйфории, что думать связно дольше пяти секунд подряд была не способна.
Вернувшись от гинеколога с точным подтверждением, что ближайшие несколько месяцев в моём теле будет расти новая жизнь, я застала Кирилла в гостиной, сидящим на огромном диване — который сюда определила сама же, когда ещё раньше занималась оформлением его квартиры — с ноутбуком на коленях.
Я буквально пылала радостью, что, конечно же, не могло остаться не замеченным Кириллом. Оторвав взгляд от экрана компьютера, он лукаво прищурился на меня и спросил:
— Что за грандиозное событие, заставляющее тебя светиться? Не терпится узнать.
— Ребёнок! — завизжала я, не в силах далее терпеть счастье в одиночку. — Мы станем родителями!
Лицо Кирилла превратилось в маску, а брови медленно и надменно поползли вверх. Впрочем, я заметила это краем сознания, тая от предвкушения открывшихся перспектив — мысленно представляла, как маленькие и пухлые ручки будут обнимать меня за шею. Кирилл тем временем холодно произнёс:
— Вот как, — знакомая интонация вернула меня с небес на землю. Сердце, запнувшись, побежало галопом. Если бы я подумала об этом раньше… Я могла спасти моего кроху. Могла. Но не спасла.
— Ты станешь родителем. Но не я, — мерно и подозрительно спокойно продолжил он, и лишь глаза на мгновение сверкнули огнём ярости.
— Ты так уверен, что ребёнок не от тебя? — упавшим голосом спросила я, лихорадочно обдумывая ситуацию.
— Уверен, — кивнул он, минуту молчал, напряжённо всматриваясь в моё лицо и, отложив ноутбук, преувеличенно ободряющие хлопнул себя по коленям: — Нет! Я передумал. Мы станем родителями. Ты всё верно сказала, — весело рассмеялся и, встав с дивана, подошёл ко мне. Обнял. Обхватил ладонями моё лицо и коротко коснулся моих губ своими.
— Великолепное событие. Мы со всем справимся, обещаю. Я воспитаю его, как своего.
Я нервно улыбнулась в ответ. Мне следовало догадаться о том, что он задумал. Но моё глупое сердце не позволяло рационально мыслить.
— Не от него, — эхом повторил следователь, а в глазах промелькнуло понимание.
— Что? — усмехнулась я. — С каждой секундой думаешь обо мне всё хуже?
— У меня сложилось впечатление, что тебе плевать, что о тебе думают. Это не так? — прищурился Сергей и, дрогнув в улыбке, затушил сигарету.
— Так, — удивилась я сама себе, поймав себя на мысли, что в его глазах хотелось бы выглядеть лучше. Почему? Видимо, его искренний интерес зародил в моём мёртвом сердце желание, чтобы меня поняли. Ведь никто не смог.
Наблюдая за моим удивлённым выражением лица, Сергей улыбнулся уже открыто, а в его глазах я углядела нежность. Сердце тут же отреагировало, глухо стукнув о рёбра. Я отвела глаза, посмотрев на руки, пальцы которых были лишены хотя бы какого-нибудь подобия маникюра, сжимавшие кружку с начинающим остывать напитком. И вдруг захотела объяснить:
— Один раз. Я изменила ему всего один раз. Я не планировала этого — так сложились обстоятельства. Повторять опыт не собиралась. И когда узнала, что беременна, естественно решила, что нам с Кириллом наконец-то улыбнулась судьба. Как выяснилось позже — Кирилл не хотел детей и заботился о том, чтобы я не забеременела.