Секреты серой Мыши (СИ)
Загореться платье не успело, но блестящее жирное пятно, размером с блюдце, медленно расползалось на самом видном месте — прямо по центру, чуть ниже талии.
Горничная, едва сдерживая рвущиеся с языка ругательства, уперев кулаки в крутые бока, смотрела на испорченный наряд. На лице её отразилась стремительная работа мысли. Лично я вообще не представляла, что теперь делать. Надеть другое платье — означало бы нанести непоправимый урон впечатлению от гостей, на которое так рассчитывала герцогиня. Можно было бы признаться Жозефине в происшествии, но, в этом случае, спровоцировав «барский гнев», огребаться с Люсей будем однозначно обе. В общем, куда не кинь — всюду клин.
— Вывести пятно я смогу. Но прямо сейчас надо что-то срочно придумать. — вслух рассуждала Эмма, думая ровно о том же, о чём и я.
С этими словами горничная вышла из комнаты. Я, сдерживая нарастающую панику, принялась наводить скромный макияж. Кстати, при нанесении на брови и ресницы самого минимального количествва красящего пигмента, моё лицо моментально «оживало».
Довольно быстро Эмма вернулась. (Я даже не успела «раскочегариться» до состояния истинной истерики.) Следом за ней в дверь вошла Надин, бережно держа в руках небольшой свёрток.
Опять давнишняя услуга Мари на дороге сослужила мне добрую службу. «Горничное братство» спешило на помощь.
Глава 31
Насилу отдышавшись (взрослым уже женщинам не так-то просто давалась беготня по ступенькам), старшая горничная аккуратно, я бы даже сказала любовно развернула принесённый с собой кулёк. На столе лежал снежно-белый, изумительно тонкой работы изящный кружевной фартучек.
— Боже ж мой, какая прелесть! — подумала я, прижимая руки к груди и рассматривая это восхитительное чудо. — Оказывается даже простой фартук может стать предметом искусства, если его сотворили правильные руки.
Я, забыв про всё на свете, буквально «пускала слюну» — если что и могло достойно украсить безвинно пострадавшее дорогущее платье — так это он.
— Одевайтесь, мадемуазель Таис, нужно поторапливаться. — выводя меня из гипнотического транса засуетилась Эмма.
И они в четыре руки взялись приводить меня в порядок.
— Надин, Эмма, у меня просто нет слов! — бормотала я, пытаясь подобрать эпитеты, способные выразить переполнявшую меня благодарность.
— Кто-кто, а Надин добро помнит! — улыбаясь отвечала женщина, расправляя роскошный бант на моей спине, — Этот фартук — единственная, на самом деле дорогая мне вещь. Берегу его, как зеницу ока. Одевала-то всего раз — на свадьбу. Ну всё, с причёской уже сами заканчивайте, а я побежала. А то сегодня просто какой-то сумасшедший дом!
Я не удержалась и крепко сжала обеими руками тёплую руку стоявшей на пороге Надин. Она открыто улыбнулась, подмигнула и скрылась за дверью.
— Что делается — что делается-а-а?! — донеслось до нас из коридора.
В общем, в положенный момент я, чинно сложив руки, в полном блеске вошла в большой, ослепительно сверкающий зал для приёма гостей и направилась в сторону герцогини для приветственного реверанса.
— О, дорогая, какая миленькая штучка! — одобрительно кивая головой, не удержалась она от комплимента.
С Люсьен, замершей на полуслове в некрасивой позе, прямо сейчас можно было писать картину Репина «Не ждали». Судя по тому, как остальные дамочки из фрейлинского состава, поглядывая в сторону Люськи, многозначительно похихикивали в веера, она, предвкушая мой «провал», успела растрепаться о своей каверзе. Однако, похоже, им было всё равно, кто в этой ситуации попадёт впросак — главное развеять скуку очередной интригой.
Анаис, зажав в угол болтушку Кларисс, уже допыталась до сути происходящего и одарила Люську взглядом, способным загнать под стол тигра. Зловредине, похоже, вынесли последнее предупреждение. Позднее, кстати, «потерявшую берега» Люсильду всё-таки оштрафовали за подлую выходку.
Позволив себе немножко поликовать в душе, я сдержанно «шаркнула ножкой» и проследовала к специально отведённому для меня месту.
Прибывающие важные персоны постепенно заполняли собой зал.
Всё шло своим чередом. Гости танцевали, флиртовали, интриговали — в общем веселились в самых лучших традициях подобных мероприятий. В отведённый для этого регламентом момент, Жозефина, раскрасневшаяся от удовольствия и сгустившейся от большого скопления людей духоты, торжественно объявила мой выход. В данный момент я исполняла роль рояля в кустах. И суть моего выступления состояла в том, чтобы, просто выражаясь, рассказать гостям… сказку.
Как уже ранее обмолвилась, эту идею герцогине я подала сама. Дело в том, что в какой-то момент, читая очередную книгу, я обратила внимание, что, каким бы ни было любопытным произведение — оно явно уже давно наскучило моим слушательницам. Конечно, из года в год читать одно и то же. Тогда я и решила попробовать разнообразить часы досуга пересказом известных мне, но не известных здесь историй.
Благодарная публика была в восторге. Особенно всем понравилось захватывающее повествование о «Трёх мушкетёрах». Вот с этой самой историей мне предстояло познакомить присутствующих дам и кавалеров. По замыслу герцогини, новое развлечение должно было удивить и впечатлить приглашённых на мероприятие дворян.
Именно поэтому я не имела права сейчас ударить лицом в грязь. Точнее в сальное свечное пятно.
Итак, гости затихли в предвкушении, я вышла на середину зала и начала рассказ про приключения четверых бравых друзей-авантюристов, коварных кардинала Ришо и Миледи (имена, естесственно, пришлось подкорректировать) и неземную любовь. Сам сюжет местами безбожно мною перевирался и дополнялся «отсебятиной», ибо дословно я, конечно, великолепное творение Дюма вспомнить и воспроизвести не могла. Но ведь главное не достоверность (тем более, что критиковать здесь некому — сам Дюма опубликует эту трилогию только аж в 1844 году). Главное — харизма и, в некотором роде, эпатаж. Услышать восхищённое «Ах!» от своих гостей — этого ожидала от моего выступления её светлость.
И вот стою я, вдохновенно так ораторствую, а самой в голову лезет совершенно нелепая, дурацкая мысль:
— А что, если Морган Робертсон, написавший в своё время пророческий роман «Тщетность», в котором за четырнадцать лет до катастрофы с «Титаником» подробно описал гибель самого большого лайнера в мире с названием «Титан», тоже, как и я был попаданцем во времени? Ну, например, утонувшим в момент крушения матросом, обладавшим отменным даром красноречия. Взял, да и вынырнул из пучины времени и пространства в тело писателя, впоследствии названного одним из величайших пророков двадцатого века. Ведь какие интересные детальные совпадения — его «Титан» погиб, как и настоящий «Титаник» в апреле при столкновении с айсбергом…
Ладно, это всё — лирические отступления. У меня тут публика «восторженно неистовствует».
Глянь-ка, а герцогиня-то наша под прикрытием веера как-то совсем неоднозначно постреливает глазками в сторону симпатичного моложавого франта в пышных усах и военной форме! Кажется обозначилась и третья — тайная слабость Жозефины.
Ну, не мне её осуждать. И вообще, скоро пригласят к столу — пора закругляться.
Выступление и в самом деле прошло «на ура», герцогиня собирала комплименты-бонусы за неожиданно приятный сюрприз. На меня смотрели с интересом. Но самое полезное — с этого момента плохое настроение герцогини перестало затрагивать мою скромную персону. То есть, проще говоря, меня перестали гонять в дом за шалью или забытым зонтиком, и моё место по степени полезности во внутренней иерархии обозначилось где-то после Анаис.
Сама старшая фрейлина относилась ко мне ровно. Оценив категорическое нежелание участвовать в интригах и сплетнях и вклад, который я вносила в общее дело поднятия настроения её светлости, она пусть не прониклась ко мне особыми симпатиями, но отстала.
Чего было не сказать про «воблу». Набожная рыбина вообще крайне отрицательно воспринимала все эти мирские развлечения. Но поджимать губы на своих хозяев, естественно не смела. Поэтому, переключила своё раздражение на меня, как на главный теперь источник неприличных в её понимании светских утех. (Это она, похоже, ещё про франта не знает.)