Война (СИ)
Неоднократные штабные игры показали, что при обороне Порт-Артура его эскадра, оставаясь на внутреннем рейде, становилась прекрасной мишенью и мало чем могла реально помочь в обороне крепости. Поэтому и было принято секретное решение, что как только запахнет жареным, эскадра из броненосцев, крейсеров и истребителей выходит в море для поиска противника и принуждения его к генеральному сражению.
В общем, всё как говорил Степан Осипович, который адмирал Макаров: «Лучшая помощь своим судам есть нападение на чужие. Мое правило: если вы встретите слабейшее судно – нападайте; если равное себе – нападайте; и, если сильнее себя – тоже нападайте».
Такую наступательную доктрину император утвердил, а для обороны Порт-Артура решили оставить миноносцы, торпедные катера, минзаги и две подводные лодки. Крепость должна была сама защитить себя своими орудиями, которых установили куда больше, чем раньше планировалось. Спасибо Вилли, черноморским запасам и Либаве. Да и гарнизон был куда больше, чем в моём прошлом-будущем.
– Кирилл Кириллович, а как «Ангара» в составе порт-артурской эскадры оказалась? Она же только пятнадцатого числа из Мозампо ушла?! – задал вопрос Ризнич.
– Василевский сказал, что его наши истребители перехватили, когда он в Порт-Артур шёл и пересёкся с курсом эскадры.
– А что там по поводу наших раненых, которых за борт японцы повыбрасовали? – поинтересовался Кононов.
– Когда призовая команда из японцев поднялась на борт «Ангары», то их офицер под угрозой расстрела сразу же запретил продолжать спасательные работы. Всех тяжелораненых, которые были на палубе, японцы начали выбрасывать за борт. Командир «Ангары» капитан 2 ранга Никольский попытался этому воспротивиться, так его японский офицер зарубил, а двух врачей и нескольких матросов, которые попытались остановить это зверство, штыками закололи. Потом ещё и «Касаги» прошёлся там, где на нескольких шлюпках и вплавь собрались моряки с затонувшего «Боярина», потопив многих из них. Господи, прими их грешные души! – лейтенант Кириллов истово перекрестился.
За ним в полном и каком-то напряжённом молчании осенили себя крестным знамением остальные офицеры.
– Как сказал лейтенант Василевский, японцы так озверели из-за того, что пара наших кораблей во время боя прошла через место гибели их крейсера и не оказала помощи тонувшим японским матросам, а намотала их на винты, – между тем продолжил рассказ командир абордажной команды, захватившей «Ангару».
Я же, воспринимая рассказ Кириллова как-то на подсознании, вспомнил, как в детстве смотрел замечательный фильм про оборону Севастополя во время Великой отечественной войны, который назывался «Следую своим курсом».
Сюжет фильма незамысловатый. Экипажи двух эсминцев идут оказать помощь жителям осаждённого Севастополя. Но в боевом походе гибнет от фашистской авиации эсминец «Дерзкий», а эсминец «Стремительный» прорвался в город, правда, не оказав помощи своим товарищам…
Помню, что был поражён кадрами из этого фильма, когда «Стремительный» проходит мимо находящихся в воде наших моряков из экипажа «Дерзского» и солдат, два батальона которых этот корабль перевозил. И всё, что наши сделали – бросили за борт несколько спасательных кругов.
Именно этот фильм своим названием породил байку, что во флоте есть жуткий и зловещий сигнал: «Следую своим курсом». Её хорошо потом ещё пропиранил, то есть пропиарил Бушков в своём романе «След Пираньи».
На самом деле в Международном своде сигналов есть набор «PI1» из двух флагов «Папа», «Индиа» и вымпела «Унаун», который означает: «Я сохраняю свой курс».
Хотя, хрен редьки не слаще! Что следую своим курсом, что сохраняю свой курс. Как представлю, что оказался среди тех, кто остался жив во время боя, но оказался в забортной воде. До берега хрен знает какое расстояние, да и где этот берег не понятно. Хорошо если водица не ледяная, в которой ты максимум протянешь пять-десять минут. А может наоборот плохо?! Мучиться будешь дольше, а смерть будет казаться всё более и более желанной.
И тут совсем рядом проходит корабль! Свой корабль! И ничего не делает для спасения утопающих братьев! Хотя мог бы поднять на борт несколько десятков человек. Минуты, и он исчезает за низким горизонтом. С поверхности воды много не разглядишь, а на уходящей мачте два флага и вымпел означающие: «Я сохраняю свой курс». Ибо, командир корабля имеет приказ, который обязан выполнить. И идёт корабль по головам живых и плавающим бескам мёртвых. Нет ничего личного. Есть приказ следовать своим курсом. А за кормой уже только плавающие бескозырки в воде, где ещё недавно виднелись и люди!
Жуть. Я нервно передёрнул плечами, представив такую картину. Ну, не моряк я! Чистый сухопутчик! Для меня море, точно, не родной дом. По мне, если погибать, то лучше на твёрдой поверхности. Ещё раз передёрнув плечами, вернулся из мира грёз в реальность.
В кают-компании шли бурные дебаты по поводу того, как надо поступать с экипажами затонувших кораблей противника, которые оказались в воде. Большинство офицеров склонялось к тому, что к морякам, оказавшимся без корабля, который был потоплен во время боя, необходимо применять нормы Женевской конвенции одна тысяча восемьсот шестьдесят четвёртого года, которые определяют охрану и облегчение участи больных и раненых воинов на войне. То есть спасать!
К настоящему времени, насколько я выяснил, в этом мире каких-либо других международных правовых актов определяющих правила ведения боевых действий, положение раненых, больных, потерпевших кораблекрушение, гражданского населения во время войны не было. Всё зиждилось на негласных традициях. И то, что сегодня произошло, шло в разрез сложившимся устоям и вызывало негодование.
– И ещё, господа! Представляете, среди санитаров «Ангары» оказались два японца-шпиона, – услышал я и вмешался в разговор.
– Кирилл Кириллович, большое спасибо за информацию. Господа офицеры, приступаем к выполнению своих непосредственных обязанностей. Анатолий Алексеевич, Иван Иванович, – обратился я к Конову и Ризничу, – а вас я попрошу остаться.
Дождавшись, когда офицеры покинут кают-компанию, произнёс:
– Господа, шхуне «Марсель» придётся пропасть на морских просторах чуть раньше, чем мы планировали. Слишком мы засветились.
– И чью личину наденем, Тимофей Васильевич?
– Национального географического общества Североамериканских соединённых штатов. Думаю, его председатель господин Белл будет не против.
Офицеры весело усмехнулись. Наша шхуна имела несколько комплектов документов, наборов больших латунных букв для изменения названия судна. Конструкция корабля предусматривала установку фальш-трубы, а также изменения в парусной оснастке, что позволяло с небольшой перекраской значительно изменять «внешность» корабля.
Нечаянная встреча с «Касаги» и необходимость выручать из плена «Ангару» привели к тому, что шхуна «погибнет» раньше срока. По плану это должно было произойти после атаки броненосцев типа «Маджестик» где-то в Аравийском море, например, на стоянке в порту города Бомбей, который англичане точно не пропустят во время перехода. И по предварительным расчётам и данных разведки это произойдёт через пару недель.
С учётом случившегося, пришлось несколько изменить свой приказ. Шхуна «Марсель», как и планировалось, должна была проследовать в Бохайский пролив к островам уезда Пэнлай для встречи с судном, на котором доставят провизию, воду, уголь, мины и прочую мелочь, необходимую в дальнем походе. На месте стоянки «Марсель» заодно преобразится в «Олимпию» – судно Национального географического общества САСШ, а её экипаж поменяет гражданство, документы и легенду.
«Рион» же сопроводит «Ангару» в Порт-Артур, где заодно и «дозаправиться» всем необходимым и уйдёт потом вместе с «Олимпией» в «окрестности» Бомбея. После того, как бойцы Кононова и отряд Колчака отработают по английским броненосцам, «Рион» вместе с торпедными катерами начнёт пиратствовать на просторах Красного моря, закупорив для кораблей с грузом для Японии Суэцкий канал.