Северянин. Трилогия (СИ)
– Но‑но, – «тупарь» скорчил страшную рожу и сунул под нос товарищу свою ручищу, сложив пальцы в кулак, – чуешь, чем пахнет? Нос, я смотрю, зажил давно?
Трепались они всю дорогу и без всякой установки. Причем так активно, что у Дитриха от них голова болеть начала. Впрочем, намного лучше слушать треп старых товарищей, которые в любом случае прикроют тебе спину, чем думать о том, что шагаешь в неизвестность, совершенно не зная с кем встретишься. И что самое отвратительное – не имея уверенности в тех, кто рядом с тобой. Дитрих хорошо знал своих подчиненных и был уверен – стражники, как только увидят превосходящие силы противника, тут же дадут деру. К черту жалование, к черту барона и сержанта! Жизнь дороже.
Ну а что делать? Барон не позволял Дитриху «по нормальному» обучить своих подопечных, боясь, что те сбегут после недели занятий. Но по‑другому из бывших крестьян и горожан солдат не сделать…
Сейчас Дитрих очень жалел, что не взял тех двоих дезертиров, что появились у ворот Острога весной. От них сейчас было бы много больше пользы, чем от того же Дезла (уже, как заметил Дитрих, трусившего перед предстоящим боем) или Кинли (тот вообще сражаться не умел, хотя вроде как обладал внушительными габаритами и грозным голосом).
Дитрих поймал себя на мысли, что почему‑то уверен в том, что сражения не избежать. Но если в деревне обычные грабители – они уже должны были дать деру. А даже если не успели – не в их привычках вступать в бой с дружиной дворянина, когда есть возможность попросту сбежать…
Эх…неспокойно на душе. Что‑то его гложет. Что‑то не так…но что?
Темнота, наконец, начала отступать. Все вокруг окрасилось в серый цвет, появился предрассветный туман, а с неба начал капать мелкий дождик. Самая отвратная погода, какую только можно себе представить. И чего он, Дитрих, не отправился на восток? Там дожди – большая редкость. Или вообще, чего не пошел в родные края?
– Вы кто такие?
Голос барона прозвучал так неожиданно, а их отряд остановился так резко, что Дитрих едва не влетел в спину стражника, идущего прямо перед ним.
Дитрих напряг зрение, пытаясь рассмотреть шесть странных фигур, стоящих впереди, прямо посреди дороги.
Выглядели они зловеще и как минимум странно: черные фигуры, чьи контуры размывались, были нечеткими (конечно, из‑за тумана, но Дитрих в тот момент даже не догадался об этом), лица, разглядеть которые было невозможно – Дитриху казалось, что они были черными, как и странные доспехи на них – в жизни такого не видел. Головы незнакомцев были увенчаны рогами, а в руках они держали какие‑то странные топоры, каких Дитриху видеть раньше не приходилось.
Фигуры стояли безмолвно, не шевелясь.
– Кто вы такие, и что здесь делаете? – вновь прозвучал голос барона, но уже не так смело, как в первый раз. Более того, в конце барон дал петуха.
Дитрих почувствовал, как по его коже поползли мурашки, волосы на голове, руках, да на всем теле начали подниматься…
Это демоны подземного мира! О, Триликий! Так девчонка была права! Чернуши явились в этот мир, и они не уйдут, пока не соберут достаточно тех, кто нарушал заповеди Триликого…
Совсем рядом кто‑то из подчиненных Дитриха уронил свое копье в пыль, а сам выставил вперед руки, собрав пальцы в треугольник. Этот знак должен был прогнать демонов или хотя бы не позволил бы им приблизиться. Впрочем, они пока и не двигались…
Дитрих и сам был в шаге от того, чтобы отпустить Грету и выставить перед собой знак Триликого. А что еще делать? Ведь воевать с этими тварями преисподней, как известно, бесполезно – их не убьет железо, им незнакома боль. Сражаться с ними – лишь усугубить свое положение. Всякий знает: чернуши не тронут того, кто чист перед Триликим.
Эта мысль заставила Дитриха покрыться холодным липким потом: ему‑то нечего надеяться на то, что демоны пройдут мимо и не тронут его. Он как раз первый, кого они схватят. То, что он творил, будучи одним из «Череполомов» – непростительно. Триликий ни за что не пустит его в свое царство, и никогда ему не видеть…
Странные звуки по обе стороны дороги сработали для Дитриха как ушат холодной воды. Впрочем, на Кулака и Режь Глотку тоже.
Эти звуки они ни с чем и никогда не спутают.
Именно такие звуки были, когда «Череполомов» чуть не перебили полностью. Астарцы, маленький и гордый народ, проживающий в горах, вдруг взбунтовался против своего герцога, и герцог нанял «Череплоломов», чтобы те «навели порядок». В узком ущелье, куда наемники зашли, их и встретили. Горцы стояли на камнях высоко над дорогой, держа в руках свои странные устройства. «Луки» – кажется, так их называли сами горцы?
Тогда едва треть «Череполомов» смогла сбежать назад. Контракт был провален и стал жирным пятном на их и без того грязной репутации.
Ну так вот: там, в ущелье, Дитрих слышал точно такие же звуки. Так говорили «луки» горцев, прежде чем ужалить одного из наемников коротким, миниатюрным копьем, украшенным на хвосте перьями.
«Стрелы» – так назывались эти самые копья. И это было самое мерзкое, что только встречал в своей жизни Дитрих. Острие этих самых стрел, а точнее форма наконечника, изготавливалось горцами так, что вытащить стрелу из раны вместе с наконечником практически невозможно – с большей вероятностью металлическая часть остается. Приходилось делать надрезы, чтобы вытащить ее. И, к сожалению, в полевых условиях сделать это невозможно: лекарей у наемников в отряде не было отродясь. Брезгуют такие люди связываться со сбродом, готовым воевать с кем угодно, лишь бы платили звонкой монетой.
Когда Дитрих услышал знакомый свист и до него донеслись первые крики раненых, он начал действовать.
Нет, решение пришло не благодаря быстрому мышлению и тому, что он моментально въехал в ситуацию. Как раз наоборот – его мозг практически никак не участвовал в происходящем. Все сделали рефлексы, которые появились благодаря сотням пережитых сражений, многолетнему опыту, ну и, конечно, интуиция сыграла немаловажную роль.
Дитрих схватил одного из стражников, шедших справа от него, и закрылся им от свистящих стрел словно щитом.
– Назад! – заорал он, особо не надеясь, что его кто‑то из своих услышит сквозь крики раненых и свист стрел.
Он бы и сам не услышал. А был бы менее опытным, то и не сообразил бы, почему нужно идти именно назад? Проще ведь убежать в лес.
Но Дитрих как раз таки являлся бывалым ветераном, и сразу понял, откуда летят стрелы. Бежать в лес было не вариантом – встретят и убьют. Или вообще не успеешь добежать, словив стрелу своей собственной тушкой.
Пытаться прорваться вперед ‒ еще более глупая затея, ведь там те рогатые черные демоны. И вряд ли они позволят кому‑то пройти мимо них.
Нужно отступать. Если повезет – он отойдет достаточно далеко, прикрываясь своим «щитом». Потом можно будет разворачиваться и бежать.
И никакой трусости в этом нет. То, что барон и его люди, посол со своей стражей погибли, было очевидным. Задача Дитриха – выжить. Выжить и доложить графу Войте о том, что здесь случилось, рассказать, как была убита дружина «плащей», да и сами «плащи».
Дитрих был уверен, что графа крайне это заинтересует.
Кажется, отойти назад ему все же удалось. Ненамного, всего шагов на 20–30, но и этого было более чем достаточно. Бывший подчиненный, которого Дитрих использовал как «щит», уже не визжал и не орал, не вздрагивал, получив очередную стрелу. Более того, стрелы пролетали далеко в стороне, слишком высоко или наоборот, втыкаясь в дорожную пыль за несколько метров от самого Дитриха.
– Дитрих! Бежим!
Кто это? А…не один Дитрих оказался таким «умным» – Кулак и Режь Глотку отходили так же, как и он. Ну, вполне логично – школу жизни они проходили одну, служили в одном отряде, и все трое побывали «в гостях» у горцев. Так что чему удивляться, если оба приятеля Дитриха действовали так же, как и он сам. Впрочем, для них отступление было не столь удачно – Кулак хромал, а в плече Режь Глотку торчала стрела.