Сто три жемчужины (СИ)

Заметив букет, госпожа Снот многозначительно хмыкнула и с притворным сожалением заметила:
— Жаль, что наше знакомство было столь недолгим, госпожа де Оре. На свадьбу можете не приглашать.
— Что вы имеете в виду, госпожа проректор? — Рей обошла стол. На ректорском кресле лежала подушка. Не попавший в цель снаряд был перевязан красной лентой. Сомнений в том, кто автор подарка, не осталось. Ректор бросила быстрый взгляд на окно. Его Высочество Лем не искал легких путей.
Магистр Снот сделала шаг к столу. Рей тут же опустилась в кресло, скрывая улики. Проректор села напротив, закинула ногу на ногу и одернула платье так, что замерший у стола Ири мог видеть ее ноги в самом выгодном свете. На губах магистра заиграла легкая улыбка:
— Заверяю вас, что после вашей отставки я сделаю все возможное, — томный взгляд в сторону Ири, — чтобы весь нанятый персонал сохранил свои рабочие места.
В этот момент Рей впервые задумалась над тем, чтобы подлить проректору в чашку любовное зелье и отправить погулять к мужскому общежитию. Замуж, может, и не выйдет, но хоть на пару дней выйдет из строя:
— Магистр Снот, не хотелось бы разочаровывать вас, но розы — это просто розы, — ректор покосилась на надувшиеся пузырем шторы. — И если я когда-нибудь соберусь замуж, то мой избранник будет достаточно храбр, чтобы вручить мне букет лично. Ири, закрой, пожалуйста, окно.
Дверь кабинета распахнулась, и на пороге показался лейтенант Орхем с букетом роз.
— Ири, попросите гоблинов поставить на дверь щеколду, мне надоело, что ко мне врываются без стука, — под снисходительным взглядом магистра Снот злость на мага вскипела с новой силой. — Лейтенант, вы что-то хотели?
Орхем оторвал взгляд от ног проректора и вспомнил, зачем пришел. Букет был перехвачен на манер боевой сабли, каблуки начищенных сапог лихо щелкнули, лейтенант вытянулся по стойке смирно и отдал Рей честь:
— Прошу принять мои извинения за утренний инцидент, госпожа де Оре, — чеканя шаг, он подошел к столу и протянул букет.
Под ехидным взглядом госпожи Снот Рей хотелось провалиться сквозь землю. Проклятый букет повис в воздухе. Ситуацию спас Ири. Он перехватил цветы, ловко поставил их в вазу и, повернувшись к лейтенанту, напомнил:
— Магистр Орхем, магистр Кенре просил передать, что ожидает вас, — секретарь скользнул к двери, непрозрачно намекая, что дроу уже заждался.
Лейтенант скривился, но все же беспрекословно последовал за Ири. Для полного счастья Рей осталось избавиться только от сияющего от радости проректора, но легче оказалось сказать, чем сделать. Стоило широми покинуть кабинет, как настроение магистра Снот резко испортилось. Ее больше не интересовали цветы и ректорская личная жизнь. Она смотрела Рей в глаза и требовала, чтобы ей немедленно объяснили: по какому праву ректор наняла нового преподавателя. И магистру Снот срочно, сию же секунду требовалось пообщаться с некромантом, дабы определить его квалификацию. За последнюю мысль Рей уцепилась, как утопающий за соломинку, и отправила проректора вслед за Орхемом.
Посетители ушли, а цветы остались. Ректор обошла стол по кругу, не отрывая взгляда от двух совершенно одинаковых букетов, и уселась обратно в кресло. Признаться, подарок лейтенанта и подарок принца смущали ее в равной степени. Но если с извинением Орхема Рей была готова смириться и даже оставить цветы в кабинете, то неожиданный жест со стороны Его Высочества вызывал одни лишь вопросы. Принцы не дарят цветов своим преподавателям, даже если преподаватель женщина, и даже если она плачет. Рей откинулась на спинку и устало прикрыла глаза. В городе уже, наверняка, принимают ставки на будущего мужа госпожи де Оре. Столь пристальное внимание раздражало.
Рей открыла верхний ящик стола и достала унаследованную от прошлого ректора бутылку эльфийской кашасы. Напиток, хоть и пился легко, но не уступал по крепости коньяку. Ректор плеснула кашасы в стакан и подошла к окну.
Набравшая силу песчаная буря ревела за защитным куполом. Купол слегка потрескивал, но пока удачно отражал все атаки пустыни. Песок полностью скрыл солнце, и в наступивших сумерках было видно, как из теплицы рядом с розарием выскакивают ошалевшие студенты. Рей поставила стакан на подоконник. Последней из теплицы выскочила магистр Сенестра, а следом за ней, размахивая колосьями цветов, наружу повалила толпа иширских люпинов.
 
В первый раз нехорошее предчувствие посетило Лема ночью, когда он забирал пышущую гневом Лиири из розария. Упрятанная в шипастую клетку эльфийка всем своим видом выражала протест против прогулки принца, но с клеткой ничего поделать не могла. Лем вернул недовольной охране свободу и, заложив руки за спину, отправился в общежитие. Конвой из эльфиек поплелся следом. Пройдя всю теплицу насквозь, принц с интересом отметил, что за прошедший вечер кусты успели заметно подрасти. У самого выхода он оглянулся. В центре теплицы здоровенный розовый куст махал ему на прощание покрытой цветами веткой. Лем тряхнул головой, отгоняя наваждение, и пообещал себе больше спать и меньше думать о семейных артефактах.
Второй тревожный звоночек прозвенел днем, когда под внимательным взглядом принца на заросшей сорняками клумбе расцвели болотные лютики. Лем еще не до конца успел осознать, что произошло, как желтенькими цветочками заинтересовалась нойра. Его Высочество любил животных и от всей души добавил к лютикам стог дурман-травы, позаимствованный у приезжих магов.
Спонтанные вспышки магии бывали у Лема и раньше, наставник утверждал, что с возрастом это проходит. Его Высочество кивал и с удовольствием наблюдал за тем, как на ядовитых лианах распускаются тюльпаны, стоит Лиири появиться в поле зрения старшего друида.
Наблюдая за тем, как ректор трясет за ворот неизвестного магистра, Лем решительно направился в розарий. Колокол уже требовал, чтобы первый курс целителей направлялся к теплицам, когда принц выскользнул из окна кабинета и помчался на практикум к профессору Сенестре.
В теплице было всего лишь две грядки, по левую руку рос весьма редкий и потому ценный пустынник обыкновенный, по правую шелестели листочками иширские люпины. Худая, как палка, магистр Сенестра, уперев руки в боки, рассказывала о немногочисленных магических свойствах редкой травки. Магистр считалась одной из лучших травниц Таллара, ей даже доводилось гостить у лесных эльфов. Эти два дня в живом лесу магистр вспоминала с ужасом, но всегда выносила их в первую строчку резюме.
Лем и еще один опоздавший были приставлены строгим преподавателем к прополке люпинов. Первым неладное заподозрил однокурсник эльфа на другом конце грядки, когда сорняки один за одним начали втягиваться под землю. Разлапистые кустики люпинов невинно шелестели листочкам ровно до того момента, как зазевавшийся адепт наступил на длинный, расчерченный полосочками лист. Куст люпина гневно дрогнул, из земли вынырнул длинный корень и отвесил неуклюжему адепту затрещину.
Магистр Сенестра замолкла на полуслове. Удивленные адепты оторвали взгляды от тетрадей и закрутили головами, силясь понять, что происходит. А тем временем в рядах люпинов наметились первые признаки массового бунта против природы. Обычные немагические кусты выкапывались из грядки и, мелодично насвистывая, выстраивались в ряд. Когда на самом крупном кусте распустилась первая кисть цветов, Лем с мрачным удовольствием осознал — кинжал оказался тем самым.
Игнорируя мрачного эльфа, кусты сомкнули ряды и начали наступление. Широкая зеленая дуга загоняла студентов в угол, но магистр Сенестра недаром гостила в эльфийском лесу. Показывая всем студентом пример, магистр собрала юбки и горной козочкой перемахнула через наступавших. Студенты ринулись за ней к распахнутой двери. Расстроенные люпины воинственно засвистели и кинулись в погоню.
Беглецы были изловлены перед входом в башню. В ход пошли отросшие корни и листья, магистр Сенестра, от ужаса позабывшая все знаки, застыла истуканом в центре группы. Зафиксировав добычу, кусты выстроились в три ряда и мелодично засвистели, то затихая, то усиливая звук.