Черные начала. Том 5 (СИ)

— Ладно, — встал я из-за стола.
Честно, меня всегда бесило такое быдло. Орут, кричат, угрожают, нападают, но стоит им немного прищемить хвост, как они тут же с воем бегут плакаться и жаловаться. Почему-то я был более чем уверен, что здесь будет точно так же. Ощущение, что мы приехали не на охоту, а на семейные разборки.
Я осторожно приоткрыл дверь, в которую тарабанил батя и требовал, чтобы ему открыли.
— Чего надо? Вы мешаете спасать вас.
— С дороги щенок, — рыкнул он и толкнул дверь, но с тем же успехом он мог толкать деревья, когда ее держу я. — Я за дочерью.
— Вас никто не звал, идите домой, потом с ней поговорите.
— Я сказал открой дверь! Я тебе сейчас зубы выбью! Ты думаешь такой крутой?! Ты знаешь, кто я?!
— Мудак? — сделал я попытку.
— Че ты сказал?! Я тебя сейчас урою! Ты знаешь, с кем связываешься?!
Однажды я читал еще в своем мире про крестьян, которые тоже не ведали страха. Когда обычного люда много, когда они тупые и недоразвитые, когда не понимают, кто перед ними, они начинают лаять. Как собаки. Даже не задумываются, что человек напротив может скрутить их в тугой узел. Но стоит им почувствовать боль, как тут же приходит озарение и уважение…
Батя Цурико еще раз попытался толкнуть дверь, просто брызжа слюной и весь бордовый, и на этот раз я позволил ему это сделать. Но лишь для того, чтобы в следующее мгновение поймать его за шею и просто вышвырнуть обратно на улицу, после чего выйти следом, прикрыв дверь.
Но полунамеков тот не понимал. А что делают, когда собака лает и пытается укусить? Правильно, ее бьют.
Поэтому когда батя Цурико вскочил, совсем уже с безумной мордой и бросился на меня с кулаками, я его просто ударил. Совсем чуть-чуть. В морду.
Быстрое движение руки, и тот будто напоролся на стену, дернув головой назад. Брызнула кровь, он покачнулся с совершенно охреневшим видом, после чего посмотрел на меня, будто пытаясь понять, что только что произошло.
— Ах ты сучий сын! Я тебя убью за это! — взвизгнул он как поросенок и бросился на меня в атаку.
Иногда люди действительно понимают только боль, как это не прискорбно. Я не то что бы испытывал гнев или ярость, хотел самоутвердиться или еще что-то, совершенно нет, просто на этом надо было поставить точку, поэтому я…
Шагнул в бок и слегка пнул ему в колено. Пнул так, что колено согнулась в обратную сторону и тот выпучив глаза, просто упал на землю и начал визжать так, будто я ему по яйцам ударил.
Не успел я оглянуться, как ко мне подскочила его долбанутая жена, что-то истошно крича и уже замахиваясь кулаками. А через секунду рухнула на землю от пощечины. Я не придерживался общего мнения, что если тебя бьет женщина, то будь мужиком и терпи. Нихера — если человек позволяет на тебя поднять руку, то ты можешь позволить себе дать ему сдачи.
Один из братьев тоже сделал попытку на меня напасть, но рухнул с одного быстрого прямого, в который я даже силы не вложил. Остальные двое: сестра и младший по ходу, не сделали ни единого поползновения в мою сторону, глядя на происходящее с ужасом.
— Вы хотите что-нибудь передать сестре? — спросил я, глядя на двух оставшихся членов банды… то есть дружной и заботливой семьи.
Они дружно замахали головами.
— Ясно, тогда всего доброго вам, — кивнул я, по пути пнув отца Цурико в лицо, чтобы он наконец заткнулся уже, и деревня погрузилась в тишину.
Я знал, что мне смотрят в спину не две пары глаз, а куда больше, и возможно теперь уже настроенные враждебно, но не обратил на это внимания. Пусть смотрят, если хотят, пусть злятся, но правда в том, что я убью их всех, а они даже синяка не оставят на мне.
— Закончил с ним? — спросила Цурико, когда я вошел. — Я слышала, как он визжал, словно свинья.
— Он оказался очень приятным в общении человеком.
— Ты ведь его не убил?
— Нет, ногу сломал только.
— А, тогда ничего страшного, — отмахнулась она. — Возвращаясь к бабуинам, красноносые бабуины хищники, охотятся стаями и нападают чаще всего сверху. Просто наваливаются и рвут когтями и зубами. Вряд ли они причинят нам вред, но надо быть настороже. Обычные нам не опасны, но демонический бабуин может создать много проблем.
 
— Демонический бабуин… — улыбнулся я.
— Тебе смешно? — тут же ощетинилась Цурико.
— Да, звучит же забавно, ­— развел я руками. — Демонический бабуин… Блин, реально прикольно же.
— Не когда он напрыгнет тебе на спину и воткнет тебе зубы прямо в позвоночник.
— Звучит опасно.
— Это ночные хищники, поэтому придется следовать за ними ночью. Сейчас ляжем, с закатом встанем и…
— Погоди, а зачем следовать?
— Ты не слышал…
— Я слышал, но бегать за ними ночью — это лишний риск. Встанем с закатом, спугнем тварей, но при этом поймаем одну из них. И уже днем при свете дня мы ее выпустим и посмотрим, куда она нас приведет.
— Думаешь? — с сомнением спросила она.
— Животное всегда возвращается к стае или гнезду, — кивнул я.
— Не знаю… — с сомнением Цурико, но спорить с моим вариантом не стала и уже к вечеру мы были готовы к охоте.
Удивительно, но смелые представители деревни, которые не боялись показывать пренебрежения Цурико с большой опаской поглядывали на лес, откуда приходили наши младшие братья. Они загоняли кур, вешали замки на амбары и даже заколачивали на ночь двери, чтобы никто не смог проникнуть к скоту.
Родители буквально считали детей, загоняя их в дом, некоторых пинками и розгами, с опаской поглядывая на заходящее солнце.
— Нам не полагается премия за то, что мы вернули тело одного из детей? ­— спросил я.
— Премия? От этих? — усмехнулась недобро Цурико. — Это удавятся за пыль с кристалла, а ты говоришь о дополнительной выплате.
— Ну мало ли… — пожал я плечами. — А в твоем детстве происходило подобное?
— Что людей утаскивали дикие звери? Да, несколько раз. Из соседской семьи ягуар утащил девочку, а потом двух парней и девушку. Я тогда и увидела охотниц в первый раз. Четыре грозные и красивые охотницы, которые пришли к нам. Они пришли под утро, а к вечеру вынесли из леса убитого ягуара и тела тех, кого смогли найти.
— И ты решила стать охотницей в тот момент, — понял я.
— А че? Они были красивыми и сильным! — возмутилась Цурико.
— Да я ничего не говорю, просто…
Но меня перебили: какой-то мужик, который больше походил на алкаша, проходя мимо, не мог не удержаться, чтобы не показать, кто здесь хозяин.
— Эй, идите работать! Вам не за это платят, чтобы вы тут сидели и болтали!
— Катись отсюда, — ответил я и бросил в него в ответ камень.
Тот попал ему прямо в бок, и мужик, как и положено чмошнику, испуганно чуть ли не бегом убрался от нас подальше, уже не выглядя таким уверенным и смелым.
— Смотрю, тебе нравится это, — прищурилась Цурико.
— Не пойми неправильно. Если ко мне относятся с уважением, то и я отвечаю тем же. А гонять вот таких обмудков… блин, да, мне это очень греет душу, когда они становятся из таких крутых просто ничем, кем, по сути, и являются.
К тому же я его не убил, а просто прогнал, это уже можно считать верхом великодушия — я уже достаточно повидал мир, чтобы сказать, что за такое могли бы и убить вообще без каких-либо проблем.
Мы сидели на крыше своего невысокого домика, наблюдая за лесом, пока люди прятались по домам, чтобы пережить еще одну ночь. Солнце очень медленно опускалось, окрашивая округу сначала в бордовые цвета, а потом и в темно-синие.
Прошло около часа и от солнца осталось, как напоминание, узкая полоска света на горизонте, которого отсюда было не видно. Еще было что-то видно, но уже не так хорошо, как хотелось бы. Зато лес отреагировал на это довольно характерно, наполнившись ночной жизнью.
— Ты уверена, что они сегодня точно придут? — спросил я. — Чет никого не видно.
— Думаешь, они по часам приходят? — недовольно ответила Цурико. — Ждем.
А ждать пришлось, наверное, часов до двух ночи. Все это время мы просто сидели на крыше, будто на свидании, и прислушивались к окружению. Вода реки поблескивала в лунном свете, шелестели листья деревьев, иногда где-то вскрикивала испуганно птица и некоторое время все было действительно тихо, насколько может быть тихо в ночном лесу.