Звезда Севера (СИ)

Она замерла, как зверек в капкане, затем расслабилась и прильнула к нему.
— Да, — прошептала она.
Эрон рывком задрал ее юбки…
Через некоторое время девушка опустилась на пол, дрожащими руками оправляя одежду. Эрон достал несколько монет и бросил в корзину.
— Ох, ваше высочество, — пробормотала рабыня. — Это так щедро. Спасибо!
Она подняла на него взгляд, полный обожания и благодарности, и Эрон отвернулся, не в силах его выносить.
— Уходи, — приказал он. — И держи язык за зубами.
— Да, господин.
Рабыня змеей выскользнула из комнаты, и он остался наедине со своими мыслями.
Благодарила бы его Эви, кинь он ей сейчас деньги? Нет. Почему-то Эрон был уверен, что она швырнула бы его подачки ему в лицо.
Он вышел на террасу и несколько минут смотрел в темноту. Гнев исчез, оставив тяжелую горечь вины и стыда. Он ведь знал, что Эви не такая, как другие рабыни, и даже не такая, как другие свободные женщины Эфрии. Утром он планировал объяснить ей, что от нее требуется лишь соблюдать определенные формальности на людях, но она так нервничала и так упорно избегала смотреть ему в глаза, расправляясь с едой на тарелке, как с врагами, что Эрон отчасти забавлялся зрелищем, отчасти испытывал раздражение. А потом они гуляли по саду, и все разговоры как-то отошли на второй план. Глядя на нее у обрыва, он поймал себя на мысли, что хотел бы завоевать ее доверие и уважение, чтобы она сама признала его власть. А вместо этого сломал.
Маэль… С чего бы ей так его называть, если он даже не достоин этой чести?
Элиф бы не совершил подобной ошибки, он бы сделал все правильно. Ведь Элиф был бы на своем месте, и любая женщина склонилась бы перед ним с радостью. Даже Нэвия. Эрон хмыкнул и скривился.
Но Элиф мертв.
С тех пор как Дэин произнес эти слова, Эрон на самом деле в них поверил. Его брат больше никогда не вернется. Не расскажет очередную глупую шутку и не рассмеется над ней сам так заразительно, как умел только он. Не похлопает его по плечу со словами: «Ты не прав, брат мой». И не заберет обратно тяжелую ношу — быть наследником Эфрии. Быть чьим-то маэлем…
Эрон сжал перила и опустил голову. Элиф мертв. Нэвия покинула Эфрию навсегда. А он вынужден остаться на руинах прошлого и жить не своей жизнью, потому что Элиф… Эрон ударил кулаком по перилам и стиснул зубы, проглотив стон. Физическая боль не принесла облегчения, но остановила лавину, грозящую вот-вот обрушиться на него и накрыть с головой.
В ее окнах не горел свет, и оттуда не доносилось ни звука. Он вздохнул и пошел по ступеням, ведущим в сад. Глаза давно привыкли к темноте, и голубоватого света луны ему хватало. В кустах шуршали насекомые и ящерицы, позади сверху доносились тихие голоса и покашливания стражников, патрулирующих высокую стену, отделяющую этот сад от других частей замка.
Эрон давно не появлялся здесь, но быстро шел привычным путем, сворачивая на нужных дорожках по памяти. Подойдя к небольшому каменному домику, с крытой террасой, увитой клематисами, источающими давно забытый аромат, он остановился, не зная, рады ли еще ему здесь. Дверь распахнулась.
— Припозднились вы, господин, — сказал садовник, конечно, имея в виду не время суток.
— Ты всегда говорил, что лучше поздно, чем никогда, Нэссор.
Лицо старого друга расплылось в улыбке, и Эрон с грустью заметил, сколько морщин прибавилось на нем за несколько лет. Мужчина посторонился, пропуская его внутрь. Тепло ударило в грудь и мягко пробралось сквозь одежду, запах свежего хлеба напомнил о днях, когда они с Элифом бегали сюда мальчишками, чтобы полакомиться горячими булками, политыми вареньем.
— Все так же живешь тут отшельником? — спросил Эрон, осматривая чистую уютную комнату. Теперь все казалось каким-то маленьким.
— Выхожу иногда, если надо купить новые семена или побеги.
Нэссор подошел к полкам, на которых были разложены мешочки с травами, горшки и банки с кореньями и сушеными ягодами, взял щепотку тут, оторвал листик там.
— Садись, — сказал он. — Заварю твой любимый, с ягодами миссы.
 
Эрон послушно сел на крепкий грубоватый стул и стал ждать, пока в котелке закипит вода, зная, что без чашки ароматного травяного чая садовник не будет его слушать. Нэссор занимался делом у очага, даже не соизволив повернуться лицом к принцу, как того требовал этикет. Он не торопился, движения его были спокойными и уверенными. Странно, но Эрон за короткое время успел привыкнуть к тому, что почти все обращаются к нему с фальшивым почтением. Их некогда снисходительные или даже брезгливые гримасы превратились в искусственные улыбки. Для них из бастарда он стал будущим королем, и они презирали его за свое же лицемерие и вынужденное подобострастие. Но Нэссор вел себя ровно так же, как и всегда. Словно Эрон мальчишкой забежал к нему послушать истории или вылечить разбитую коленку. Было приятно, что для кого-то он всего лишь обычный человек — не бастард, не принц… и не маэль.
— Все еще занимаешься лекарским делом? — поинтересовался Эрон, разглядывая связки трав и корней под потолком.
— А то. — Нэссор поставил на стол исходящие паром чашки и блюдо с пирогом. — Мальчишки уже не прибегают за мазью от синяков и порезов, — он усмехнулся и сел, — но всегда есть те, кому нужна помощь.
«Рабы, например», — подумал Эрон. Нэссор, как лорд второго ринга, из-за своего положения не мог помогать им лично, но мог передавать знания своим помощникам, что и делал.
— Ну-ка, дай мне посмотреть, — нахмурился садовник, заметив его разбитую руку.
— Оставь, — отмахнулся Эрон. — Я уже не маленький.
— Так, значит, это правда, что старик Дэрби теперь не в почете и не может прописывать снадобья королевской семье? — сменил тему Нэссор.
— Собираешь слухи?
— Я хоть и живу в изоляции, но стараюсь быть в курсе событий, знаешь ли.
Эрон отпил ароматного чая. Сегодня днем он лишил королевского мастера над лекарями звания за то, что тот сделал с Эви перед церемонией. Жрица сказала, что еще одна-две капли, и девушка могла бы никогда не проснуться или стать бесчувственной навсегда.
Бесчувственная…
Эрон видел такую, когда они с Элифом мальчишками пробрались в город поглазеть на ярмарку под видом простолюдинов. Ту женщину не интересовало ничего, она сидела, глядя в пустоту, и пускала слюни, лишь изредка издавая неразборчивые звуки. «Заботливые» родственники выдавали ее за провидицу и просили по медяку за сеанс, но, кажется, ни один из них не шел на ее содержание, потому что она была кожа да кости, и одета в старые лохмотья. Эрону с трудом удалось отговорить Элифа от затеи получить предсказание. На них уже начали обращать пристальное внимание, когда они протиснулись сквозь толпу и сбежали. Но та женщина запомнилась ему навсегда.
Что если бы Эви стала такой же?
Дэрби не признал свою вину, советники роптали, но Эрону было все равно. Двор временно лишился королевского лекаря.
— Кстати, если уж ты завел речь о Дэрби, то я за этим и пришел. Его место освободилось.
— И бросить сад? — возмутился Нэссор. — Нет уж. К тому же я не настолько глуп, чтобы нажить себе врага в лице этого мерзкого старикашки.
— Слышал бы ты, как он вопил, что я не имею права его отлучать, — усмехнулся Эрон, но тут же поморщился от боли, пронзившей виски. — Пришлось временно лишить его привилегий и отобрать любимую рабыню. Сдается мне, он уже исписал кучу бумаги на жалобные письма отцу.
— Думаешь, его величество прислушается?
— Траур еще не окончен, а отец дал обет не касаться королевских дел на это время. Сейчас я управляю Эфрией, — в этих словах не было тщеславия или гордости, просто констатация факта.
 
Эрон не радовался тому, что в одночасье потерял брата и стал наместником короля. Он просто делал то, что должен. И справлялся, как мог. Пока мог…
Чашка противно звякнула об блюдце, и он резко отодвинул ее от себя. Нэссор посмотрел на него внимательно. Затем цыкнул и покачал головой.
— Не нравишься ты мне, — протянул он.