П 4 (СИ)

Практически каждая выпущенная стрела теряется окончательно. Найти ушедшую мимо цели практически нереально. Попавшая в тело, в подавляющем большинстве оказывается изломанной. То есть, в лучшем случае удастся вернуть наконечник. А ведь сейчас только начало похода, и впереди еще целая война.
Поэтому воины убрали луки в саадак и потянули из ножен мечи. Однако Михаил решил не заморачиваться этим, продолжал всаживать стрелы поверх заброшенных за спину щитов. Подстреленных всадников то и дело бросало на холку лошади, с предсказуемым кувырком последних через голову.
Правда совсем уж увлекаться погоней он не собирался и успевал следить за полем боя. Спасибо густой траве, не позволявшей подняться большой пыли. А то ведь конец лета, и будь растительность пожиже, то дальше своего носа не увидеть ничего. А так, практически никаких помех, и отличный обзор.
Михаил вскинул к губам трубу и заиграл сигнал «впереди враг». Засада. Впереди и справа, из зарослей камышей выметнулось не меньше сотни всадников. И на солнце сверкнул блеск металла. А значит перед ними не легкая конница. Вот только без приказа прекратить погоню он не мог, и продолжал посылать вперед своего мерина, вновь взявшись за лук.
Парой стуков сердца спустя послышался звук трубы сотника. Но это бал не сигнал к отступлению, а наоборот «поворот вправо» и «атака». Сума он сошел, что ли! У них ведь нет никакого прикрытия.
Но приказ есть приказ. В войске русичей спрос за бегство и поражения строгий. По каждому случаю проводится дознание, и в случае доказанности вины наказание одно – казнь. Он конечно смерти не боится, но и помирать не спешит. Только не сейчас! Поэтому остается только одно, вступить в бой, и полагаться на свои навыки.
Отворачивая в сторону он еще успел пустить очередную стрелу, удовлетворенно отмечая, что очередной степняк полетел в ковыль. К сожалению собрать в кулак свой взвод не получится. Они конечно старались держаться к нему поближе. Но в условиях погони это попросту нереально. Поэтому он наблюдал рядом с собой хорошо как половину из них.
Да и не выйдет собрать хоть какое-то подобие строя. Даже на рысь не перейти, чтобы перегруппироваться. Времени нет ни на что. А к тому моменту когда он убрал лук, потянул из ножен на спине изогнутый меч, да перекинул на руку щит, поздно было и отступать. Кто-то конечно уйдет. Но многие сложат голову. Так что, теперь только вперед!
Собственно говоря, гнали русичи не монголов, а представителей одного из покоренных народов. А вот теперь на них вышли именно монголы. Умелые, закаленные в боях и отлично экипированные воины.
Михаил принял удар копья на щит, выставив его под углом. Получилось удачно. Каленый наконечник взрезал кожу, пропахал глубокую борозду в дубовых планках, и высек искру из умбона, но так и не смог добраться до тела. Михаила лишь качнуло вправо, и как результат он не смог контратаковать. Мгновение и они разминулись. От следующего противника пришлось уворачиваться, свесившись уже влево, так что наконечник лишь с глухим лязгом скользнул по панцирю.
Наконец он вырвался на свободное пространство, и потянул повод осаживая и разворачивая мерина. От неожиданности романовец присел на круп, выбивая комья земли с ковылем. Недовольное ржание и хрип, после чего повинуясь воле всадника, он развернулся и бросился вдогонку оставшемуся позади противнику.
Впрочем долго гнаться не пришлось. Скачка прекратилась. Всадники закружились на месте, нещадно рубясь и оглашая поле боя звоном стали, лязгом, ржанием лошадей, гневными выкриками, бранью, хрипами и стенаниями. Рубка шла нещадная и чья берет совершенно непонятно. Впрочем, кто бы в этом разбирался.
Михаил рубанул первого противника со спины. Тот резко выпрямился, словно в него вогнали лом, после чего начал заваливаться на бок. Но кто бы следил за тем, что с ним происходит. Убедился, что достал его, и сместился к следующему.
Этому прилетело по голове. Шлем не выдержал натиска расширяющегося на треть от острия клинка, великолепно приспособленного для рубящих ударов. Сталь проломилась сквозь металл шлема, и раскроила череп. На мгновение Михаилу показалось, что клинок завяз. Но ничего подобного. Пусть и с трудом, но он все же выскользнул из сжимающих его тисков.
 
Пока возился извлекая меч, следующий монгол в пластинчатом доспехе атаковал уже его. Отбиться удалось задействовав пострадавший, но все еще целый щит. Правда, защитив своего хозяина натиска могучего монгола он все же не выдержал, расколовшись по борозде оставленной копьем.
Но этого оказалось более чем достаточно, чтобы высвободившийся меч Михаила описал сверкающую на солнце дугу и обрушился в основание шеи. Клинок взбил пластинчатую бармицу, и прорвался в незащищенную железом щель между ней наплечником. Воин захрипел и повалился на бок.
Михаил выронил изломанный щит, и потянул из подсумка на седле один из четырех коротких дротиков. Благодаря массе чугунного грузила и тонкому стальному жалу его бросок сопоставим с выстрелом арбалета. Правда с точностью есть определенные трудности. Но это если бросать дальше десятка шагов, и уж точно не в его случае.
Выжить? Не-э-эт! Сейчас он жаждал только одного, достать как можно большее число противников и подороже продать свою жизнь. Уцелеть он уже не надеялся. А коли так…
Короткий взмах, и дротик пролетев не больше пяти шагов впился в спину очередного монгола, без труда пробив его пластинчатый доспех. Следующий был обряжен в кольчугу, которая не выстояла натиска отточенного до бритвенной остроты клинка. Потом прилетело самому Михаилу, но спас стальной доспех…
Сначала он метал дротики, потом дошло до ножей. Как заведенный рубился мечом, пока тот не засел намертво в очередной своей жертве. На смену ему пришел топор. Не такое удобное оружие в конном бою, но тут уж что есть. Легкая конница противника прекратили свое бегство и развернувшись насели на русичий, обеспечив своим союзникам окончательный и бесповоротный перевес.
Вот только это им мало помогло. В конце концов дошло до того, что монгольский командир подал сигнал к отступлению. Возможно понял, что численные перевес все же не давал ему решительного преимущества. А может причина в том, что до войска русичей все же было недалеко и он опасался приближения погони. Впрочем, не исключено, что это было банальное бегство.
Как бы то ни было, но противник побежал. Лишь часть русичей нашла в себе силы броситься в погоню. Но продлилась она недолго, так как над полем разнесся сигнал «общий сбор». Он повторялся раз за разом, пока до разгоряченных воинов наконец не дошел его смысл, и они не поворотили коней. Поле боя конечно осталось за ними. Но это была поистине пиррова победа.
Михаил поднес к губам свисток и трижды подал сигнал сбора. Потом склонился к уху своего мерина, и потрепал его холку.
– Хоро-оший мальчик. Хоро-оший. Спасибо дружище.
Потом он отстегнул узду, высвобождая рот, и извлек из подсумка на поясе парочку сушеных груш. Которые тут же скормил животному. Тот для начала обнюхал угощение. Удовлетворенно фыркнул, и принял подношение. Остальные воины так же были заняты тем, что задабривали своих боевых товарищей. Кто-то яблоком, кто-то морковкой, иные подслащенным медом сухариком. Как уже говорилось, романовская порода удалась на славу. Вот только отличалась своенравностью. Ну что тут сказать. Нет в мире совершенства.
– Командирам взводов доложить о потерях! – раздалась команда сотника.
– Третий взвод в строю пятнадцать человек, из них пятеро с легкими ранениями. Остальные потери уточняем, – выкрикнул Михаил, и уже к своим людям. – Богдан, со своими парнями займись трофеями. Егор, Антип, на вас раненые и павшие. Все кого задело, ко мне, и если можете снять доспехи…
 
На поле боя провозились достаточно долго. К этому моменту к ним успела подойти третья боярская сотня. Ее командир осмотрел место схватки и неодобрительно покачал головой. И есть отчего. Только самое начало похода, а от подразделения в строю осталась хорошо как треть. Другая, раненые, и скоро не поднимется, причем, часть из них перейдет в невозвратные потери. Ну и оставшиеся пали. Сомнительно, чтобы подобное сошло сотнику с рук. Если только у него не было другого выхода.