Эвермит: Остров Эльфов (ЛП)

Королева Амларуил кивнула, не отрывая взгляда от неподвижного лица своей первородной дочери. "Я подойду прямо сейчас", - сказала она голосом, в котором не было ни намека на усталость или печаль.
Придворный отвесил глубокий поклон и оставил королеву наедине с поникшей принцессой.
Илайрана - так назвала Амларуил свою дочь много лет назад; это имя произошло от высокоэльфийского слова, означающего "опал редкой красоты". Илайрана была так прекрасна в младенчестве, так похожа на драгоценный камень, в честь которого ее назвали: молочно-белые волосы, оттененные бледной зеленью, светящаяся кожа, такая белая, что на ней проступали голубые оттенки, и большие глубокие глаза, которые могли меняться в зависимости от освещения и настроения от цвета весенней листвы до глубокой синевы летнего моря. Амларуил с тоской отметила, что Илайрана по-прежнему прекрасна, даже в предсмертной дреме, которая овладела ею после битвы, состоявшейся две ночи назад.
Как и большинство священнослужителей Селдарина, Илайрана отправилась на битву против страшного существа, выпущенного на эльфийский остров злым богом Маларом, Повелителем зверей. К концу битвы многие жрецы и жрицы пали: Илайраны просто не стало, хотя ее тело осталось. Амларуил не удивилась этому, ведь в ее старшем ребенке всегда было что-то потустороннее. Зная о полной преданности Илайраны Ангаррадху, богине, которой она служила, Амларуил подозревала, что ее дочь проследила за битвой до ее конечного источника и даже сейчас твердо стоит на стороне Ангаррадха. Если это так, то богине действительно хорошо служили.
А если так, то Илайрана вряд ли вернется. Немногие эльфы, увидевшие чудеса Арвандора, даже в таких тяжелых обстоятельствах, смогли бы примириться со смертным миром.
Амларуил прошептала молитву и прощание, а затем поднялась от постели дочери. Весь Эвермит ждал ее. На ее личные трагедии оставалось мало времени.
Королева быстрым шагом направилась в тронный зал. Там ее ждало большое собрание: оставшиеся в живых члены Совета Матрон, представители всех знатных кланов, лидеры эльфийских воинов, даже несколько других фей, которые сделали Эвермит своим домом и сражались вместе с эльфами. Как один, они преклонили колени в присутствии эльфийской королевы.
По своему обыкновению, Амларуил глубоко поклонилась народу, которому служила, а затем велела всем подняться, чтобы заняться текущими делами. Она села на трон и призвала Керита Черношлема, лунно-эльфийского воина, командовавшего обороной острова, представить свой доклад.
Но в этот день Кериту не суждено было говорить.
Взрыв был внезапным, тихим и совершенно разрушительным. Не было ни грохота, ни вибрации, заставившей хрустальные башни города вздрогнуть в знак сочувствия, ни даже дрожи, сотрясающей мозаичный пол из драгоценных камней под их ногами. И все же не было ни одного эльфа в той палате - ни одного эльфа во всем Эвермите, - который бы не почувствовал этого или не понял, что это значит.
Круги были разрушены. Уникальная магия Эвермита исчезла.
Почти пять дней длилась битва за эльфийскую родину. Армии чудовищ появлялись из моря и спускались с небес, человеческие волшебники неописуемой силы бросали вызов Плетению эльфийской магии, корабли с конными воинами обрушивались на остров со всех сторон. Хуже того, существа из Нижнего мира нашли путь на остров, запятнали гавань, которой был Эвермит, и убили многих лучших защитников острова. Хотя осажденные Люди были невыразимо измождены, они не пали духом.
Но этот удар, несомненно, был выше их сил.
Двигаясь как во сне, королева Амларуил поднялась со своего трона и подошла к открытому окну. Перед ней расстилалась странная картина: На кишащих улицах Лейтильспара, которые несколько минут назад были оживлены эльфийскими воинами, митингующими в ответ на очередную угрозу с побережья, царила полная тишина. Эльфы стояли неподвижно, застыв в пароксизме страдания.
Амларуил подняла глаза к северу. Далеко-далеко, в самых глубоких и древних лесах Эвермита, вздымались к небу шпили Башен Солнца и Луны. Теперь они исчезли, а вместе с ними и Высшие Маги Эвермита. Амларуил позволила себе на мгновение погрустить о потере друзей, которыми она дорожила на протяжении веков.
 
Королева повернулась к своим советникам, которые в этот раз не могли говорить. Все они знали, что это значит. Единственное, что могло разрушить Башни, - это еще один могущественный круг Высших Магов. А в наши дни ослабления могущества и угасания магии только на Эвермите можно было творить такое волшебство. Со всех сторон окруженные захватчиками, они, тем не менее, выстояли. Сокрушительным ударом, единственным, к которому они не были готовы, стало предательство изнутри.
Наконец Залтариш, древний писец королевы, дал трагедии свое отражение.
"Эвермит потерян, Ваше Величество", - прошептал он. "Пришли сумеречные времена для эльфов".
 КНИГА ПЕРВАЯ: 
 Тканная Легенда 
 
"Если ты спрашиваешь моего совета - а ты спрашивал, - я бы сказал, чтобы ты поручил это задание своему дяде Хелбену. Из вас двоих он больше заслуживает этого. Но раз уж ты не похож на мстителя, то лучше начать эту историю с самого начала. Мне кажется, ты не можешь рассказывать историю эльфийского народа, не говоря о богах. Действительно, я знал многих эльфов, которые хотели бы, чтобы ты поверил, что между ним и ними нет особой разницы."
-выдержка из письма Эльминстера из Долины Теней.
 1. Божественные войны 
 
До начала времен, до того, как сказочное царство, известное как Фейри, начало спускаться в сумрак, существовал Олимп.
Дом богов, Олимп был огромным и чудесным местом. Здесь были прозрачные моря, из глубин которых рождались новые живые существа, которые со временем обретут дом в младенческих мирах, пробуждающихся под тысячей солнц. Здесь были зеленеющие луга, причудливо плодородные, как умы богов, ходивших по ним, и сады, похожие на огромные и великолепные закаты. Здесь был Арвандор, лесной дом эльфийских богов.
Именно в Арвандор он и бежал сейчас, израненный, с больным сердцем, близкий к смерти, как никогда не был близок эльфийский бог.
Это был Кореллон Ларетиан, глава эльфийского пантеона. Он был красив, несмотря на раны, нанесенные в битве. Несмотря на тяжелое ранение, он бежал с грацией и скоростью, которым могла бы позавидовать горная кошка. Но лицо повелителя эльфов было напряжено от разочарования, а одна рука сжимала пустые ножны на бедре.
Кореллон был воином - отцом всех эльфийских воинов, и он хотел лишь стоять и довести битву до конца. Но его оружие было разбито, и он был связан честью не использовать свою божественную магию против врага. Не было иного выбора, кроме отступления, ибо если Кореллон падет - Кореллон, суть эльфийской силы, магии и красоты, - то гибель эльфийского народа будет обеспечена.
Он утешался тем, что за каждую пролитую им каплю крови родится эльфийский ребенок. Так уже бывало много раз: Это была не первая его битва с Груумшем. Он подозревал, что и не последняя.
Битва шла с самого рассвета, и вот уже приближались сумерки. Повелитель эльфов, почти оглушенный стуком собственного сердца, остановился и огляделся в поисках места, где можно было бы отдохнуть и укрыться. Таких мест на Болоте было мало: бесконечные холмы, неглубокие моря торфа и несколько упрямых деревьев. Одно дерево притаилось неподалеку - низкий, шишковатый кипарис, чьи скрюченные ветви с тонкими листьями свисали вниз, касаясь земли.
 
Кореллон нырнул в скудную тень и опустился отдохнуть. Даже когда он это делал, его взгляд метался по холмам и прикидывал планы на битву, которая еще может его настигнуть. Он признавал, что Болото не лишено суровой красоты, но все же вряд ли это было место для эльфийского бога. Кореллон был не в своей стихии, и он прекрасно это знал.