Никак иначе (СИ)

— Расскажешь, когда решил всё изменить? — спрашиваю я, подняв лицо.
— Расскажу, когда ты расскажешь, что там у тебя за проблемы в прошлом…
— Кирилл…
— Света, — он слегка встряхивает меня, оглядывая лицо, — давай не стесняйся. Мне нужна, правда.
— Что есть возможность, что передумаешь, — желчно улыбаюсь я, — так может вернуть Сашу, хотя он тоже наврядли обрадуется, если узнает, что я пустая, никчемная…
— И не надейся, — обрывает Кирилл, мою речь, — никаких Саш больше не предвидеться. Какой ты не окажешься, будешь только моей.
— Твоей, — улыбаюсь, но совсем невесело, горечь всё ещё жжет, — даже если ты узнаешь, что я детей не могу иметь. Что по дурости своей же… — на глаза накатывают слёзы, — по глупости… если бы я тогда знала. Кирилл… меня же предупреждали… — смаргиваю горячие слёзы, его лицо размывается, потому что очередная порция уже на подходе, всхлипываю, и больше не в силах смотреть на него, прячу лицо на его груди.
Плачу.
Я всегда плачу, когда перестаю таиться от осознания этой проблемы, когда не прячу её глубоко внутри себя, и того, что я виновата сама.
Кирилл бережно обнимает меня, слегка поглаживая по спине, молчит, ждёт видимо, когда я сама успокоюсь.
— Мы тогда с Вовой, только поженились, — продолжила я, утерев слёзы платком, и смотря мимо него. — Он только из армии пришёл, на работу устроился. Я в колледже экономическом доучивалась. Жили в общаге, комнату снимали. Я забеременела, и почему-то решила, что не во время всё это. Что живём мы не так, и время неподходящее. Даже Вове не сказала, пошла на аборт. Это он потом узнал, когда я уже между жизнью и смертью оказалась. Кровотечение открылось, и, в общем… — у меня перехватило дыхание, при воспоминании, того ужаса, что я пережила, — в общем, меня спасли, но цена дорогая, я бесплодна теперь, Кирилл. Возможно, и Вова пить начал, потому что я дрянь…
— Когда коньяк мне на башку вылила, ответ на твой вопрос, — подал голос Кир, слегка обескуражил сменой темы.
— Что? — я вроде поняла смысл, но вынырнуть из своих самоуничижительных мыслей и чувств, ещё не могла.
— Ты спросила, давно ли я принял решение всё изменить, — пояснил он, обнимая меня крепче, и я заинтересованно посмотрела на него.
— Не может быть, — не поверила я.
Конечно, я давно стала замечать, что Кирилл ревнует, с того раза, когда он наорал на меня, а потом на утешавшего меня Сашу, пытаясь уличить нас в сексе. И потом, когда Саши не было. Всё это было очевидно. Но чтобы в тот самый момент, когда мы только встретились, да и как встретились.
— Почему не может, — хмыкнул Кирилл, и его губы тронула усмешка, — ты мне коньяк на голову, а у меня желание прибить тебя, и присвоить.
— Но почему тогда… — не договорила я.
— Потому что я тоже неидеален, Света, далеко, и глубоко неидеален, не ты одна совершаешь ошибки, — вздохнул он, и его твёрдая грудь толкнула меня, а горячее дыхание обожгло лицо. Он смотрел пытливо, разгадывая мои эмоции, предугадывая реакцию.
— Кирилл, — я попыталась отстраниться, но он не пустил.
— Я виноват во многом перед тобой Света, прости меня, я знаю, что со мной нелегко, причём почти всегда.
— Кирилл ты вообще слышал, что я тебе рассказала, зачем я тебе такая?
— Я сам решу, зеленоглазая, — отрезал он, — от тебя лишь требуется, простишь, или нет!
Я коснулась его скул, колючих щек, провела по теплым губам. Странное признание, какое-то, недоговорённое что ли. И к назревающей радости от его слов, примешивается горечь невысказанного, затаённого, того чтобы окончательно перевесило все сомнения, того чтобы стёрло их. Не знаю, чтобы это могло быть. Может признание. Может обещание. Но настаивать не решаюсь, боюсь передавить, и честно чувствую, что я не достойна, после всего произошедшего между нами, ни слов любви, не признания в верности, и преданности. А мне хочется, и наравне с этим я прекрасно понимаю, что ни такой, как я, согласившейся на тройничёк, ждать этих всех важных слов. И я давлю на единственный аргумент.
— Кирилл, ты самый невероятный мужчина в моей жизни. Я не могу с тобой так поступить!
 
— Я забыл тебе сказать, зеленоглазая, — усмехнулся Кир, — у тебя особо-то и вариантов нет! Никак иначе, понимаешь!
— Что заставишь, если не соглашусь?
— Ты уже согласилась, — хмыкнул он.
— Тебе это надо? — недоумевала я.
— Заткнись, уже, зеленоглазая, много ты понимаешь, — фыркнул Кир, прижимая к себе, — закрыли эту тему.
— Дурак, — покачала я головой.
— Сейчас по жопе своей, отхватишь, — пригрозил Кирилл, а сам склонился и поцеловал.
Настойчиво и жадно, словно хотел поглотить, поработить одним лишь поцелуем. Чтобы забыла всё напрочь, только им одним дышала и жила. И возможно это и было тем самым недостающим признанием, невысказанными чувствами, которые нашли отражение в стремительном и жадном поцелуе. Я податливо прогнулась в мужских руках, пуская их, куда им вздумается, и принимала его горячий язык, тихо постанывая от наслаждения, пропитываясь его ароматом и вкусом.
Потому что, не смотря на все доводы разума, я не готова была его потерять. Только не его.
Сашу да.
Кирилла нет.
Не знаю как, но именно Кир вызывал во мне шквал эмоций, именно он задевал все мои скрытые кнопки, и именно он давил на них так правильно, что я плавилась на раз, в его руках.
— Ох, я извиняюсь, Светланушка, — затараторила вошедшая в палату, тётя Оля, отвернувшись и замерев у дверей.
Да уж представляю, картину, что она застала. Мы с Кирилоом так тесно переплелись, что отдирать себя пришлось, словно с кожей. Я поспешно поправляла одежду, то на себе, то на нём, и тоже просила у тётушки прощения, на что она в ответ, говорила, что сама виновата. Так мы переговаривались, она, стоя к нам спиной, я в развороченной одежде, пытаясь привести её в порядок, и невозмутимый Кир, который вообще не парился по таким пустякам.
Когда порядок был всё же наведён, я обняла тётушку, а Кирилл не растерялся, и вручил ей принесенный мне свежий букет, здраво рассудив, что я не останусь в накладе.
— Ох, спасибо, — зарделась тётя Оля, — а вы одни, Кирилл, где ваш друг, Александр?
При упоминании Саши, кольнула совесть. Наверное, стоит поговорить, когда стихнут страсти. Особенно переживаю, как мужчины будут общаться теперь, не хотелось бы стать причиной их раздора.
Всё это прекрасно читается у меня на лице, и Кир хмурится.
— Александр занят, и мне тоже уже пора, — засобирался он.
— О, прекрасно, — вдохновилась тётя Оля, и протянула ему очередной пакет с едой, — это мои фирменные пирожки с грибами, возьмите, чай попьете. Светланушка, всё равно ничего не ест.
Кирилл глянул на меня, мельком оценив фигуру, взял протянутую сумку с пирогами.
— Даже не думай, — сказал он мне, когда пошла его провожать.
— Не думать о чём? — удивилась я.
— Обо всём негативном, — пояснил он, — особенно о Сане, мы сами разберёмся.
Я даже ответить ничего не успела, Кир быстро поцеловал меня в губы, и скрылся за смыкающимися дверями лифта.
  
24
 
Вот почему она такая идеальная? Как вообще можно быть настолько красивой? Это надо такой родиться? Или рихтовать себя постоянно?
Ни одного изъяна, вот реально. Волосы густые, насыщенного шоколадного цвета, собранные в высокий хвост. Лицо с узкими скулами, и острым подбородком, глаза миндалевидные, тёмные, глубокие, карие. Носик аккуратный, лоб высокий. Кожа идеальная, и макияжа минимум, потому что это преступление, менять что-либо в этой внешности. Про фигуру я вообще молчу. Бываю же такие женщины, пропорции которых идеальны. Не худая, а очень фигуристая, со всеми правильными соблазнительными линиями. И хоть на ней надето, строгое деловое платье, ему не скрыть, что под ним идеальные формы. Просто ходячий секс. И этот ходячий секс, зовут Аней, и она работает личной помощницей моего мужчины. И сейчас я исподтишка разглядываю её, сидя в приёмной Кирилла, потому что она попросила подождать, у него онлайн совещание, очень важное.