Твоя безумная «фанатка» (СИ)

— Никуда ты не пойдешь, — Нелли взволнованно соскочила со стола, вцепившись в руку Матвея. Знает она, как парни разговаривают. После таких разговоров обычно приходится зубы лечить.
Максим криво усмехнулся.
— Какая прелесть. Ну сиди, щеночек. Раз велели.
Ехидство, разумеется, задело мужское самолюбие. Бондарев мягко высвободил запястье, ободряюще сжав женские пальцы. И не слушая её дальнейших возмущений, вышел вслед за блондином.
Не на ту напали. Она покорно сидеть и молчать не собирается.
— А ну прекратите! — выскочив из-за стойки бара в полный зал сердито бросила удаляющимся спинам Пылаева. Часть клиентов заинтересованно вскинула головы, оторвавшись от стейка и салата. — Остановитесь немедленно, кому сказала!
— В чём дело? — к ней на подмогу подскочила целая группа поддержки. С одной стороны Дина с Тимуром, которые сегодня, выбив у продюсера полдня выходных, пришли сюда за компанию с другом, развеяться. С другой стороны Давид, Филипп и Никита. Полный комплект, блин.
— Ничего, — спокойно пожал плечами Максим. — Обычная мужская беседа.
— Помощь нужна? — Филипп и Давид шагнули вперед одновременно с Тимуром.
— В чём вы там помогать надумали? — нахмурился он. Отважный заяц. Тощий Тима комплекцией был вдвое меньше каждого из парней, и ниже на голову, зато решительный и воинственный, как целая армия.
— Я щас охрану позову! — пригрозила Дина. — Удумали они драку устраивать, понимаешь ли!
— Да никто ничего не устраивает, — отмахнулся от сестры Матвей. — Мы просто хотим поговорим.
— Поговорить? — Нелли с вызовом уставилась на Макса. — Точно поговорить?
— Точно.
— Даёшь слово?
Тот подумал, прежде чем ответить. И только тогда кивнул.
— Обещаю.
— Хорошо, — она верила ему. Майер всегда держал слово. А вот Матвей… Теперь под строгий пристальный взгляд попал и он. — Ты тоже обещаешь?
— Обещаю, что не стану с ним драться, если он первый не полезет.
Шаткое утешение, но все лучше, чем ничего. Однако если Пельку оно более-менее устроило, в конце концов, взрослые люди, своя голова на плечах имеется, то Дину пустые слова вообще никак обнадёжили. В отличие от соседки, незнакомому блондину она не доверяла.
— Эй, а ты куда? — её, намеревающуюся выскочить за братом на улицу, поймал Филипп, легко, словно пушинку, отрывая от пола. В сильных руках девушка, совсем не худая по комплекции, смотрелась какой-то хрупкой игрушкой. — У мальчиков заговор. Не мешай.
— А ну поставил меня обратно, пока не врезала по харизме, — шикнула на него разъярённо та, мотыляя в воздухе ногами, обутыми в тяжёлые ботинки на рифлёной подошве. В ответ засмеялись, но ненадолго. Ровно до момента, пока ботинок не прилетел ему по ноге. Филипп, ойкнув, выпустил Дину из рук.
— Ну ты егоза, — не скрывая восторга прищурился он. Нравная девчонка его заинтересовала.
— Сам дурак, — в ответ показали ему язык, поправляя сползший с плеча свитер.
— Какие планы на вечер? Я Филипп, кстати, — к изумлению Дины ей протянули руку для рукопожатия.
— Даже не рассчитывай, мальчик. Я тебе не по зубам, — парировала та, как бы незаинтересованно, однако самодовольную улыбку сдержать получилось с трудом.
Матвей и Максим, тем временем, вышли на свежий воздух, тормознув в стороне от входа и ярких фонарей. Последний достал из кармана дутой куртки пачку сигарет, выстрелил одну и закурил. Матвей не курил. И никогда не хотел. Запах никотина всегда вызывал у него щекотание в ноздрях и почему-то неприятный налёт на языке.
Первый снег выпал в городе пару дней назад. Мокрый и редкий. Посыпал часок для вида и тут же растаял, на несколько дней забыв, что за окном стремительным шагами приближается декабрь. Сегодня погода снова вспомнила, что пора немного припудрить грязные серые дорожки, так что непокрытые мужские макушки быстро присыпало белой перхотью.
Облако выдохнутого табачного дыма улетело в тёмное небо.
— Сразу начистоту: ты мне не нравишься, — начал разговор Майер, снова делая затяжку.
— Ну правильно. Я не девочка, чтоб тебе нравится, — резонно заметил Бондарев.
 
— Остряк. Можешь ёрничать сколько угодно, но ты меня услышал.
— Услышал. Дальше что?
— Мне нравится Нелли.
‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Соболезную. Налицо явная проблема. Мне она тоже нравится.
— Ты понимаешь, что у нас всё было прекрасно пока ты не появился?
— Прекрасно? — саркастично хмыкнул Матвей. — Что прекрасного, что тебя закатили без права на возврат во френдзону?
— Ты и понятия не имеешь о наших отношениях.
— Я знаю, что у тебя было два года. Целых два года. Сколько раз за это время ты получил от неё хоть какую-то ответную реакцию? Спорим, тебя ни разу и не пускали дальше блузки?
Максим напрягся. На его скулах заходили желваки.
— Будь осторожней со словами, — предупредил он.
— Это ты будь осторожней, — собеседник не угрожал. Да и вообще был предельно спокоен. — Я благодарен, что ты был с ней в такой трудный период. Правда. И знаю, что ты ей дорог. Быть может, даже больше, чем она сама предполагает. Но это неважно. Теперь есть я. И я от неё не отступлюсь.
— Я тоже.
— У тебя была возможность. Поздно. Свой шанс ты упустил.
Максим злобно сплюнул себе под ноги. Не было у него шанса. Никогда. Именно потому что он застал этот самый грёбанный «трудный период». Поневоле он стал кем угодно: братом, отцом, другом, жилеткой, психиатром, но не тем, кого можно воспринимать, как парня.
Как-будто он не предпринимал попытки сблизиться. Предпринимал, но слишком неосторожно, сильно её напугав. Нет, тогда Нелли была не готова. На тот момент у неё хронически не ладилось с доверием, и если бы он не сбавил напора, то не только потерял её, но и навсегда отвратил от мужского пола. Так что Майер запихнул свои "хотелки" поглубже в задницу и благородно придержал коней.
Месяцы шли, раны затягивались, но было уже поздно. Чем больше проходило времени, тем надежнее за ним закреплялся ярлык "друга". Максим снова попытался делать шаги навстречу, но теперь Пылаева либо делала вид, что ничего не замечает, либо реально тупила и нихрена не понимала. Не выдержав, он психанул. Страдать из-девчонки… сколько ему, шестнадцать? Оно того не стоило.
Вот только всё равно выходила какая-то лажа. Бросить её он не мог, чувствуя перед ней своего рода ответственность, а пытаться строить жизнь дальше, когда она находилась рядом… на редкость паршивая затея. Из-за этого любые новые отношения выходили по одному месту. Девушки, видимо, чувствовали, что голова его занята далеко не ими. Хотя, нет. Не чувствовали. Знали наверняка. Макс не особо и скрывал этого. А нахрена? Всё равно ни одна не смогла зацепить его сколько-то сильно.
Итого два года тупых недоотношений и неопределённости, в которой уже ничего не хотелось, а потом и вовсе начало устраивать всё, как есть. Они тупо текли по течению, надеясь, по всей видимости, что эта хрень как-нибудь, да сама вывернется куда надо. И вот вывернулась, бл*ть. На готовенькое вдруг заявляется доморощенная звезда-однодневка.
Майер, конечно, понимал, что это неизбежно. Парни и раньше клеились к Нелли, но всегда получали отворот. А этот… чем он так её зацепил, что она трётся с ним в дёсна, как глупая школьница? А потом смотрит на него, улыбается и делает вид, что ничего не произошло. Как-будто у Макса не было интернета, как будто он видел те видео. Непонимание бесило и уязвляло больше, чем равнодушие.
Как же ему хотелось разбить смазливое лицо, смотрящее на него сейчас без страха и даже словно с вызовом. Как хотелось вырвать эту придурошную серьгу из его уха. Пид*р. Нормальный мужик не станет заниматься такой херней. Так чесались кулаки, так чесались… Но Максим лишь нервно курил. Он дал слово. А он всегда его держит.
 
Молчание затягивалось. Снег превращался в морось, кружась на свету фонарных столбов в странном танце и заползая за шиворот.