Второй шанс 5 (СИ)

– Филипп Денисович, я горжусь тем, что мне предстоит на японском ринге защищать честь своей Родины! Готов отдать все силы ради победы!
Вот так вот, побольше патетики, чтобы проняло маленько. Правда, людей из системы КГБ, да ещё и при генеральских погонах трудно пронять подобным, но я хотя бы попытался.
– Боишься, не пустим в Японию? – улыбнулся Бобков. – Если бы хотели, то и в Грецию не пустили бы. Не переживай, таких планов мы пока не строим. Надеюсь, утечки сведений о тебе не произойдёт, в твою историю посвящены только люди в погонах, и то их от силы два десятка человек, и на каждого можно положиться.
– Неужто два десятка человек смогли совершить… Вот всё это? – я неопределённо махнул рукой.
– Нет, конечно, пришлось задействовать гораздо больше людей, но именно о тебе, как о … как о попаданце – я верно сказал? Так вот, именно о тебе знает очень узкий круг посвящённых. И в этих людях я уверен, как в самом себе.
Фу-ух, ну хоть камень с души упал, Япония – готовься встречать Максима Варченко! Между тем Бобков оттянул рукав пиджака, бросив взгляд на часы.
– Однако засиделись мы с тобой, время-то – одиннадцатый час. Я попрошу Сергея Борисовича, он тебя в гостиницу отвезёт.
– Да тут пешком десять минут…
– Ничего, мне так будет спокойнее.
– Понял, – понимающе улыбнулся я. – А вы как домой доберётесь?
– Переночую сегодня в своём кремлёвском кабинете, на диване, тут идти пять минут. Зато с шести утра приступлю к работе, не отвлекаясь на домашние дела.
– Спасибо… А, вот ещё что, пока не забыл, можно я попрошу за одного человека?
– Что за человек? – нахмурился Бобков, который уже сделал было движение, чтобы подняться.
– Вы как к Борису Полевому относитесь? Уважаете? Я тоже! Видите, сколько у нас много общего! Шутка, – улыбнулся я, и снова моё лицо приняло озабоченное выражение. – У Бориса Николаевича серьёзные проблемы с сердцем, а он наотрез отказывается прислушиваться к рекомендациям врачей. В моей истории он ушёл из жизни в 1981 году, а ведь столько ещё мог сделать для отечественной литературы! Прошу вас, повлияйте на него, к вам он прислушается, а если надо, то укладывайте в больницу в приказном порядке. Нельзя такими кадрами разбрасываться.
– Согласен, автора «Повести о настоящем человеке» хотелось бы уберечь от преждевременной кончины. Возьму на заметку…
Тут он почему-то замялся, отведя на мгновение взгляд в сторону, затем всё же посмотрел мне в глаза и твёрдым голосом спросил:
– Можешь сказать, сколько я проживу?
Честно говоря, я ждал этого вопроса до последнего. Нет человека, которого в глубине души не интересовало бы, сколько он проживёт на этом свете, Другое дело – большинство, появись у них реальная возможность узнать дату своей смерти, от этого отказались бы. Оно и неудивительно: живи и считай дни до своей кончины, от одного только ожидания с ума можно сойти. А вот Бобков не испугался, спросил.
– Филипп Денисович, честно скажу, точной даты вашей смерти я не помню. Просто не очень интересовался вашей персоной, вы уж извините… Если бы знал, что вы станете Генеральным секретарём – тогда, конечно, другое дело, – улыбнулся я. – Однако точно помню, что проживёте вы очень долго, ещё лет тридцать, а то и сорок протянете.
Лицо генсека чуть заметно разгладилось, напряжение во взгляде исчезло, но я тут же слегка его «обломал».
– Но это в моей истории, а в этой всё может пойти по-другому. Теория бифуркаций нам в помощь. Я не говорю о покушении, не США всё-таки, где убивают Президентов, когда те пытаются плыть против течения. Просто ваша новая должность предполагает куда большее напряжение сил, нежели руководство 5-м отделом, и вы уже не мальчик.
– Ну, на прежней должности я тоже не сидел сложа руки, – усмехнулся Бобков, – хотя соглашусь, что возглавлять отдел Комитета госбезопасности и страну – совсем разные вещи.
– Вот, верно, а, возвращаясь к теории бифуркаций, даже одно порой незначительное событие может изменить жизнь человека и даже всей цивилизации, как в рассказе Брэдбери «И грянул гром». Встал не с той ноги, наткнулся на кошку, споткнулся, на минуту позже позавтракал, на пять минут позже вышел из дома… И не попал под машину! Или наоборот – попал, или кирпич на голову свалился. Это простой человек. А страна? Маленькое изменение хоть в чем-то впоследствии такую лавину перемен за собой потащит – мама не горюй!
 
– Трудно не согласиться… Рассказ тот, кстати, я прочитал по совету Сергея Борисовича… А что ты про США там говорил, ты Кеннеди имел в виду? Почему он плыл против течения? Разве его убийство не дело рук психопата-одиночки Ли Харви Освальда?
И в глазах хитринка, мне сразу стало ясно, что он знает об этом деле гораздо больше, чем пытается изобразить. Но я тоже обладал знаниями из своего будущего, и не видел смысла в данном случае их скрывать.
– Боюсь вас разочаровать, но нет. Освальд оказался подставной фигурой, на самом деле Джона Кеннеди устранили американские спецслужбы.
– За что?
– За то, что разрешал Минфину США эмитировать национальную валюту в обход Федеральной резервной системы. Банкиры ему этого не простили. И неслучайно после смерти Ли Харви Освальда в течение двух лет при странных обстоятельствах ушли из жизни более шестидесяти важнейших свидетелей.
– М-да, гнилая система, – пробормотал Филипп Денисович.
– Ну, у нас тоже не всё идеально, – вставил я свои пять копеек. – Вон я вам перед этим сколько наговорил, сколько всего нужно сделать, чтобы жизнь советских людей стала хоть немного лучше.
– Согласен, далеко не всё у нас идеально.
– О «фабрике смерти № 70» я вам уже говорил, и про магазины тоже, – напомнил я.
– Я помню, мы с этим обязательно разберёмся… Ладно, давай заканчивать, а то поздновато уже как-то.
Он встал, я тоже поднялся, и в этот момент (может, он в какую щель подглядывал?) дверь открылась и на пороге показался Козырев.
– Сергей Борисович, будьте добры, отвезите товарища Варченко в гостиницу.
– Хорошо, Филипп Денисович.
Прежде чем я сел в машину, попросил Козырева обождать и рванул к гримуборной. Та, естественно, была заперта, и тут я увидел спешащую навстречу по коридору Ольгу Вячеславовну.
– Ну наконец-то! А мне сказали, что вас Демичев на беседу пригласил, думала, ненадолго. Потом говорят, что Пётр Нилович уже уехал, я давай вас искать, бегать по всем этажам. Тут товарищ из Комитета навстречу, мол, не суетитесь, гражданочка, у вашего артиста важная встреча. Не буду спрашивать, с кем, хотя и догадываюсь… Вот, держите ключ, мне его Богатиков отдал, а костюм повесьте на вешалку, завтра Маргарита Прокопьевна его заберёт.
Сергей Борисович терпеливо дожидался меня в фойе, как и договаривались. Молча сели в чёрную «Волгу», и только когда миновали Троицкие ворота, я, покосившись на Козырева, спросил:
– Сергей Борисович, а вы что, и Генерального секретаря на этой машине возите?
– Иногда да, когда он не хочет привлекать к себе лишнего внимания, а так Филипп Денисович официально на правительственной машине передвигается. В общем-то, он только вступил в должность, говорит, ещё не привык к этим здоровым лимузинам…
Тут Козырев повернул на мгновение лицо в мою сторону и улыбнулся:
– Я же вижу, ты хочешь спросить, как я оказался при Бобкове, верно?
– Я думал, это секретная информация. Или нет?
– То, что засекречено, я тебе и не расскажу. Для меня и самого это предложение стало неожиданностью. Пригласили в Москву, не объяснив толком зачем, и только здесь поставили перед фактом. Филипп Денисович входил в так называемый ближний круг, да и сейчас входит, так что пересекались в Москве и Подмосковье на наших, скажем так, тайных заседаниях неоднократно. Но всё равно для меня поступившее от него предложение стало несколько неожиданным. Однако я его принял почти не раздумывая.
 
Ещё бы, ухмыльнулся я про себя, кто бы на твоём месте от такого предложения отказался.
– И чем теперь приходится заниматься, если не секрет?