Сердце воина (СИ)
Подошёл Арсан. Он был одновременно встревожен и рад.
— Хорошие новости — у вас родился мальчик, он здоров, несмотря на появление раньше срока. Доктор говорит, настоящий богатырь. Сейчас нам разрешат взглянуть на него, правда, издалека. Плохая — Алекса в тяжёлом состоянии. Возможно, ей придётся провести здесь не меньше недели. И конечно, прямо сейчас к ней нельзя. Может, завтра…
Я сел в коридоре, новость о ребёнке меня ни на грамм не обрадовала. Не хотел его видеть, мне нужна была только моя Алекса. За то, чтобы просто дотронуться до её руки, я бы перевернул горы. Из-за ребёнка всё пошло не по плану. Он нарушил привычный режим и устоявшуюся жизнь. Арсан был прав, зря я поддался на уговоры Алексы. Она бы пообижалась немного, да и забыла о своём желании. И всё было бы хорошо. Не мог себя оправдать за такую легкомысленность.
Арсан сел рядом, и мы молча провели так неизвестно сколько времени. На улице стояла непроглядная тьма, и нам уже непрозрачно намекали, что надо бы покинуть помещение. Не мог, не хотел уходить оттуда, так хоть немного ближе к ней.
Неожиданно мне пришла в голову идея, впервые та, которая дарила надежду.
— А где её палата?
Арсан указал на конец коридора.
— Там, в конце коридора, направо. Ты, пожалуйста, не устраивай бунт. Это больница, и здесь совсем не поле боя. Эти люди занимаются спасением жизни нашего родного человека, и им главное не мешать.
Хотел я спросить, что же они не спасли мать Алексы, но сдержался. Не вызывали доверия у меня эти люди. Но сейчас было не до споров, было время действий.
— Ясно. Ну что, пойдём?
Арсан был удивлён такой неожиданной смене настроения. Но всё же встал и пошёл, без лишних разговоров, в направлении двери. Я отправился с ним. На выходе из больницы сказал ему:
— Я, кажется, забыл свой кошелёк. Сейчас вернусь. Подожди здесь.
И рванул обратно с такой скоростью, что меня было не остановить. Преследовала только одна мысль — попасть к ней в палату хотя бы раз. И тогда я с помощью камня смогу туда вернуться и охранять её. Это был отличный план, только на него и оставалась надежда.
Я стремительно несся и не обращал внимания на кричавших мне вслед медсестёр, которые грозились вызвать охрану. Это всё не помеха. Было только одно желание — добраться до заветной точки. Я ворвался в палату, на которую мне указал Арсан. Она была пуста. Стал поочерёдно открывать соседние двери, там лежали больные, но всё это были другие девушки.
Рядом со мной стояла женщина и, схватив меня за руку, почти орала, насколько это возможно в больнице. Мне было всё равно. Мой план не сработал, и теперь она была удостоена внимания.
— Почему в этой палате никого нет? Девушку перевели? Здесь же должна лежать Алекса Вудворд?
— Молодой человек, вас не должно быть здесь, поэтому я даже не собираюсь отвечать на ваши вопросы. Быстро покиньте это помещение, здесь больные после операции, а вы даже без халата!
Женщина храбро охраняла свой пост, несмотря на совершенно неравные силы. Моё терпение уже было на грани, я прижал её к стене и злобно прошипел:
— Откройте свои записи и быстро скажите, кто должен лежать в палате!
Медсестра испуганно потянулась за журналом.
— Женщина после кесарева. Алекса …Вудворд. Всё верно.
Отпустил её.
— Так где же она?
Медсестра испуганно ещё раз заглянула в журнал.
— Нет, её никуда не переводили, — отвечая вслух на свой же вопрос, растерянно сказала она. Ещё раз открыла дверь, я вошёл вслед за ней. Она заглянула под кровать, за шторы и на балкон. Конечно, человек, лежащий в реанимации, не мог там прятаться. Но, видимо, у неё была слабая надежда на это.
— Так где она?! Вы видите, палата пуста?! Куда делась девушка?
Тут, уже испугавшись не на шутку, медсестра стала перекладывать листочки в надежде решить ребус, который никак не складывался.
Мне было всё понятно. Я рванул к выходу. Навстречу уже бежал Арсан.
— Её нет.
Я взял его за грудки и начал трясти.
— Ты понимаешь, мы её потеряли!
Арсан растерянно смотрел и, кажется, не верил в то, что произошло.
— Ты уверен? — спросил он, будто сомневался, но голос выдавал фальшь. Он был убеждён так же, как и я, что она уже далеко от планеты Земля.
Хотелось кричать на весь мир и разбить всё вдребезги. Но это бесполезные действия. Они не помогут.
Арсан тихо вывел меня из больницы, и мы, словно две сироты, стояли посреди огромного мира, который никому из нас был уже не нужен.
— Главное, не принимать опрометчивых решений.
— У меня только одна мысль, вернуться за ней. Не могу тут находиться и бездействовать, зная, что каждая минута там для неё оборачивается мучением. Даже боюсь представить, на что способен Адамаск…
Я закрыл лицо руками. Никак не мог собрать мысли воедино и придумать выход. Это был тупик, в который мы попали по глупости. Чувствовал, что сам во всём виноват. Как я мог быть таким беспечным?
— Возвращаться одному, без плана бесполезно. Ты ничем не сможешь ей помочь. И, скорее всего, Адамаск только этого и ждёт. Нужно что-то придумать.
Голос Арсана был спокойный, тихий и размеренный. Так он говорил, когда нужно было что-то спланировать. Я был с ним согласен разумом, но сердце рвалось приблизиться к Алексе и быть с ней хотя бы на одной планете. Боролся с желанием всё бросить и отправиться следом.
— И, может, ты забыл, но твой сын находится в этом помещении. И только ради него Алекса пошла на такие риски. Не делай её старания напрасными.
— А вдруг они и его забрали?
Мы словно по команде рванули обратно. В больнице все стояли на ушах, уже приехала полиция. На просьбу о том, чтобы проведать ребёнка, согласились беспрекословно, несмотря на то, что на дворе была глубокая ночь. Чувствовали свою вину, и теперь правил не существовало.
Худшего момента для первого знакомства было сложно придумать, и радовало только одно, что с ним не нужно разговаривать. Мы подошли к стеклянной витрине, где, словно в магазине, были выставлены в ряд младенцы. Все они спали, мерно посапывая. Мне в глаза бросился свёрток с малышом, который уже был не лысый, как все остальные, а с чёрными волосами и огромными губками, капризно лежащими бантиком. Рассмотрев бирку, понял: это он и есть, мой сын! И несмотря на то, что ребёнок был совсем не хорошенький, а, скорее, страшный, он оказался очень сильно похожим на Алексу. Слёзы отчаяния потекли из моих глаз. Даже не понял, что произошло. Кажется, я в жизни никогда не плакал. Но мне было жаль своего малыша. Я не уберёг его маму и не знал, как ему смотреть в глаза после этого.
— Какой милый. Как там Алекса хотела его назвать?
— Григолекс.
— Хорошо. Пока его не заберём отсюда, и речи не может быть о том, чтобы вернуться в Малаган.
— Ты в себе? Представь. Неделя здесь и два месяца там. Это сводит к нулю шансы увидеть её живой.
— Если я правильно понял характер твоего друга, то он её не убьёт, по крайней мере, не сразу. На этом нужно сыграть. Надо подумать как. Да и вообще, нужен план, с голыми руками, на одном энтузиазме даже нечего туда соваться. А нам теперь надо сберечь то, что подарила моя дочь. И в первую очередь нужно думать о ребёнке.
Внутри всё бурлило от несогласия. Еле себя сдерживал, чтобы не броситься в путь. И не понимал, как Арсан может себя так вести. Он будто и не отец, так холодно рассуждает о дочери, словно ему безразлична её жизнь.
Глава 49. Кошмар, который стал явью
Алекса
Я пришла в себя и, ещё не открыв глаза, почувствовала сильную слабость во всём теле, меня будто переехал поезд на полной скорости. Показалось, я очень долго спала. Открыла глаза и вместо ожидаемого ослепительного белого цвета и света увидела тёмный нависающий потолок. Мгновенно сердцебиение усилилось, а паника затмила весь здравый смысл. Первое, что сделала, потрогала свой живот. Его не было. Может, это жуткий кошмар после анестезии, из которой я ещё не выбралась? Схватила первый попавшийся предмет, который лежал рядом на столе, это оказалась увесистая длинная палка, и со всей силы ударила им по своей ноге. Женщина, которая, оказывается, сидела всё это время рядом, гневно выхватила жердь и заругалась на неизвестном мне языке. К ноющей боли по всему телу добавилась глухая боль в ноге. В следующий миг все самые мои страшные подозрения подтвердились. Я закричала истошным криком. Всё больше просыпалась и осознавала своё положение. Ощущала, как ломило всё тело, пошевелиться толком не могла. Мои руки забрались под одеяло и несмело принялись ощупывать живот: о беременности напоминал только лишь рубец в форме полумесяца. Я откинула покрывало и принялась себя рассматривать. В глаза сразу бросилась сильная худоба, шов уже хорошо зажил. Хоть он и был ярко-красным, появился не вчера и не позавчера. А когда? Я вообще ничего не помнила после того момента, как заснула в вертолёте. Бросило в жар. Сколько времени прошло? Хотелось вскочить и бежать, но я была абсолютно бессильна. И единственное, на что меня хватило, это вцепиться в руку женщины, сидящей рядом, и трясти её в надежде на то, что она мне даст ответы на мои вопросы.