Агентство "Последний путь" 2 (СИ)

Закинув руки за голову и уставившись в потолок, он почувствовал, как к нему прижалась Мара. Ее рука скользнула по груди, а затем на нём оказалась нога девушки. Она потянулась ближе и лёгким дыханием над ухом заставила мурашки пуститься в пляс по его спине. Пара вдохов-выдохов, и она потянулась губами к его уху.
— Блять, когда ты уже успокоишься, а? — едва слышным шепотом произнёс он и, запустив руку под бок девушки, одним движением перетащил её на себя, усадив в позу наездницы.
Мара оказалась обнаженной и с довольной улыбкой смотрела на него.
— Шара сказала, что тебя периодически клинит на мужиков. Трахнешься и успокаиваешься. Может действительно, тебя трахнуть, чтобы отпустило?
— А что, если не отпустит? — подняла одну бровь девушка. — А что если я не хочу, чтобы отпускало?
Верша сложил руки за головой и, задумчиво осмотрев тело девушки, произнёс:
— Молодая девка. Красивая. И сиськи есть, и задница, и лицо симпатичное. Что ты нашла в старом ублюдке, как я? Я ж, блять, лысый. У меня сын есть. У меня, кроме топоров и снаряги, нет больше нихера.
— Ну-у-у... — протянула девушка и наклонилась вперёд, к берсерку, и повела пальцем по плечам воина. — Во-первых, плечи. Широкие, мощные. Руки... руки тоже очень сильные. В предплечьях же вообще... что-то. Грудь, спина... всё в мышцах.
— Ты другого помощнее не можешь найти? — хмыкнул Верша. — Ты к капитану стражи сходи. Он меня выше на голову, а по мышцам так вообще атлет. Трахнешься, да и успокоишься.
— Тело... тело — это красиво. Не более, — вздохнула лучница и повела пальцами по груди и животу, на котором едва виднелись следы кубиков. — Но... тело — это половина. Есть ещё ты.
— В смысле?
— Грубиян, сквернослов, вспыльчивый, упёртый баран.
— Так тебе тебе упёртых баранов надо? Эт тебе к гномам. Вот те редкостные бараны.
Девушка тихо рассмеялась, а затем по-доброму взглянула Вершу.
Повисла пауза. Мара задумалась, а берсерк любовался её телом, освещенным лунным светом из небольшого окошка.
— Верша, если я уйду из отряда... Ты... будешь со мной делить постель? Будешь хоть иногда возвращаться?
Довольная улыбка от созерцания девушки медленно сползла с лица воина.
— Я помню, что ты говорил про отношения в отряде. Если я буду вне отряда... Ты будешь со мной? — тут она слегка сжала ноги и двинула тазом. — Я ведь чувствую, что тебе нравлюсь.
Берсерк, до этого пребывающий в отличном настроении, нахмурился и впервые за долгое время ощутил внутри странное чувство, граничащее между тоской и недовольством.
— И куда ты пойдешь? Одна будешь тварей бить? На это у тебя уйдут годы. Можешь, конечно, другую команду подыскать, но это ж, блять, ебаная лотерея. Тут жизнь доверять придется хрен пойми кому. Да и тяжело одной будет. Тут комнату на четверых снять можно, если что, а так одна. Опять же... а если грабанут? Да хер с ним. Если прирежут?
— О-о-о-о... — протянула лучница. — Ты обо мне беспокоишься? Не хочешь, чтобы я уходила? Или ты не хочешь со мной спать?
Тут она снова подвигала тазом, отчего Верша дернул щекой.
— Да нет. Хочешь, — расплылась в улыбке она. — Получается, я для тебя не безразлична.
— Да, не безразлична, — буркнул Верша. — И вообще, слазь с меня!
Девушка слезла и улеглась рядом, снова обняв Вершу и закинув на него ногу.
— И Гара не безразлична. И Шара тоже.
— А если бы мы не были в команде, ты бы нас трахнул? — ехидно поинтересовалась девушка, прижимаясь грудью к боку берсеркера.
— Что за ёбнутый вопрос? — буркнул Верша.
— Только честно. Они все равно спят, а мне интересно.
— Блять, конечно, трахнул! Всех вместе! А потом по очереди.... — берсерк вздохнул, распространяя перегар по небольшой комнате и добавил: — А потом, наверное, ещё раз всех вместе.
— О-о-о-о, — протянула Мара. — А тебя бы на всех хватило?
— Ты, блять во мне сомневаешься? — пьяно возмутился Верша. — Да я часами могу! Я, блять, в пьяном угаре полборделя в столице до слёз довёл!
— Громко на них кричал?
— Нет, блять. Между ног натирал!
 
Мара хохотнула, а Верша улыбнулся.
— Слушай, тут слух идёт, что война большая будет, — сказал он. С его лица медленно начала сползать улыбка. — Тёмные со светлыми скоро сойдутся лоб в лоб...
— Только не говори, что испугался, — хмыкнула Мара.
— Че? Нет. Я не про это... Этот упырь нас по-любому в это дерьмо потащит. А война... война — это дело хреновое. В любом случае. Даже если мы все выживем, то...
— То потом будем жить долго и счастливо, — закончила Мара.
— Мы системные. Долго и счастливо не очень получится, — не согласился берсерк.
— Знаешь... я тут думала... — прошептала Мара. — Почему все системные должны жить со смыслом «Набрать больше уровней»? Почему нельзя просто... жить?
Верша глубоко вздохнул, а девушка тем временем продолжила:
— Почему мы не можем... просто взять и остановиться. Делать то, что хотим, а не то, что от нас ждет система? Почему мечник не может взять в руки молот и ковать... подковы? Молоты, плуги, косы... Почему это всё... так?
Верша молчал несколько секунд, после чего со вздохом произнёс:
— Есть такие... У меня есть парочка друзей, что... В общем, они остановились. Помнишь, я как-то в начальном городе говорил, что владелец той таверны мой друг?
— Старый дворик или как-то так?
— Да. Мы были с ним в одном отряде. Отряд... отряд почти весь погиб. Долгая история, но я продолжил свой путь, а он нет. Остановился. Свое дело, жена, дети... И живёт как обычный человек. И плевать он хотел на систему.
— А ты?
— А я берсерк, — тихо ответил Верша.
В этот момент Шара, что лежала рядом, сонно что-то пробормотала, повернулась к нему и, обняв, так же закинула на него ногу.
— Блять, яйца придавила, — проворчал берсерк, поправляя ее ногу за бедро. Руку после этого он не убрал, оставив на ноге девушки.
— Так нечестно, — проворчала Мара, вытащила его руку из-под его головы и закинула себе на спину, словно он её обнимает.
Верша глубоко вдохнул и выдохнул перегаром, сморгнул сонную пелену с глаз и уставился на потолок.
— Слушай, а ты так не хочешь? Мы ведь можем просто... где-нибудь осесть. Вместе.
— Ага. Откроем свою таверну. Бэк будет растить овощи, я говно за живностью кидать. Ты будешь мясо таскать из леса. Гара вон, готовить, а Шара чистить на кухне.
— Я тоже умею готовить.
— Блять, у нее хотя бы не подгорает, — хмыкнул Верша. — А спать будем в одной комнате, чтобы я мог посреди ночи вас всех по очереди драть. Ебельный караул, твою мать...
Верша тихо рассмеялся и прикрыл глаза.
— А потом вы еще ругаться начнете, кого я больше люблю, и козни друг другу строить. А мне будет похер. Я буду кидать говно за коровами и курицами днем и трахать трех красоток ночью... Ахуенный план!
— Верша, а ты... ты кого-нибудь из нас любишь?
Повисла небольшая пауза. Когда она затянулась, Мара схватила воина за его достоинство и ощутимо сжала.
— Верша-а-а-а...
— Да откуда я знаю! Отпусти, твою ж налево!
— В смысле?
— Не любил я никогда. Не бегал с цветами, подарков не дарил и под окнами не ждал. Были бабы? Были. Привязанность была? Была. Но так, чтобы любить, как там менестрели всякие поют — ни разу... Пусти, дура, не доводи до греха.
— Только в этот раз, — с улыбкой отозвалась девушка. — А вообще... Нет, у меня тоже были мужчины. Был даже один постоянный... Хороший был парень. Охотник. Учил меня с луком обращаться.
Девушка вздохнула.
— Бросил?
— Нет. Его бросили. Камень на шею, руки ноги связали и в реку бросили.
— Отец?
— Угу, — кивнула девушка. — Потеряв девственность, я позорю свою семью перед родом моего будущего жениха. У богатых людей предрассудков и правил не меньше, чем у дворян.
— Любила его?
— Нет. Это была не любовь, а... отдушина от постоянных запретов и правил. Да, ещё секс был классный. Потом были и другие, но... Но это всё было похоже.