Ржавое золото (СИ)

— Господин виконт!
Натянулся поводок, и Черт безошибочно вывел Контика прямо в руки Срединного.
— Вы что это себе позволяете, господин виконт? — Рене сгреб победителя за шиворот и толкнул к распахнутой дверце.
В глубине их временного пристанища перепуганная Виола хлопотала над бесчувственной Матильдой.
— До чего вы довели бедную женщину?! Вы хам, виконт!
Контанель побелел, как тальк в пудренице Виолы. Ужасная мысль промелькнула в голове экс-студента: «Матильду погубила река. Ужалила, как доведенная до бешенства змея!» И повинен в этом он, «охотник».
— У вас в Цепи шесть звеньев, виконт! Какого… идола вы тянете энергию лишь из одного? Изувер!
— Я… не знал. Я нечаянно! Она… умерла?
Рене тяжело вздохнул:
— Впредь экономнее расходуй чужую энергию, сейчас я произведу перераспределение.
Матильда открыла глаза через несколько секунд и спросила слабым голосом:
— Мальчик жив?
— Еще бы! — сквозь зубы ответил Рене.
— Тильда! — у Контанеля подозрительно задрожали ресницы. — Я виноват.
— Рене де Спеле! — от этого голоса вздрогнул даже Рене. — Если ты погубишь этих детей, то и Старейший тебя не спасет!
Рене с досадой подергал ус:
— Тильда, милочка, этот ребенок сейчас одним махом разделался с целой сотней лесовиков. Не забывай, что он теперь часть Цепи! Он растет, милочка, и матереет!
Матильда глубоко вздохнула и погладила склоненную к ней голову Виолы.
Господин де Спеле демонстративно шмыгнул носом, старательно потер глаза и скорчил печальную мину.
— Я так расчувствовался… — голос Рене дрогнул, последовал глубокий вдох, — что совсем не прочь позавтракать!
Матильда мигом очутилась на ногах и устремилась в глубины кареты за провиантом. После недолгой заминки Виола последовала за ней, причем, Черт ухитрился опередить обеих женщин и до финиша, простите, до полки с провизией добраться первым.
Пока собирался завтрак, господин де Спеле вместе с молодым компаньоном обозревал величественное сооружение, появившееся на месте недавнего сражения. Под фальшивой речушкой скрывалась вполне приличная река, берега которой связывал отличный каменный мост. Этот мост мог дать сто очков вперед любому столичному мосту. На чугунных перилах в затейливых завитушках красовался королевский герб: орел перед вздыбленной лошадью. Вероятно, именно по этому мосту каждый год следовал королевский кортеж в летнюю резиденцию монарха.
— Господин виконт, не будете ли вы столь любезны занять почетное место кучера, дабы направить наш экипаж на стезю особ королевской крови?
Контик молча сбросил соломенное чучело и взгромоздился на козлы. Рене де Спеле вначале плюнул, тщательно прицелившись, в сторону моста и только после этого занял место впереди Гагата.
— Трогай!
Конь послушно двинулся вслед за де Спеле, едва не касаясь мордой его кружевного воротника. Контанель не столько следил за лошадью, сколько с интересом разглядывал окружающий ландшафт. Развеялись остатки тумана, на небосвод выкатилось огромное утреннее солнце, заливая окрестности ясным светом. Там, впереди, между деревьями, виднелся просвет, в котором желтела полоска поля, еще дальше на холме маячили стены королевского замка.
Мог ли рассчитывать сын приказчика, экс-студент Лабальского университета, а ныне виконт де Эй на то, что судьба приведет его к воротам жилища королей? Рене де Спеле ступил на мост настороженной походкой уличного канатоходца. На его лице не осталось и тени беззаботности, оно стало сосредоточенным и напряженным. Копыта коня гулко бухали в серый камень, заднее колесо кареты вертелась с отчаянным скрипом, что-то тихонько звякало в грудной клетке Гагата, даже кнут в руках у Контика почему-то попискивал, как потерявшийся цыпленок. Контанель машинально натянул поводья, желая уберечь кружева господина де Спеле от соприкосновения с конскими губами, хотя с таким же успехом мог сдергивать с пьедестала конскую статую. Гагат продолжал нависать над плечом хозяина, ступая в ногу с ним. Неля слегка возмутило подобное неповиновение кучеру, и он раскрыл рот, желая высказаться… Но тут мост с грохотом провалился!
 
Эхо раскатилось по всей округе. Тревожно заметались вспугнутые с деревьев птицы, истошно закаркали вороны, черной тучей взвилась над замком стая грачей. В страхе бежали лесные звери. Далеко на пастбище сбились в тесное кольцо коровы, заключив в середину телят, угрожающе выставив рога, готовые к защите. Завыли свирепые пастушьи собаки, заставляет испуганно озираться пастухов. Враз скисло молоко в погребах у добрых хозяек, засох и рассыпался в мелкую крошку хлеб. Заблеяли овцы, закудахтали на разные голоса куры, заплакали дети, а у хозяина водяной мельницы вдруг выросли здоровенные рога. Мельничиха упала в обморок, а подручный мельника, малый самого разбойничьего вида, с перепугу вообще удрал со двора.
Черная карета зависла над огненной пропастью, в которую превратилась река, и Рене предпринимал отчаянные усилия, чтобы не дать экипажу сорваться. Лицо де Спеле приобрело лиловый оттенок, глаза почернели, между ладонями вытянутых к карете рук металась молния.
Со дна пропасти встал огненный протуберанец и лизнул висящего на упряжи Гагата. Конь словно взорвался изнутри. Во все стороны брызнули металлические осколки, посыпался град мельчайших деталей, которые тоже взрывались, не долетая до огня. Каким-то осколком Контику рассекло бровь, в руках вспыхнул кнут, который он тут же с ужасом отбросил. Запылали колеса.
Из груди Рене вырвался сдавленный стон, руки задрожали. Неимоверная сила тянула черную карету в пропасть, и Рене де Спеле чувствовал, как просачивается у него между ладонями тающая оболочка кареты. Дико закричали женщины, когда вдруг отвалилось днище, и они оказались висящими в пустоте над пламенем; завертелся волчком Черт. Контик рванулся на крик, тоже соскользнул с сидения и беспомощно забился в воздухе, силясь дотянуться до Виолы. Остатки кареты раскололись надвое и со свистом понеслись вниз.
Это было жуткое зрелище: ревущая в пропасти огненная река, озаряющая багровым светом четыре человеческие фигуры и одну собаку, словно в невесомости парящих над нею.
— Рене! — Матильда оторвала взгляд от адской пропасти и протянула руки навстречу рукам де Спеле. Между ее ладонями мелькнула лиловая вспышка.
— Рене! — Контанель судорожным движением растер по лбу кровь и схватился за Цепь.
Ударил гром.
— Контик! — отчаянно завизжала Виола, видя, как огненный змей поднимается со дна пропасти и движется к ней. Черт рыкнул так, что змей рухнул обратно, рассыпав в стороны пламенные брызги.
— Руки… держать! — прохрипел Рене.
Повинуясь этому приказу, Контик вытянул перед собой руки, и тотчас же сам вспыхнул лиловым сиянием так, что светящийся шар окутал пятерку, отделяя от багрового пламени ада. Одна за другой в шар ударили молнии, но, отраженные лиловым светом, канули обратно в бездну. Шар стал смещаться от пропасти, постепенно снижаясь и сжимаясь, приближая людей и собаку все ближе друг другу. Когда он благополучно коснулся земли, Виола повисла на шее Контанеля, а Матильда вцепилась в локоть Рене. Черт, отчаянно виляя хвостом, прыгал и лизал всех подряд.
— Они не оставят нас! — Рене был спокоен, только скулы все еще мерцали лиловым. — Они не оставят нас, так не может дольше продолжаться! Я пойду и разберусь с ними!
В шар опять ударила молния, снаружи раздались страшный вой, визг и шипение. Виола тихонько заплакала, мягко ощупывая пальцами рассеченную бровь Контанеля.
— Я с тобой! — Матильда и Контик выговорили эти слова одновременно.
— Нет! — резко ответил Рене. — Со мной пойдет Черт. Я отучу это адово племя вмешиваться в мои дела! Вы остаетесь здесь и будете держать защиту. Все.
Он шагнул за пределы лилового сияния.
  
Глава 23
 
 
— М-да… бедняга Гагат. Впрочем, он был всего лишь примитивным роботом на уровне техники и магии того времени. Более сложное устройство де Спеле не решился применять, придерживаясь принципа маскировки под обычную нечистую силу.