Реалити-Шоу (СИ)
— Я, как раз таки, знаю, чего хочу. Это ты меня не понимаешь, — как маслом капнул он в разгорающийся скандал.
— Чего ты хочешь? — закричала я, готовая разреветься.
— Чтоб ты была со мной, хочу. Чтобы у нас нормальные отношения были, хочу. Пойми, наконец, что всех денег не заработать. Ты женщина! Так сиди дома, рожай детей. Прокормлю я нас, и одену, и обую тоже. Надо будет, пойду на вторую работу, и третью, и пятую, и десятую. Сколько нужно, столько денег принесу. Чего непонятного? — орал он, брызжа слюной так, что мне стало страшно, — Что непонятно? Зачем тебе всё это нужно? Зачем? Запомни раз и навсегда, не нужно тебе это. Не нужно смотреть на Свету твою расфуфыренную или на кого-то ещё. Они это они, а мы — это мы. Понятно?
Слышать этот рёв было выше моих сил. Раненый зверь несёт куда меньше угрозы, чем мужчина с уязвленным честолюбием. Бросилась, было, в комнату, но он догнал одним прыжком, больно схватил за руку, я взвизгнула, вырвалась, убежала, он преследовал, забилась в угол дивана, взмолилась оставить меня в покое. Серёжа застыл в сантиметре от черты, пересечение которой закончилось бы для него расцарапанным лицом. Теперь-то понимаю, как происходят убийства на бытовой почве. Скупые хроники происшествий никогда не передадут и сотой доли того, что чувствуют убийца и его жертва в то самое роковое мгновенье.
Ангел-хранитель удержал Серёжу за руку, усадил его рядом на диван, сковал язык за поросячьими щеками. Час спустя я успокоилась. Удручающая картина бросилась в глаза: Серёжа сидит сгорбленный, руками закрыл лицо, весь такой жалкий. Я ничуть не лучше, забилась в угол, как таракан зарёванный. Вот оно какое в действительности, коммуникативное противостояние, про которое Света говорила, как про основу реалити-шоу. Милые, как говорится, бранятся, только тешатся. Поди тут разбери, кто кому противостоит. Надо б ясности внести.
— Серёж, — робко толкнула ногой складку жира между рёбрами и бедром, — я всё понимаю, но и ты меня пойми, пожалуйста.
В ответ он шевельнул ноздрями, показал, что дышит и слышит. Немного посидели молча, потом Серёжа начал медленно сползать в мою сторону, пока не оказался лицом у колен.
— Нет, не понимаешь, — возразил он робко, — плохо мне. Ужасно быть одному. Один в поле не воин. Никто не знает, каково это, никто не поймёт. Я ж совсем маленьким был, когда родители сказали, что у меня будет брат. Так радовался, так радовался, а потом… — он горько сглотнул, — потом, ушел отец, дверью хлопнул и ушёл в чём был, а мама куда-то уехала, и долго её не было дома. Жил у бабушки, натерпелся, — Серёжа всхлипнул, — а я так не хочу… и всё из-за денег, из-за того, что их не было.
— А что с братом-то случилось? — спросила я, не подумав.
— Что-что, аист не донёс. Аисту тоже нужно платить. Зачем я это тебе рассказываю?
— Затем, что я должна знать, — сказала с теплотой, но неуверенно, как предположение, — не один ты, я с тобой, а это уже что-то, правда?
— Правда. — Помолчав, добавил, — а что за работу тебе предложили?
— Так, ерунда. Рекламный агент. Там, знаешь какой основной плюс?
— Какой?
— Работа вообще без графика. Дома могу быть столько, сколько захочу, ну или столько, сколько мы захотим. Мечта, а не работа, да?
— Да, — сказал Серёжа и впервые за вечер улыбнулся искренне.
***
Сквозь сон почувствовала поцелуй. Не люблю, когда он так делает, а целует он меня каждое утро, перед тем как уйти на работу. Отдаю себе отчет, что с утра могу выглядеть не лучшим образом, да и со рта пахнет далеко не сиренью, и оттого подолгу задерживаю дыхание. Благо, целует меня Серёжа то в лоб, то в плечо и сразу уходит. Сегодня задержался. Стоит над телом, мнётся, хочет что-то сказать. Приоткрыла глаз, недовольно щурюсь утренним лучам, вялым кивком сообщаю, что готова слушать.
— Доброе утро, любимая.
— Угу, — отвечаю, не раскрывая рта, по-прежнему, не дыша.
— Я после работы хотел сразу ехать в Касимов. Не хочешь со мной?
Машу головой, насколько позволяет подушка.
— Если передумаешь, позвони, заберу тебя. Хорошо?
Киваю.
— Ну, я тогда поехал?
Киваю и переворачиваюсь на другой бок. Сон улетучился, но я этому даже рада. Настроилась принять душ, выпить чашечку кофе и немного поработать, подтянуть теорию маркетинга и рекламы, дописать текст коммерческого предложения. Рассылку потенциальным клиентам сделаю в понедельник. Пятничная корреспонденция, как правило, сразу отправляется в корзину или откладывается до лучших времен, что по сути одно и тоже.
Интернет кишит статьями по рекламе. Технология, психология, схемы, графики, таблицы и непонятные, сплошь заимствованные слова быстро нагоняют тоску. Листаю странички одну за другой, а там история успеха на истории успеха, историей успеха погоняет. Сплошной успех, куда не плюнь. Липой пахнет, не иначе. Американская мечта далека от Рязанской реальности. Но как ещё заставить человека бесплатно работать за одни лишь обещания процентов с принесенных им же денег? Вот уж где воистину психологи с технологами потрудились.
Текст не идёт, учёба хромает, а времени уже одиннадцать часов. Науку рекламную по ходу пьесы изучу, самое время к практике переходить. Набираю телефонные номера предприятий в радиусе километра от моего дома, интересуюсь с кем можно обсудить вопрос рекламы и слышу долгие гудки. За редким исключением попадаются вежливые люди, которые сначала говорят: «Не интересно!», а лишь потом бросают трубку. Дважды позвонила в одну фирму. Наслушалась про их драгоценное время, которое бесцеремонно отбираю, и грубое напутствие: «Не звони сюда больше». А я и не собиралась, случайно получилось.
Звонила и звонила по новым номерам. Час спустя мышечная память языка позволяла излагать суть обращения без малейшего участия мозга. Но каждый раз без результата. От безоговорочной капитуляции удерживала мысль, что если на телеэкране появляется «бегущая строка», значит, кому-то это нужно, кто-то платит за неё деньги, обидно, что не мне. И пальцы сами набирают цифры вновь, и вновь, и вновь. Процесс отдалённо напоминает мастурбацию: вроде бы как не очень-то хочется, ну а с другой стороны, почему бы и нет.
В пять часов Серёжа рапортовал, что освободился и стоит на распутье, то ли забрать меня и ехать в Касимов, то ли ехать без меня. Пожелав счастливого пути, я, для приличия, прочла ему наставление, чтобы был осторожен на дороге, передавал привет маме и скорее возвращался. Отправив Серёжу в далёкое путешествие, почувствовала невероятное облегчение, ведь единственное, что могло помешать субботнему походу в ресторан стояло в пробке на выезде из города.
Мой гардероб и образ всецело в Светиных руках, а точнее в её шкафу. Встретиться мы договорились ещё днем. Всех карт пока не раскрываю, ей достаточно знать, что вчера я была на собеседовании, а вот куда, с кем, и зачем я завтра иду, расскажу при встрече, нетелефонный разговор, так сказать.
— Привет, — трижды целуемся на пороге Светиной квартиры.
— Ты сама? Без питекантропа? — настороженно спрашивает Света и высовывается на лестничную площадку.
— Я да, одна. А ты? Без Нарцисса? — отплачиваю ей той же монетой.
— Артём! Артём! Артём, ты слышал, как Алёна тебя назвала? — кричит она в сторону кухни. За стеклянной дверью слышатся звуки, шорохи и непонятная возня, — Артём, Алёна назвала тебя Нарциссом, слышишь? — горланит Света всё громче и громче, пока я со стыда проваливаясь под землю, затыкаю её рот ладонью.
— Шучу, шучу. Нет здесь никого, это телевизор гавкает на кухне, — смеясь, оправдывается Света.
— Ты ненормальная…
— Артём, она меня ненормальной обзывает, — неожиданно завопила Света в сторону кухонной двери, и расхохоталась, повторно вгоняя меня в краску.
— Если я сегодня поседею, то только благодаря тебе, — прорычала я недовольно.
— А как ты хотела? Шуточки про Тёму — запретная тема.
Рассказ о собеседовании вышел коротким: сходила, поговорили, ничего сложного, взяли без испытательного срока. Последний аргумент Света записала на свой счёт, дескать, по её ж просьбе меня трудоустроили, кто б там посмел перечить. Плавно перешла к Геннадию: