Тарпея (СИ)

Суеты нет, все действуют четко по плану. Охотники достают снаряжения, оборотни перекидываются в волков. Они собираются на поляне для Советов. Оборотни и охотники снуют туда-сюда, один только Тэхен стоит на месте, не понимая, как такое вообще может происходить. Он чувствует себя крошечным по сравнению с этим миром, хочется спрятаться где-нибудь за листьями черники и уснуть крепким спокойным сном. Но разве судьба когда-то спрашивала, чего хочет Ким Тэхен?
Чонгук, собрав всех, прибегает обратно к поляне. Его уже все ждут в полной боеготовности. Охотники садятся на спины волков, так им удастся сократить время. У всех лица серьёзные, злые, их черты заостряются, а глаза темнеют. Чонгук окидывает всех взглядом в последний раз, а после громко рычит, не жалея сил. От него пышет яростью. Над поляной нависает серое облако из страха, злости и жажды мести.
Топот лап, разрыхленная земля, рык поднимаются в воздухе удушающей пылью. Тэхен провожает стаю взглядом, когда те убегают в лес.
Сердце ухает вниз. Он не успел ничего сказать Чонгуку. И Юнги тоже не успел. А если?.. Тэхен встряхивает головой, не собираясь думать об этом. Омега, бросив взгляд на следы от лап, несётся к дому лекаря. Он бежит быстро, перебирая ногами и почти сваливается кубарем в сугроб. В жилах стынет кровь, ему необходимо успеть до… До потерь.
Осталось только понять, чем он может помочь стае. Тэхен собирается проверить свои силы, дарованные несколько лет назад, на ком-то помимо Чонгука. Он не знает, сработает ли это. Вдруг излечить Чонгука получилось только благодаря случаю и вспыхнувшим чувствам?
Тэхен залетает в дом Джина, снося на пути вазу с тумбы. Сокджин вскакивает на ноги, смотря во все глаза на взмыленного Тэхена. Донмин сидит на диване, уставившись в одну точку, бледный, держится за живот и ничего вокруг не замечает. Его мысли только о Хосоке.
— Не думал, что ты послушаешься Чонгука, — удивлённо говорит Джин, неверующе осматривая друга с ног до головы.
— А я и не слушаюсь его! — кричит Тэхен, убегая на кухню. Хватает со стола первый попавшийся под руку нож и возвращается обратно. — И не собираюсь! Вам нужно спрятаться в погребе, но не здесь. Если лжеохотники доберутся до поселения, то первым делом направятся туда, где раненым будет оказываться помощь. А у тебя на доме знак чертового медпункта, — тараторит омега, стягивая с себя тулуп и ботинки. В горле сухо от нервов. Ему хочется злиться, кричать и желательно поколотить Чонгука. Тэхен ведь даже чувствовать его сейчас не может. Метки нет! — Я провожу вас до дома Донмина и Хосока, но после оставлю. Вы справитесь? — смотрит с надеждой и нескончаемым страхом за их жизни. Джин уверенно кивает.
— Мы справимся, — его голос почти не дрожит. — Намджун оставил мне кинжалы. Дурак! Забыл, что я оборотень! У меня же клыки есть и когти, — у Сокджина это нервное. Он смеётся, но после прикусывает губу, судорожно выдыхая. — Там ты нужнее, Тэхен.
— Если с Хосоком что-то случится… — Донмина прорывает. Он воет, заливая лицо слезами. Его бледные губы дрожат, зуб на зуб не попадает. Донмин держался, честно держался и очень долго. Но сейчас плотину прорвало.
— С ним всё будет хорошо, — Тэхен звучит громко, вселяет своими словами спокойствие. Или её иллюзию. Качество прирождённого лидера. Даже если сам не верит в сказанное. — Донмин, всё будет хорошо. Он вернётся к тебе и вашему карапузу.
— С ума сойти, — лепечет беременный, вытирая лицо руками и подавляя истерику. Усмехается. Тоже нервное, передаётся по воздуху. — Я убью его! Убью за то, что заставил меня так сильно волноваться!
Джин и Тэхен одновременно усмехаются. Донмин такой Донмин, честное слово. Лезвие в руках поблескивает, привлекая внимание.
— Зачем тебе это?.. — кивая на нож, напоминает Донмин.
— Нужно кое-что проверить.
Тэхен больше не медлит. У него каждая секунда на счету. Он дёргает руку Джина за запястье на себя и, не моргнув глазом, полосует по ней острым лезвием ножа. Сокджин предсказуемо вскрикивает, хватаясь за раненую конечность. Ему больно и малость неприятно. Это что за ещё такие шутки?
 
— Какого черта?! — визжит, пережимая запястье и подпрыгивая на одной ноге. — Тэхен, ты…
Тэхен перекидывается, слепя своей белоснежной шерстью. Он тут же наклоняет морду к лекарю и языком проводит по порезу, который затягивается прямо на глазах.
— Офигеть! — даже Донмин отвлекается от душевных терзаний, выпучив глаза. — Ты сейчас на нем эксперимент поставил? — и хохочет, тыча пальцем в друга. Нервное. Точно нервное.
— Ты бы предупредил, — изумленно шепчет Джин, все ещё смотря на собственную ладонь, как на восьмое чудо света. — И правда зажила за секунду.
Тэхен бьет лапой по полу и издаёт тихий нетерпеливый рык, призывая омег перекинуться и последовать за ним.
Джин с Донмином слушаются, скидывая одежду и обращаясь в волков. Тэхен довольно фыркает и выходит первым, придерживая дверь лапой. Пропускает вперёд, чтобы пойти позади, осматривая горизонт. Он весь превращается в слух, настороженно оглядываясь по сторонам и ступая бесшумно. Джин постоянно оглядывается на него, ловя взгляд различающихся по цвету глаз. Тэхен напряжен до кончиков ушей, шерсть дыбом, а взглядом можно резать даже скалы… Сокджин тяжело сглатывает и продолжает путь.
Они заходят в дом Донмина и Хосока, где Тэхен открывает для омег дверцу в погреб. Донмин, прежде чем спуститься, поджимает уши и потирается мордой о морду Тэхена. Джин повторяет его жест и исчезает в темноте.
Тэхен закрывает их и поправляет ковёр на всякий случай. Если Джин с Донмином сами захотят выбраться, то сделают это без проблем, поддев дверцу головой. Они все ещё большие и сильные оборотни. Кусок дерева им не преграда.
Он переживает. Лишь бы этим дурным не приспичило броситься на спасение к стае. Но они все, абсолютно все, понимают, как сейчас важна безопасность беременного Донмина и Сокджина, который будет всех латать, не покладая рук. Их в первую очередь нужно защищать.
Тэхен пару раз бьет лапой по полу и убегает из дома, бросаясь в лес. Бежит на запах и звуки, надеясь успеть.
***
Чонгук ведёт стаю, бежит впереди, разрезая беспощадным взглядом воздух. В ушах свистит, над ухом — тоже.
В них летит первая стрела, острая, ядовитая и сбивающая одного из охотников. Попадает точно в плечо. Болезненный вопль раздаётся над лесом. Стрела, пропитанная ядом, жжёт, как дикий огонь. Чонгук рычит, стая издаёт такое же громкое рычание за ним.
— Стойте!
Чимин спрыгивает с оборотня, погружая ботинки в снег, ловко забирается на дерево, как тогда на тренировке, встаёт на ветку и натягивает лук, прицеливаясь. У него орлиное зрение, он замечает фигуру, что прячется на высоком дереве в нескольких метрах. Чимин, усмехнувшись всего на секунду, прищуривает один глаз, а после выпускает стрелу. Она с хлюпом попадает в чужое тело, крепко заседая в нем, пробивая до позвоночника.
С дерева напротив сваливается первое мертвое тело.
Снег поднимается в воздух, кроны деревьев заслоняют небеса, сгустившиеся тучи чернеют тяжёлым навесом.
Никто не сможет сказать, как именно это началось. Лжеохотники с боевым кличем выбежали из-за стволов деревьев, холмов и чащи леса. Они кричали, разрывая глотки, и бежали вперёд, готовые убивать кого угодно. Все было словно лавина, обрушившаяся со скалы. Их копья были подняты высоко вверх, сверкая остриём.
Целый океан запахов забивается в нос. Чонгук слышит нечто ядерное, почти задыхается от этого до слезящихся глаз. Это чувствуют все оборотни. Лжеохотники раздобыли яды, обмазали ими вещи и оружия.
 
Теперь становится предельно ясно, почему стая Тэхена не выдержала.
Земля под лапами дрожит.
Чонгук почти пропускает копье, пролетевшее прямо над ухом. Задело самый кончик. Альфа звереет, ощущая, как все ухо горит и будто бы пузырится, разъедаясь.
«Не дайте себя задеть! Их оружие пропитано ядом! Тяжело раненых уводите к Тэхену и Сокджину!» — командует Чонгук по стайной связи.