Тарпея (СИ)

Неизвестность пугает Тэхена до трясущихся ладоней. Чонгук, словно читая мысли, скользит руками к чужой талии и прижимает к себе ещё ближе, показывая, что рядом.
От осознания, что этот день может стать их последним, у Тэхена грохочет сердце и на глазах застывают слёзы. Чонгук разделяет его боль на двоих, чтобы было легче, сцеловывая одну скромную солоноватую дорожку с щеки. Тэхен жмётся ближе, складывая руки на груди альфы, туда, где под ладонью ухает сердцебиение.
Они оба хотят друг друга. Чонгук пробирается под свитер Тэхена, оглаживает поясницу и чувствует маленькие мурашки, пробежавшие по горячей коже.
Это тот самый момент, который наступает неожиданно, но ты всегда и абсолютно точно будешь уверен в правильности его принятия.
И Тэхен тоже уверен.
Омега обхватывает руками шею Чонгука, чтобы прижаться, животом к животу и грудью к груди. Кончик носа проезжается по щеке от легкого наклона головы. Тэхен молчаливо просит углубить поцелуй и пальцами проводит по щеке Чона. Касаться сильной шеи было для него настоящим восторгом. Альфа весь из себя огромный, мускулистый и жилистый. Тэхен в его руках понимал, что в безопасности. Так было хорошо от этих мыслей.
Грубая кожа ладоней очерчивает выступающие лопатки, и Тэхена гнёт от такого в другую сторону. Он разрывает поцелуй, закидывая голову назад, но не успевает даже окунуться в неизвестные ощущения касаний, Чонгук прижимается губами к шее. Долго, напористо и влажно. Его губы мокрые от поцелуев. Тэхен втягивает воздух, хватаясь за альфу крепче. Больно упирается копчиком в деревянную столешницу позади, но все равно откидывает голову назад, чтобы Чонгук мог дотянуться всюду, куда захочет. Тэхен весь становится очень чувствительным.
Чонгук с упоением понимает, что нашёл первую эрогенную зону у своей пары, поэтому не ограничивает себя. У него горят губы, так сильно хочется целовать Тэхена везде, каждый миллиметр… Ничего ему сегодня не помешает в этом.
Тэхен зарывается одной рукой в густые волосы альфы, короткими ногтями касается корней и пару раз проводит ими массажными движениями. В ответ лишь слышит удовлетворённую вибрацию, больше схожую с кошачьим мурчанием. Чонгук жадно, как с голодовки, втягивает аромат омеги и ведёт носом до самой линии челюсти. Он не в силах остановить себя, чтобы нежно прикусить прямо у подбородка. Тэхен жмурит глаза, а по позвоночнику пробегают маленькие острые разряды. Чонгук держит крепко, кажется, будто его руки везде, в них правда можно спрятаться.
Тэхен давит на грудь альфы, плавно отстраняя от себя. Чонгук с туманным взглядом останавливается и поднимает голову. Омега убирает его руки из-под свитера и отступает назад. Тэхен улыбается покрасневшими губами, это не широкая улыбка, не яркая, а игривая. Он пятится к лестнице, не отрывая взгляда от Чонгука. Сам приподнимает край одежды, оголяя часть живота. Одной ногой уже на лестнице.
— Здесь немного неудобно, — Тэхен нервно впивается пальцами в перила. Пытается сделать это незаметно, но выходит плохо. Чонгук замечает, как и решительность в блестящих глазах. У омеги тихий голос, еле слышный, он словно обнимает за плечи и дарит невесомый поцелуй в макушку. Слыша его, Чонгуку кажется, что он укрывается бархатным пудровым одеялом.
Тэхен поднимается по паре ступеней спиной, но, не выдержав тяжёлого голодного взгляда, разворачивается и упархивает в спальню. Колени едва ли не подкашиваются.
Чонгук стоит там, на кухне у разгорающейся печи, с минуту, улавливая, как босые ноги проносятся в комнату. В глазах всё ещё Тэхен, взъерошенный от неведанных касаний, возбужденный и с разбросанными мыслями. От его вида замирает дыхание. Чонгук не справляется.
Он поднимается следом и сбавляет шаг у самого порога. Тэхен стоит к нему обнаженной спиной, стянув свитер и прижав его к груди, не вытащив рук из рукавов. Чонгук делает то, что хотел. Подходит вплотную, обнимает Тэхена за плечи с тихим вдохом и прижимается губами к шейному позвонку, закрывая глаза. У Тэхена сладкая кожа, и этот факт сводит с ума. Она маняще оттеняется в слабом и тёплом свете керосиновой лампы. На вид карамельная, на вкус ещё слаще. Чонгук целует ближе к плечу и, уступая чёрному волку, ведёт языком. У волчары передозировка сахара, он падает на спину и блаженно закрывает глаза. А вот Тэхен от такого вздрагивает, вновь покрывается мурашками прямо под языком альфы. Он чересчур громко выдыхает, с силой прижимая к себе свитер. Чонгук лбом упирается в светлые пряди и вновь зарывается носом в них, не в силах надышаться ароматом омеги. Зубы пришлось сжать, желание прокусить нежную кожу и оставить там метку, было велико. Тэхен несмело поворачивает голову назад, хочет взглянуть на Чонгука и поцеловать ещё раз.
 
Чонгук готов отдать ему, что угодно, хоть миллиард поцелуев, если потребуется. Тэхен откидывает голову на его плечо, расслабленно притираясь. Ему сейчас так хорошо, как никогда раньше. Он спиной чувствует ровное сердцебиение Чонгука и исходящий от него жар. Тэхен думает, что в доме больше не нужна печка, его альфы вполне достаточно.
— Чонгук, — Тэхен шепчет прямо в губы. Он поднимает взгляд, и Чонгук уверен, что очень легко будет поддаваться любым манипуляциям с помощью этих глазок. — Я хочу метку.
— Тэхен…
Сердце у альфы проваливается куда-то в желудок, а руки сами непроизвольно прижимают тельце к себе, обнимая.
— Я знаю, что ты скажешь, что еще слишком рано для этого, — тараторит омега, разворачиваясь к нему лицом прямо в объятиях. — Но я всё обдумал, пока мы шли домой. Я хочу твою метку. Мы оба знаем, что ждёт нас впереди. И что бы ни случилось, я хочу быть твоим. Хочу твой запах на себе и… И чтобы все знали об этом. Даже через десять лет.
— Ты боишься.
Тэхен действительно боится. Если он потеряет Чонгука, то у него ничего не останется от него. Абсолютно ничего, кроме воспоминаний и вещей.
— Слишком эгоистично? — Тэхен опускает голову вниз, раздосадовано поджимая губы.
— Нет, — Чонгук обратно поднимает его лицо и дарит улыбку. — Но ты прав, слишком рано, Тэхен. Метка всегда будет с тобой…
— Именно этого я и хочу!
— Нет, Тэхен. Я могу умереть в битве, но твоя-то жизнь будет продолжаться. Ты можешь встретить альфу через пять лет или даже десять, пусть так. Ты встретишь его и будешь счастлив, но метка на шее всегда будет напоминать тебе о прошлом.
— Нет, Чонгук…
— Послушай, Тэ, — альфа, как на кухне, кладёт ладони на щёки Тэхена и прислоняется своим лбом до его. — Всё будет хорошо.
— Ты не можешь этого обещать. А если ты умрешь там? У меня ничего от тебя не останется.
— Я ещё не умер, и, если честно, то не собираюсь. Буду стараться этого не сделать.
— Я не могу не думать об этом, — отчаянно сипит Тэхен, пряча лицо на плече Чонгука. Он сжимает кулаками не снятые рукава свитера, впиваясь в крупную вязку.
— Я тоже, — честно признаётся Чонгук, поглаживая по сгорбленной костлявой спине. — Но все будет хорошо. Ты будешь в порядке.
— А ты?
Чонгук усмехается, целует Тэхена в макушку и отходит к шкафчикам у кровати. Открывает первый и достаёт из него матерчатый мешок. Тэхен неловко переминается с ноги на ногу, нелепо стоя с этим свитером. Чонгук обхватывает его талию и подталкивает к кровати, чтобы сел.
— Что ты делаешь? — Тэхен садится, скользя ступнями по ковру, с интересом наблюдая, что же делает альфа.
Чонгук присаживается перед ним на корточки, развязывает мешок, потрёпанный временем, и достаёт из него кулон. Тэхен смотрит во все глаза, разглядывая. Альфа вкладывает украшение в чужую ладошку.
 
— Этот кулон сделал мой отец для мамы, когда они стали парой, — Чонгук улыбается одними уголками губ, вспоминая, как это рассказывала ему когда-то мама. Тэхен затаивает дыхание, вслушиваясь. Он крутит в пальцах кожаный чёрный шнурок и очерчивает совсем крохотную серебряную звезду, поблескивающую уже не так, как раньше. Износилась.
Это не изящное дорогостоящее украшение, а самое обычное, что сделано было своими руками когда-то. Но сколько же в него вложено любви и трепета. Тэхену нравилось, было в нём стойкое ощущение прошлой крепкой любви.