Самойловы-2. Мне тебя запретили (СИ)
— Леша, я счастлива с тобой, — вдруг говорю, все еще не веря в происходящее.
— А я с тобой, — он целует меня в висок.
— Ты знаешь, мне уже даже ходить по подиуму не надо. Мне достаточно того, как я хожу сейчас.
— Ты будешь ходить еще лучше, — уверенно говорит. — И будешь бегать. А на свадьбе мы будем танцевать.
— На какой свадьбе? — удивляюсь.
— На нашей, — невозмутимо отвечает.
Я смотрю на него во все глаза. Мы ни разу не говорили об этом. Да какая может быть свадьба, когда я в инвалидной коляске?
Спокойствие на его лице сменяется тревогой, затем испугом. Я вдруг понимаю, что молчу уже неприлично долго.
Обвиваю руками его шею и притягиваю к себе.
— Я хочу танцевать вальс, — тихо говорю на ухо.
Эпилог
Семь лет спустя
Я выхожу из «Капитал-Строя» поздним вечером. Переговоры с китайцами затянулись. Их попытки уговорить меня реализовать совместный проект на Дальнем Востоке в какой-то момент уже стали подбешивать. С одной стороны, все выглядит довольно неплохо: пополам вкладывается в строительство жилого комплекса на 25 тысяч человек, пополам делим прибыль. Но это ведь хитрожопые китайцы. Да и зачем они мне? Если я захочу, и так смогу застроить весь Дальний Восток.
Я сажусь в автомобиль и еду за Наташей. Моя жена еще больший трудоголик, чем я, как оказалось. Модельное агентство Натали Кузнецовой-Готье гремит на всю страну как главная кузница манекенщиц. У папарацци даже шутка есть: Кузнецова кует моделей. И это действительно так. На Наташины кастинги приезжают девушки со всей России. Многих она раскрутила до уровня топ-моделей, и они теперь снимаются для самых известных домов моды.
Я паркуюсь у ее агентства и захожу внутрь. Иду по коридору на Наташин строгий голос и оказываюсь в большом зале, отделанном декорациями. Здесь три зоны: бар, офис и домашняя гостиная. В каждой из зон по девушке позируют фотографам. У стены толпятся еще человек пять. Все они до ужаса напуганы.
Наташа сидит на стуле напротив декоративного офиса.
— Ты должна убедить меня обратиться за юридическими услугами именно в эту компанию. Не надо так раздвигать ноги и вываливать сиськи. Человек, который срочно ищет юриста, находится в сложной жизненной ситуации, ему нет дела до твоих сисек. К тому же это может быть женщина.
Девушка тут же спешит застегнуть блузку на все пуговицы.
Наташа поднимается со стула и направляется к другой декоративной зоне — бару. Садится напротив него и пристально наблюдает за тем, как кандидатка в модели пытается соблазнительно пить коктейль.
— Стоп! — объявляет Наташа, и щелчки фотографа прекращаются. — Ты нам не подходишь. Следующая!
У девушки выпадает из рук коктейль в стеклянном бокале и разбивается о пол. Сама же она начинает плакать. Я не слышу, но уверен, что Наташа сейчас нетерпеливо вздыхает.
— Следующая! — громко повторяет и поворачивает голову. Замечает меня и улыбается. Но всего лишь на мгновение, потому что потом она переводит взгляд к девушкам у стены и снова принимает суровое выражение лица строгого модельного агента.
— Блондинка в красном платье, давай в бар, — командует.
Девушка, дрожа, как осиновый лист, направляется, куда сказала Наталья, пока предыдущая соискательница, растирая по лицу слезы с косметикой, слезает с высокого стула. Наташа не ждет, когда уборщица соберет осколки и новая девушка начнет позировать, а идет к декорациям домашней гостиной. Опускается на стул и следит за этой фотосессией.
У трех зон стоят три стула, потому что, даже спустя семь лет, Наташа не может долго стоять. Как и долго ходить. И уж тем более бегать. Мы поженились через два месяца после того, как я сделал Наташе предложение на яхте. И да, мы станцевали вальс, но продолжительностью только одна минута, потому что больше Наташа не могла.
Она не носит каблуки и не ходит по подиуму. У нас нет ребенка, потому что неизвестно, как Наташа сможет его выносить. Врачи говорят, что если все девять месяцев лежать, а потом делать кесарево, то осложнений на опорно-двигательный аппарат быть не должно.
Может, однажды мы все-таки решимся родить ребенка, но точно не в ближайшем будущем. Нам, в общем-то, и без детей хорошо. Сначала мы учились. Я все-таки пошел в ту самую Высшую школу бизнеса МГУ, а Наталья вернулась в свою академию госслужбы. Сразу после окончания экономического факультета Наташа открыла модельное агентство. Я же теперь являюсь председателем правления и президентом «Капитал-Строя». Мама ушла на пенсию, если можно так сказать, и полностью передала дела мне.
Я знаю, что некоторые знакомые за глаза называют нас с Наташей чайлдфри. Это, конечно, слишком громкий ярлык, но, действительно, ни у меня, ни у Наташи нет тяги к детям. К тому же Наташа не сможет бросить на девять месяцев свое агентство, чтобы лежать в больнице. Так что мы живем в свое удовольствие вдвоем и ни чуть не страдаем от того, что у нас нет ребенка.
Я дожидаюсь, когда закончится кастинг, и девушки — кто в слезах, а кто с радостной улыбкой — покинут помещение. Пока персонал выключает свет и сворачивает декорации, Наташа тихим шагом подходит ко мне.
— Привет, — тянется за поцелуем.
— Привет.
Я беру ее ладонь, и мы направляемся на выход. Отсюда и до машины Наташа может без проблем дойти сама, но у меня уже привычка всегда брать ее за руку, на случай если вдруг ноги девушки резко потеряют силу.
— Как кастинг? — спрашиваю, заводя мотор. — Строго ты с этими девчонками.
— По-другому это не работает. Думаю, с тремя заключу контракты.
— Как в целом прошел твой день?
— Хорошо. Двух моих моделей пригласили на Неделю моды в Милане, еще одна прошла кастинг на съемку для Tom Ford. Но мне все еще нужны новые лица. Большинство моделей, к сожалению, застревают на уровне середнячков и выше не поднимаются. Поедешь со мной в Милан? — Наташа поворачивает голову ко мне.
— Когда это будет?
— Первая неделя октября.
— Не знаю, посмотрим. Думаю, если уже сейчас ничего не планировать на первую неделю октября, то смогу.
Иногда я езжу вместе с Наташей на модные показы, в которых участвуют ее модели. Чувствую себя там неуютно, честно сказать. Мне совершенно не близок мир шоу-бизнеса, но раз уж я женат на бывшей топ-модели, то приходится с этим мириться. Иногда я появляюсь в желтых журналах, что меня сначала дико бесило, а сейчас уже, скорее, смешит. Но когда папарацци проникли на нашу свадьбу и стали снимать, мне было не до смеха.
Помню, в каком шоке была моя семья. Наташина привыкла к этим стервятникам, а вот моей было не по себе. Наша свадьба, кстати, окончательно помирила родителей, благодаря чему у меня с плеч наконец-то упал груз ответственности за их разлад.
— А как твой день прошел? — спрашивает Наташа. — Как встреча с китайцами?
— Они уговаривали меня создать с ними совместное предприятие, чтобы начать застраивать Дальний Восток.
— А ты что?
— А я не понимаю, зачем мне для этого китайцы. У меня самая крупная строительная компания в России, я могу застроить весь Дальний Восток сам. Я понимаю, зачем китайцам нужен я, но я не понимаю, зачем китайцы нужны мне.
— Ну тогда шли их лесом.
— Так и сделаю.
— А твоя мама, что говорит?
— Она уже совсем не вмешивается в дела компании.
Несколько лет назад у Миши и Лизы родилась дочка, и мамины интересы несколько изменились. Большую часть времени она проводит в Лондоне с маленькой Мэри.
Через пару часов я паркую автомобиль у порта, и мы идем к нашей яхте. Кто-то летом живет на даче, а мы с Наташей летом живем на яхте. Я получил морские права и могу теперь управлять судном сам. Завожу мотор, и мы отплываем от причала. Через минут сорок мы отдаляемся от других яхт и плывем по реке одни.
Наташа стоит на палубе, облокотившись на бортик, и любуется зелеными подмосковными пейзажами. Подхожу к ней и обнимаю сзади.