Игры Бездушных. Живая улика (СИ)

Он, оказывается, не догадывался о моих способностях, а после того, как мы избавились от Нестора так и вовсе оставил меня в покое, но почему-то в последнее время практически всегда на себе чувствовала его холодный взгляд окажись мы с ним в одном помещении, и мне следовало бы теперь быть в тройне осторожной, но, как на зло, в присутствии Дмитрия из рук у меня вечно что-то да вываливалось. Чёрт! А однажды я умудрилась пролить на его брюки стакан виски, когда они с Витторией сидели в библиотеке и обсуждали внутриклановые вопросы. Я тут же кинулась своим фартуком, который до этого в спешке с себя успела стянуть, вытирать, нет, вернее, натирать то место, куда пролился алкоголь.
— Довольно, — резко произнёс Дмитрий, больно схватив меня за запястье. Мои щёки пылали, нет, не от смущения, а от злости к самой себе за то, что вновь не сумела собой совладать. Что-то в последнее время мой самоконтроль просто по швам трещал.
— Дмитрий, думаю, тебе стоит пару раз её хорошенько ублажить, а то вечно в твоём присутствии у смертной из рук стаканы валятся, — усмехнулась бездушная, но затем, окинув меня цепким взглядом, добавила. — Хотя нет, о чём это я? Она, скорее, и одного раза не выдержит, — и тут же обратилась ко мне. — Можешь идти.
Даже сама Ариосто заметила, что с её прислугой творится что-то странное, но, по сути, пусть лучше считает, будто у меня синдром Стокгольма — такое нередко случается среди адоптов, однако, нет — тоже не вариант, так как в таком случае, Багира получает официальное разрешение от самой Ариосто обладать моим телом, хотя, он уже практически его получил. Нет уж, такая перспектива тоже не особо нравится — вообще нет.
По словам Лины Сэмюэль в течение двух трёх дней должен был вернуться в Питер: услышала телефонный разговор Багиры. Поэтому я с большим волнением и с нетерпением ждала его возвращения. Пора бы уже сматывать из этого вампирского дурдома.
***
Час позднего ужина, и мы с Линой замыкали цепочку лениво плетущихся адоптов. Похоже за последнюю неделю мы ещё сильнее сблизились с девушкой. Мысль о том, что придётся Лину оставить в этом месте болезненно скребла сознание. Я всё же должна узнать, что из себя представляет план побега, возможно, подругу тоже удастся вытащить. С Дмитрием к счастью сегодня не сталкивалась: целый день в отъездах по поручениям Ариосто. В кои-то веки смогла свободно вздохнуть и выполнять работу не боясь ощутить на себе его пронзительного взгляда.
Не заметила как отстала от подруги и остальных адоптов, лишь на секунду задержавшись у портрета викторианской эпохи, на котором была изображена женщина, чем-то отдалённо напоминавшая Витторию, но, возможно, это она и была. И только собиралась ускорить темп, чтобы всех догнать, как вдруг меня кто-то со спины обхватил рукой и увлёк в одну из комнат, затем тихо прикрыл дверь.
— Сэм! — негромко вскрикнула неожиданному сюрпризу. Ведь только Сэм любил меня так иногда «похищать», но, обернувшись в намерении прыгнуть в объятия своему упырю, тотчас застыла. Дмитрий!
Внедрение в сознание — возвожу ментальный барьер.
========== Глава 8 ==========
— Ты встанешь у кровати. Поднимешь юбку, да так, чтоб я видел что на тебе. Затем ты снимешь трусики. Медленно. Сядешь на кровать и так же медленно раздвинешь ноги, — острым лезвием рассекая слух, полоснул по сознанию приказ. «Рано или поздно это должно было случиться, Скиф!»
Голова чуть вскинута, его надменный, до мозга костей, пробирающий взгляд следит за каждым моим движением. Я подхожу к кровати, встаю. Ни секунды на сомнения, ни доля секунды на промедление, иначе просечёт. Дрожащими руками задираю подол униформы. Выше. Ещё выше. Его душу, тело леденящие глаза скользят по оголившимся участкам ног, обжигают. А сердце, подобравшись к горлу, замирает. Мои дрожащие пальцы обеих рук уже вцепились в резинку трусиков. Нельзя медлить, но! Секунда, две, и Дмитрий поднимает взгляд заостряя внимание на моём лице. Ещё секунда, и я спускаю трусики, не отрывая глаз, сажусь на край кровати, медленно раздвигаю ноги. Щиколотки и икры заметно подрагивают. Мерзко, стыдно, унизительно. Но мораль и нравственность пришлось в этот раз всё же схоронить под тонной невероятно сильного желания выжить.
Еле уловимая ухмылка. В глазах читалась решимость, пугающая, уничтожающая. Он намерен это сделать, и я уверена — сделает. Смогу ли всё это пережить? Я, чёрт подери, обязана, поскольку нет у меня иного выбора.
Дмитрий, не разрывая зрительного контакта, подошёл и присел на корточки у моих ног, а я внешне спокойна, мать вашу, настолько спокойна, что тело моё уже заметно сотрясало от страха и от всевозможных внутренних эмоциональных низвержений. Он опустил взгляд вниз, немного склонив голову на бок, остановился в районе моих щиколоток. Нога моя дрогнула, как только пальцы его правой руки коснулись голени. Чувствовала шероховатую поверхность его перчатки, которая слегка оцарапывала кожу в то время, как кончики его пальцев уже медленно поднимались вверх по голени, затем скользнув по коленке, продолжили свой путь по внутренней поверхности бедра, дальше, пока на мгновенье не остановились у самой промежности, слегка коснувшись складок. Я не дышала. Он вновь заглянул в глаза, и в радужках его зелёных глаз мелькнуло что-то по истине пугающее, уголок его губ вновь еле уловимо дрогнул.
— Неплохо, Скиф, но не достаточно хорошо для меня, — и рука его тотчас вцепилась в промежность, болезненно стиснув её. Мне хотелось взвыть от неприятной и неожиданной острой боли, но я лишь крепко сжала челюсть, сильно вцепившись в руку Дмитрия. Бездушный резко дёрнул руку, увлекая моё тело вниз и усаживая таким образом, что ноги мои так и остались разведены в стороны, только теперь они обхватывали его бедра, а оголённый мой зад завис в воздухе между коленей Дмитрия, которые он успел опустить на пол и перенести на них значительную часть своего веса. — А ещё твой взгляд, Анна. Тебе стоило бы лучше над ним поработать — он тебя выдаёт, — продолжал болезненно сжимать промежность одной, а указательным и средним пальцами другой руки надавливать на подбородок, принуждая голову запрокинуться назад, а шею и грудь выгнуться дугой.
А затем я почувствовала, как кровать рядом со мной прогнулась. Дмитрий перенёс свой вес на локоть левой руки, которая теперь уже сильно сжимала подбородок, вдавливая голову в кровать. От такой неестественной позы мне сложно было дышать. — Но теперь в этом нет необходимости, — Дмитрий дышал в шею, обжигая холодным дыханием кожу. Мне было страшно по-настоящему страшно, но я вновь и в очередной раз ничего не могла поделать. Меня разоблачили таким изощрённо-унижающим методом, к чему я, оказывается, никогда не была готова.
— Нет, — сипло изрекла и неистово задёргала ногами, попытавшись оттолкнуться от пола, когда почувствовала на шее влажный язык, который жадно скользнул по тому месту, где находилась яремная вена, но хватка между ног лишь только усилилась. Бросила попытки к сопротивлению, и клыки Дмитрия тотчас глубоко вошли в шею больно разодрав кожу. «Чёрт! Неужели таков мой конец?»
Багира начал поглощать меня, жадно, беспрерывно. Каждый его глоток отдавался страшным гулом у меня в ушах. А мне неимоверно сильно не хотелось мириться с наступающим концом, но он подходил, поскольку Дмитрий с каждой секундой всё ближе и ближе подводил меня к той самой опасной черте, за которую переступив не будет возврата назад. Боль постепенно начала уходить, тело становилось каким-то на удивление лёгким и невесомым, а в какой-то момент меня и вовсе окатило волной всепоглощающего удовольствия. Я больше не чувствовала на себе пыточных рук Дмитрия, больше не находилась в той неудобной и унизительной позе. Буквально утопала в море наслаждений, с каждым разом сильнее погружаясь в бездну забвения. Инстинкт самосохранения в последний раз дрогнул где-то в глубине моего сознания, и я тут же погрузилась во тьму.
***
Не знаю, как долго я пробыла в беспамятстве, но когда очнулась лучи солнца уже привычно приятно заигрывали на коже. Я сразу обратила внимание на то, что нахожусь в своей комнате, а это значит — ещё жива.