Гидра-2. Криминальные истории 60-х

— Так, в общем, ясно, — сказал Сазонов. — Необходимо выяснить, как была сломана рука Дронова и выбит зуб Мохову. И еще. Откуда у них спиртные напитки? Удалось установить, что они пили?
— Нет, не удалось. Для меня это тоже загадка. По субботам у нас магазин не торгует спиртными напитками. А на прошлой неделе вообще их не было в продаже. Мы сейчас ведем большую работу с целью полного запрета торговли спиртным. Думаем на следующей неделе провести общий сход, обсудить этот вопрос и принять решение. Но пока еще не все согласны. Некоторые считают, что пока необходимо существенно ограничить продажу, но не запрещать полностью. Говорят, что водка необходима в лечебных целях, особенно для людей, которые работают в любую погоду и зимой на улице. Разъясняем людям. Думаем дойти до конца. Но и сейчас пить стали значительно меньше. Знаете, — вдруг оживился участковый, — у нас за последнее время возродились некоторые старинные игры, например, лапта. Многие стали играть в футбол, волейбол, девушки по воскресеньям водят хороводы, поют. И парни участвуют. Я считаю, это происходит потому, что меньше пить стали. А откуда эти взяли водку — ума не приложу.
— Итак, преступление налицо: Дронов, Мохов и другие нарушили общественный порядок, устроили на танцплощадке пьяную драку, ругались нецензурно. Хулиганство. Возбуждаем уголовное дело и начинаем работу. Вначале осмотрим танцплощадку, а затем поговорим с участниками драки и свидетелями, — сказал Сазонов.
Осмотр танцплощадки ничего не дал. На ней не было обнаружено что-либо, имеющее отношение к делу. После этого Сазонов попросил Воронова пригласить парней, участвовавших в драке. Вскоре тот вернулся. С ним были две девушки.
— Надо же так напиться, — сказал Воронов. — До сих пор в себя прийти не могут. — Сазонов вопросительно посмотрел на него. — Лежат пластом, не встают. Родственники отпаивают их. В общем, очень плохо себя чувствуют. Некоторых до сих пор рвет. Надо же так напиться…
Девушки рассказали, что, когда Дронов ударил Мохова, тот упал, ударился лицом о скамейку и выбил зуб. Схватил штакетину и стукнул ею Дронова. Тот подставил руку. Тут началась общая свалка, и они убежали.
— Все были так взволнованы. До сих пор вспоминают с ужасом. До драки было так хорошо, весело. Парни испортили нам вечер, — заключили они.
После этого Сазонов вместе с участковым Вороновым пошел в медпункт, чтобы поговорить с Дроновым. Их встретила сестра. Она задумчиво сидела за столом, опухшие от бессонницы глаза. Она провела их в другую комнату, в которой стояло три железные кровати. На одной из них, бледный, с закрытыми глазами, лежал молодой парень, предплечье левой руки было забинтовано. И хотя окно было открыто, в комнате стоял отвратительный, рвотный запах. На второй кровати спала немолодая женщина.
— Что с ним? — негромко спросил Сазонов.
— Я думаю, — также шепотом ответила сестра, — сильное алкогольное отравление. Видимо, много выпил. Я ему промыла желудок, сделала укол. Пока нет заметного улучшения. — В это время женщина, спавшая на кровати, проснулась. Увидев участкового и Сазонова, встала, поправила прическу. Подошла к молодому человеку, положила ему руку на лоб. — Это мать Дронова, — сказала сестра. — Я ее попросила прийти сюда, когда ему было плохо.
— А можно с ним поговорить? — спросил Сазонов сестру.
— Петя, Петя, — сказала мать, трогая рукой щеку сына.
Голова его болталась на подушке, но глаз он не открывал. К Дронову подошла сестра, похлопала ладошкой по щекам — он не просыпался.
— Нет, ничего не получится. Надо подождать, — сказала она.
На глазах матери навернулись слезы. Она их молча вытерла. Сазонов спросил, не знает ли она, что пил ее сын.
— Не знаю. У нас дома не было спиртного. И давно уже нет.
— А у других ребят было?
— Не знаю. Сын ничего еще не говорил.
Другие парни находились в аналогичном состоянии. Разговаривать с ними было невозможно. Тогда Сазонов опросил свидетелей событий, которые произошли на танцплощадке, пытаясь выяснить, откуда на танцплощадке появились алкогольные напитки, кто их туда доставил. Ничего установить не удалось. Никто из свидетелей ничего не видел и не знал.
 
Только к обеду парни стали приходить в себя. Первый разговор состоялся с Дроновым.
— Расскажите, что вчера произошло на танцплощадке? — спросил Сазонов.
Дронов напряженно смотрел на Сазонова, видимо, стараясь вспомнить вчерашние события.
— У меня очень сильно болит голова, — наконец сказал он. — Я ничего не помню.
— Что с вашей рукой?
Дронов перевел взгляд на руку, пощупал ее правой рукой.
— Болит, — сказал он. — А что с ней, не знаю.
Дронов был очень бледен. Казалось, что даже посветлели его глаза. Они были какими-то необыкновенно прозрачными. «Странно, — подумал Сазонов. — Провал памяти. Видимо, он очень много выпил».
— Сколько вы выпили?
Дронов медленно перевел глаза на Сазонова, подумал.
— Один стакан, — ответил негромко он.
— Водки? — спросил Сазонов.
Дронов молчал, хмуро смотрел в окно.
— Не помню, — ответил он, не глядя на Сазонова.
«Непонятно, — подумал Сазонов. — Помнит, что выпил стакан, а чего — забыл. Не хочет говорить? Почему? Не желает рассказывать о том, откуда спиртное? Может быть, самогон? Возможно. Не хочет выдать самогонщика? Наверное».
— Может быть, самогон пили? — спросил Сазонов. Дронов опустил голову. — Кто угощал? — Дронов молчал. — Просили, наверное, не выдавать? Да? — Дронов отвернулся и хмуро смотрел в окно. — Подумайте, кого вы скрываете. Вас отравили. И не только вас. Многие находились в очень тяжелом состоянии. Хорошо, что сестра, родные приняли необходимые меры, а то неизвестно, чем все это могло кончиться. А вы не хотите сказать об этом отравителе. Если вы не скажете, он отравит других своим зельем. Это уже не шуточное дело.
— Я его не знаю, — негромко сказал Дронов. Сазонов молча смотрел на него. — Правда, я его не знаю, — повторил он, глядя на Сазонова.
— Расскажите, как он выглядел, где вы с ним встретились?
Дронов подумал некоторое время.
— Ему лет 40–45. В капроновой шляпе. В очках. Он сидел в кустах на скамейке недалеко от танцплощадки. Самогон напивал из пластмассовой канистры. За стакан я ему уплатил три рубля. Он говорил: мужики, вы меня не выдавайте. Я же для вас стараюсь.
— Расскажите, что вы делали после того, как выпили? — спросил Сазонов.
— Пошел на танцплощадку, танцевал. — Сазонов молча смотрел на Дронова. — А что еще? Я больше ничего не помню. — Он посмотрел на Сазонова.
— Кто вас привел сюда?
— Незнаю. Не помню. — Он напряженно старался вспомнить. — Ничего не помню. Честное слово.
Аналогичные показания о мужчине, продававшем самогон, дали и другие парни. Они также сказали, что мужчина находился в кустах, откуда он пришел и как, никто не видел. И куда он ушел, после того как продал самогон, никто не знал. Выяснитьу них, кто начал драку, кто сломал руку Дронову, не удалось. Парни тоже ничего не помнили.
«Какое-то странное опьянение, — думал Сазонов. — Может быть самогон был недостаточно очищенным и парни отравились сивушными маслами? Нужно, наверное, взять у них кровь на анализ». Сазонов сказал об этом сестре. Она взяла кровьу всех, кто пил самогон. Кроме того, ей удалось собрать в пробирку рвотные массы. Все это тотчас же было отправлено в районный центр в лабораторию для анализа. Приближался вечер, а о мужчине, который продавал самогон, ничего не было установлено. Его нужно было обязательно найти. Как? Сазонов долго думал. Неужели его никто не видел? Не может этого быть. Танцующие, допустим, не видели — он сидел в кустах. Но до кустов он как-то добрался и из кустов тоже не испарился. Капроновая шляпа, очки, канистра… Он должен был обратить на себя внимание жителей деревни.
— Послушайте, — обратился Сазонов к участковому Воронову после разговора со всеми участниками драки и свидетелями. — Давайте проведем общее собрание и поговорим с людьми. Надо найти этого мужчину. Я думаю, там удастся кое-то выяснить.