Гидра-2. Криминальные истории 60-х
Сазонов молча писал.
— Вы обсуждали этот случай в коллективе?
— Да, у нас было совещание руководства цеха.
— И к какому выводу пришли?
— Решили, что имеют место приписки. У нас и раньше были единичные случаи. Основина и Карпухин отрицают, говорят, что не приписывали.
— И что решили?
— Пока ничего. Ждем результатов расследования.
Сазонов молча посмотрел на Глазова, продолжал писать. Закончив писать, он попросил Глазова прочитать написанное и, если все правильно, расписаться. Внимательно прочитав протокол допроса, тот подписал его и, попрощавшись, вышел.
«Ждут окончания расследования. Они там работают и не знают, что у них происходит. А я должен во всем разобраться. Легко сказать. Как это сделать? — Сазонов подошел к столу, взял сигарету, не спеша размял ее, закурил. — Но, с другой стороны, я за свою работу получаю заработную плату и обязан все выяснить. Они создают продукцию, выполняют свои производственные обязанности. И, может быть, действительно ни Основина, ни Карпухин, ни рабочие, ни, наконец, начальник цеха не знают, как это случилось. Возможно, кто-то все это делает помимо них. А может быть, и у кого-то из них рыльце в пушку, но не хотят признаться. Факт приписок налицо. И я должен установить, кто и зачем это сделал. — Сазонов долго стоял посреди комнаты, курил. — Необходимо поехать в объединение, ознакомиться с обстановкой, поговорить с рабочими».
На следующий день Сазонов долго наблюдал из конторки начальника цеха за работой участка, прошел на склад готовой продукции. Затем зашел в отдел труда и заработной платы, изъял все наряды, в которых был завышен объем работ. Эти наряды были подготовлены народными контролерами. Еще раз прочитал письмо Комитета народного контроля, осмотрел внимательно наряды. Оказалось, что приписки имелись в нарядах многих рабочих.
«Возможно, приписки производились с целью увеличения заработной платы, — подумал он. — Такое иногда встречается. Необходимо поговорить с этими рабочими», — решил следователь. Он вернулся обратно в конторку начальника цеха и попросил пригласить по очереди работниц, у которых были приписки. Первой вошла средних лет женщина, настороженно глядя на него, села к столу. Сазонов показал ей наряд, подписанный мастером Карпухиным, и попросил ее рассказать, как он был закрыт.
— Я не помню, как он был закрыт, — медленно говорила она, и было видно, что она усиленно пытается вспомнить. — Но я хорошо помню этот заказ на женские трикотажные кофты. Они всем нам очень понравились. С красивой отделкой и недорогие.
Следователь посмотрел на нее.
— В этом наряде завышен объем работ. На самом деле вы сделали меньше, чем здесь указано.
— Такого не может быть. Мастер этого не допустит. Карпухин — очень честный человек. Он никогда лишнего не запишет. И зачем, собственно? Что заработал, то и получай. Иначе никто ничего делать не будет. Деньги за так не платят.
— А Основина приписывает?
Нет, она еще более требовательна. Пока продукция не готова, она ни за что не подпишет наряда. Она говорит: «Один раз позволь, потом не будет отбоя». Я считаю, что правильно. Нашему брату только один раз дай слабинку — на шею сядут.
Аналогичные показания дали все опрошенные рабочие. Ни у одного из них не прозвучало даже намека на то, что мастера допускали приписки.
Допрошенные Основина и Карпухин категорически утверждали, что они не завышали объемов работ. Однако они не могли объяснить происхождение приписок.
Сазонов был в недоумении. «Если рабочие говорят правду, а не верить им нет никаких оснований, значит, приписок нет. Что же тогда есть? — Снова, в который раз он начал перечитывать документы, представленные народным контролем. — “Перерасход фонда заработной платы по цеху за счет приписок в нарядах составил более восьми тысяч рублей”. Необходимо разобраться в хозяйственном механизме образования фонда заработной платы, его расхода, связи с нарядами. Нужно изучить порядок определения результатов экономической деятельности предприятия. Побеседовать с работниками планово-экономического отдела, изучить литературу. Лучше начать со второго», — решил Сазонов. Он несколько часов провел в библиотеке, листая толстый труд под названием «Экономический анализ деятельности промышленных предприятий». После чего понял, что заключение Комитета народного контроля основано на сопоставлении планового фонда заработной платы цеха и его фактического расхода.
Однако такого сопоставления недостаточно. Необходим также анализ и количества произведенной продукции, использованных полуфабрикатов. Сазонов позвонил в Комитет народного контроля объединения. Ему сообщили, что по другим показателям — количеству произведенной продукции, расходу полуфабрикатов — цех уложился в плановые показатели. Перерасходован только фонд заработной платы. Перерасход произошел за счет приписок в нарядах.
В них указано, что работ и, следовательно, продукции произведено больше, чем на самом деле.
«По документам действительно получается так, — думал Сазонов, положив трубку. — И на этом основании можно предъявить обвинение мастерам и дело направить в суд. Доказательств достаточно. Тем более подозреваемые никак не опровергают этого. Голословное отрицание своей вины может быть признано как форма защиты. Так. Но, с другой стороны, как быть с показаниями семнадцати рабочих, которые, будучи предупреждены об уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний, категорически отрицали даже саму возможность приписок. Не все они положительно относились к мастерам, критиковали их некоторые действия, высказывали недовольство, но никто не подтвердил приписок. Сговор? Весь цех сговорился скрыть злоупотребления? Вряд ли. Где же истина?» Сазонов снова стал читать бумаги. «“На швейном участке раскройно-швейного цеха на протяжении последних двух кварталов обнаружены приписки”. Только на одном участке и только за последние полгода. Почему? Карпухин работает на участке два года, Основина — четыре. Раньше у них приписок не было. Может быть, причина в другом месте. Где?» — Сазонов очень хорошо запомнил прочитанное в книге: перерасход фонда заработной платы может быть абсолютным и относительным. Относительный перерасход выявляется путем соотношения фактического фонда с плановым в расчете на единицу продукции. — Это означает, — рассуждал он дальше, — что если допустить, что произведено продукции больше плана, то перерасхода фонда зарплаты не будет, следовательно, не будет и приписок. Но возникает вопрос: за счет чего? Количество полуфабрикатов определено планом. Для производства сверхплановой продукции необходимо дополнительное их получение. Так. Возможно, за счет экономии. Необходимо проверить эту версию. Как? Прежде всего: кто мог это сделать? Мастера? Народные контролеры проверяли количество поступающих на швейный участок деталей. Оно соответствует количеству их в готовой продукции. Для того чтобы произвести дополнительную продукцию, они должны состоять в сговоре с раскройным участком, чтобы он передавал неучтенные детали. Тогда там тоже должны быть перерасход фонда заработной платы и приписки. Но их нет. Значит, эти лишние детали появлялись где-то между участками. Кто-то координировал их работу и использовал экономию при раскрое на изготовление левой продукции, которую затем изымал. В результате получилось то, что мы и имеем». Сазонов закурил, встал из-за стола, вышел из кабинета на улицу и медленно пошел по тротуару. Ему почему-то показалось, что он находится на верном пути. Что главное сделано и теперь необходимо только найти того человека, который все это совершил. Он вспомнил начальника цеха, пытался представить его в роли преступника. Не получилось. «Это не важно. Начальник это сделал или нет, установить не сложно», — думал он. Но в том, что это был кто-то из руководителей цеха, следователь не сомневался.
На следующий день Сазонов снова был в трикотажном объединении. Там он сразу прошел на склад готовой продукции. Заведующая складом, полная, шумно дышащая женщина, посмотрела на него неодобрительно, стала поспешно убирать документы со стола.