Княжич Олекса. Сказ второй (СИ)

Молоденькая девица, разложив у подножия самого высокого истукана свои нехитрые дары — лепешки и куриные яйца — о чем-то коленопреклонённо молилась своим божествам, мерно покачиваясь из стороны в сторону. Услыхав человеческие голоса, она взволнованно вздрогнула и поспешила вскочить на ноги. Осознав, что её окружили вооруженные мужчины, не принадлежащие к её племени, она испугалась еще пуще и затряслась как лист на ветру. Федор окинул девицу откровенным оценивающим взглядом — тонка как ива и недурна собой.
— Ну-ка, схватите её! — приказал он своим слугам, указав витнем её сторону. — Пускай она нас потешит этим вечерком!
Ратники из числа охраны Федора надвинулись на девицу, но их остановил властный голос Александра:
— Оставьте её.
Княжеские прислужники тут же замерли, напуганные интонациями княжича.
— Ты чего, Олекса? — изумленно повернулся к брату Федор. — Ты что, бабу пожалел?
— А тебя разве не баба на свет породила? — во взгляде Александра мерцало глубочайшее презрение.
Щеки старшего залились яркой краской, удалось младшему ощутимо задеть его! Прилив злости с такой силой сдавил грудь Федору, что на миг он забыл, как дышать. Однако удалось ему вовремя спохватиться. Что же он творит, зачем выводит Александра из себя? Ведь, ежели осерчает сейчас его брат, то может развернуться и уехать прочь — и сорвется тогда план Федора!
— Пошутить уже нельзя! — примирительно сказал тогда старший княжич. — Уж больно ты серьезен, братец, как я погляжу!
Знаком он повелел своим охранникам отступить от девки и та — поняв, что жестокая участь миновала её — тут же бросилась наутек, мигом скрывшись в зарослях. Отряд двинулся дальше по берегу. Александр задержался ненадолго, еще разглядывая деревянных истуканов и размышляя о чем-то своем.
Оглянувшись на брата, Федор поразился тому, как преобразилось его лицо — проступило в нем что-то таинственное, темное, языческое. И против воли, ощутил он странный трепет — почудилось ему даже, будто ведет Александр с истуканами какой-то беззвучный разговор. И вспомнилось старшему княжичу жуткая снежная чащоба и сила нечистая, с которой столкнулся их отряд там. Сам-то он не помнил того, но ратники говаривали, что никто не мог достать мечом лесного беса, лишь у Александра хватило удали прибить сатанинскую тварь.
Страх и сомнения вдруг закрались в разум Федора. Что, если его младшему брату благоволит нечистая сила? И что, если не даст эта сила в обиду Александра, а самого Федора покарает за дурные намерения?.. Но заставил себя старший стряхнуть с себя короткое наваждение, взял он себя в руки! Нет уж, не отступит он от замысла своего! Этой ночью его брата настигнет смерть — и ничто на свете не изменит уготованной ему судьбы.
— Олекса! — окликнул он брата.
Тот вышел из задумчивости и, тронув своего коня, догнал отряд.
Подыскав удобное место для становища, отряд расседлал коней и пустил их кормиться травой. Вооружившись луками, ратники и княжичи отправились бить уток, чтобы добыть мяса для вечерней трапезы. Не привыкшие к человеческому присутствию птицы стали для них легкой мишенью — быстро каждый из них добыл по две-три утки.
Пока утиные тушки поджаривались на вертелах, развешанных над кострами, Александр полез в воду — и плавал там до самых сумерек, отдыхая от дневного зноя. Федор же сидел у костра и не спускал глаз с брата, дожидаясь, когда тот накупается и изволит подойти к костру погреться. Когда это произошло, Федор протянул брату приготовленный заранее бурдюк.
— Медовуха! Будешь?
Пожав плечами, Александр взял бурдюк и сделал несколько глотков из него. Федор едва смог скрыть при этом торжествующую улыбку. Хмельной напиток должен будет скрыть привкус отравы, что он подлил туда, а первые признаки отравления Александр спишет на опьянение медовухой. Подняв глаза к небу и приметив неумолимо зажигающиеся звезды, старший княжич удостоверился, что оговоренное с ушкуйниками время приближается. Уже скоро!
Вот и совсем стемнело, только свет от костров разгонял тьму, опустившуюся на озеро.
 
— Почему совсем ничего не ешь, Олекса? — с притворной участливостью спросил Федор брата.
Тот и правда не прикоснулся к жареной утке, в то время как все прочие с аппетитом уплетали сочное мясо. Александр, бледный как снег, поднял на старшего своего брата подернутые нездоровой пеленой глаза. Затем он встал, но тут же покачнулся, чувствуя слабость в ногах — однако все смог дойти до воды, где, упав на колени, принялся трясущимися руками умывать лицо.
— Княже! Что с тобою? — встревожились его телохранители, вскочив на ноги.
Они не успели приблизиться к своему господину, как из темноты в них посыпались стрелы, безжалостно поражая их.
— Тревога! К оружию! — закричали ратники, хватая щиты и мечи.
И тут из-за деревьев с воем и свистом выскочили разбойники, числом своим превосходя княжеский отряд. Окружив со всех сторон тех ратников, что оказались не сражены стрелами, бешено ушкуйники кинулись в бой, стремясь одним наскоком сломить их сопротивление. Александр, осознав опасность, не без труда поднялся и, пошатываясь, бросился к костру — туда, где оставил он свой пояс с мечом.
Но стоило ему наклониться к мечу, как пронзила его спину резкая мучительная боль. Скрипнув зубами, Александр ловким ударом заставил отпрянуть от него того, кто напал на него со спины. Обернувшись, он увидел там Федора, сжимавшего окровавленный кинжал. Несмотря на боль, глаза Александра ошеломленно расширились — на него напал собственный брат?!
Федор снова бросился на Александра, желая вонзить кинжал тому прямо в грудь. Вопреки слабости и ранению, младший княжич не позволил тому нанести второй удар, перехватив его руку и так сильно вывернув её, что Федор, не стерпев причиненной боли, выронил кинжал куда-то в траву. Зарычав разъяренно, Федор вцепился руками в брата, рассчитывая повалить того на землю. Не сразу, но удалось ему свалить Олексу — слишком уж тот ослабел и едва мог стоять на ногах — и, вцепившись друг в друга, они перекатились по берегу к самой воде.
Осененный новой идеей, Федор, рывком столкнул Александра в воду и, когда тот упал в озеро, тут же навалился сверху всем своим весом. Сжав руками шею младшего брата, он заставил его голову полностью скрыться под водой — и держал так, дожидаясь, когда Александр захлебнется.
— Вот я и стал сильнее тебя! — победоносно воскликнул Федор, наслаждаясь моментом.
Кто-то торопливо зашел в воду и, ухватив старшего княжича за ворот, рывком оторвал его от младшего брата и с силой отшвырнул в сторону. Рыжий ушкуйник со свирепым лицом вытащил из воды Александра и, держа его головой вниз, несколько раз встряхнул — заставляя выйти из его горла всю воду, что княжич успел заглотнуть. Изо рта и носа Александра хлынула вода, его начало судорожно рвать — и вместе с этим очищалось его чрево от отравленной медовухи. Удовлетворенный тем, что подает тот признаки жизни, ушкуйник бросил его на землю, чтобы потом, склонившись над ним, повернуть его лицо к себе.
— И правда! Красив, мерзавец! — ухмыльнулся Звяга Рудница. — Такой товар меня озолотит…
Александр моргнул несколько раз и окончательно лишился чувств. Звяга принялся деловито осматривать его рану, желая узнать, как сильно того успел ранить Федор. К счастью, силой и меткостью старший княжич не обладал и потому, хоть и ранил он Александра, но не смертельно. Ежели сейчас перевязать рану и остановить кровотечение, то всё обойдется — и сможет выправиться драгоценный пленник Звяги!
— Что ты творишь! — закричал Федор на главаря ушкуйников. — Его надо убить!
Сообщники Звяги уже разделались со всеми княжескими ратниками и теперь, поигрывая оружием в руках, собрались вокруг своего вожака. Старший княжич, поняв, что остался он в одиночестве перед ватагой безжалостных разбойников, против воли ощутил, как сердце у него ушло в пятки — стоило Звяге Руднице бросить на него недобрый взгляд исподлобья.
— Перевяжите ему рану, — распорядился главарь ватаги. — Надо остановить кровь.