Княжич Олекса. Сказ второй (СИ)

— Теперь пусть кто попробует сказать, что я мал на мечах рубиться!
  
8. ВЫБОР АЛЕКСАНДРА
 
Перед рассветом хляби небесные разверзлись и на землю Новугородской Вольницы пролился первый весенний дождь. Спасительная влага залила огненное зарево над Новугородом, потушив полыхающие городские постройки. Когда солнце взошло, то над Новугородом еще лениво плыли клубы черного дыма, но огня уже не было заметно.
Княжич Александр, стоя на крыльце княжьего терема, наблюдал за тем как дружинники стаскивают на телегу тела убитых ушкуйников, чтобы вывезти за пределы Городища и сбросить в общую могилу. Убитых защитников Рюрикова Городища относили в сторону — под крышу конюшни — чтобы затем провести над каждым из них отпевание и помянуть добрым словом перед погребением.
Александру уже доложили о потерях. Мало кто из женщин — супруг милостников Ярослава — сумели уцелеть. Лишь нескольким из них удалось схорониться в подполах и переждать резню. Пали в бою также почти все ратники, охранявшие крепость. Среди погибших смертью храбрых оказался и кормилец княжича Андрея — боярин Савелий — в момент опасности он выскочил из хором и до последнего с мечом в руках сдерживал напор разбойников, пытавшихся прорваться к крыльцу княжеской вотчины. Лицо Александра было серьезным и мрачным — с мальчика уже сошел кураж, в который он вошел в момент жаркой битвы — и теперь его душу переполняла скорбь.
— Кто ж такие были эти татники? — задумчиво проговорил Мусуд; он стоял неподалеку от княжича, опершись спиной на столб. — Что за безумный ушкуйник решился бы напасть на Рюриково Городище? И главное, ради чего?
Александр не сразу ответил, ему было трудно признать очевидное.
— Они напали на Городище из-за меня, — проговорил он тихо, продолжая глядеть во дворище.
— С чего ты взял? — поднял брови татарин изумленно.
— Я узнал их вожака. То был тот самый рыжий ушкуйник, которого я прошлой осенью свалил стрелой у Волаги. Я думал, что убил его тогда… Но, как видно, ошибся! — княжич тяжело вздохнул, упрямо глядя куда угодно, но не своего кормильца. — Он собрал ватагу и пришел отомстить мне. Он искал меня! Я понял это, когда он вместе с подручным выследил меня на крыше.
Татарин до скрипа сжал зубы, с трудом подавляя ярость, заполнившую его при мысли о том, какая страшная напасть угрожала Александру. И вспомнился ему тот жуткий страх, что он пережил, покуда без передышек и привалов добрался до Новугорода сквозь распутицу и половодье, не жалея ни лошадей, ни ратников.
— Авось настигнет его погоня, которую ты выслал! — заметил он, надеясь, что так оно и случится, и окажется клятый ушкуйник в его, Мусуда, руках. — Дружина прочешет окрестности и, быть может, выловит этого треклятого шайтана! А коли поймаем негодяя, так воздадим ему по чести!
— Может и поймаем. И по чести, может, и воздадим, — в голосе Александра отчетливо проступили нотки снедающей его горечи. — Только тех, кого он погубил, уже не вернем! Скольких вятших мужей мы потеряли этой ночью? А женщины?.. Ведь почти никого не уберегли!
Мусуд тяжко вздохнул, разделяя печаль мальчика.
— Не вини себя, Олекса… — начал было он, но тот перебил его:
— И Новугород не случайно загорелся! Ушкуйники нарочно его подпалили, чтобы я дружину туда отправил и Городище без защиты оставил.
Кормилец преодолел расстояние, разделявшее их, и положил ладонь на его плечо:
— Не вини себя, Олекса! Ты все сделал правильно, — повторил он с мягким нажимом. — Нужно было спасти житницы Новугорода и уберечь народ от голода. Ты, пусть и сам того не ведая, пожертвовал немногими ради благополучия многих. Ты повел себя как настоящий князь! Ведь тем, кто облечен властью, зачастую приходиться выбирать меж двух зол, а третьего им не дано…
Александр ничего не ответил, но видно было, что слова Мусуда смогли хоть немного облегчить его душевные терзания. Тем временем из дверей терема вышел в сопровождении ратника старец-знахарь, призванный в княжескую вотчину, чтобы помочь пострадавшему Андрею и раненным дружинникам.
 
— Как мой брат? — обратился к старцу Александр.
— Зашиб ноженьку-то княжич! Но страшного ничего нет, княже, будь спокоен, — заверил тот. — Похромает седьмицу, а потом и выправится. Травы я ему оставил целебные, что боль притупляют да хвори изгоняют — пущай настаивают ему те травы и княжич исправно выпивает их!
Княжич кивнул и велел проводить старца к другим раненным.
— Я еще не спросил тебя, Мусуд, — заговорил он, после того как снова остался на крыльце наедине с кормильцем. — Какими судьбами ты вернулся на новугородскую землю до спада половодья? И почему привел с собой переяславскую сотню? — произнеся это, Александр посмотрел ему прямо в глаза.
Мусуд с показным спокойствием выдержал его взгляд.
— Выйдя как-то на охоту, я переяславских лесах столкнулся с разбойником одним. Напасть он на меня вздумал, ну я его и поломал, — озвучил он то, что сказал и воеводе переяславской сторожевой сотни, когда поднимал того вместе с дружиной в Новугород. — И перед смертью своей поведал мне тот разбойник, что кто-то лихих лесных людей сзывает к себе на службу и собирается напасть на Рюриково Городище. Ну я и поднял по тревоге сторожевую сотню, да помчался сюда.
Александр еще некоторое время разглядывал его, потом отвел взгляд в сторону.
— Ясно, — только и сказал он. — Что ж, подоспел ты вовремя!
Мусуд едва заметно поежился, радуясь, что княжич поверил его оправданию.
— Княже! Гонец из Новугорода прибыл! — подбежал к крыльцу один из дозорных. — Владыка Спиридон и господари новугородские просят тебя приехать на совет немедля!
— Передай — скоро прибуду, — ответствовал княжич. — Мусуд, прикажи готовить коней.
— В каком числе едем? — уточнил татарин.
— Отбери ратников для моей личной охраны и хватит того.
Решение княжича пришлось не по душе его телохранителю:
— Опасно выезжать с одной лишь охраной! Из-за свалившихся на Новугород несчастий смута народная может случиться. Начеку надобно быть.
— Тогда возьми столько ратников, сколько посчитаешь нужным, — не стал возражать Александр и удалился в хоромы, чтобы умыться и переодеться в подобающее князю облачение.
Под непрекращающимся проливным дождем, Александр в сопровождении Мусуда и полусотни дружинников выдвинулся в Новугород. Въехав в город с Торговой стороны, княжич получил возможность своими глазами видеть последствия страшного ночного пожара. Нос щекотал острый и прогорклый запах потухшего пожарища, витавший над Новугородом. Всепожирающий огонь выжег почти половину Торговой стороны, превратив в головешки и зажиточные дома и ремесленные мастерские и городские житницы — и уже подступил к берегу Волхова, грозясь перекинуться на Софийскую сторону, но пролившийся дождь уберег древнюю часть Новугорода от пламени. То тут, то там Александр видел телеги, куда сносили погибших от огня людей, дабы поскорее схоронить их и избежать вспышки болезней среди выживших. А те, кто уцелел, но лишился крова и всего своего достояния, сидели прямо на улицах под наспех сооруженными навесами.
Спешившись с коня у Владычного двора, Александр проследовал в палаты в сопровождении своей охраны. Остальным ратникам Мусуд велел стоять перед палатами Владычного двора да смотреть в оба — вдруг еще какая напасть объявится поблизости. Войдя в думную горницу, где, по старой традиции заседали господа новугородские, княжич Александр оглядел собравшихся: тут был и архиепископ Спиридон, и посадник Степан Твердиславович, и тысяцкий Микита Питрилович и еще дюжина именитых бояр.
— Рады мы видеть тебя в здравии, князь Александр! — произнес архиепископ с почтительностью. — Призвал я тебя, чтобы ты вместе со всеми господами новугородскими порешал, как жить теперь нашему славному городу после случившейся беды. Прошу, займи причитающееся тебе место, князь! — и церковник указал на резное кресло во главе стола, где по обычаю заседал князь.