Опция номер (СИ)

— Мне и Тсуне тоже сообщите, ладно? — просит Такеши. — Вдруг мы окажемся ближе.
— Хорошо. Если в этом будет необходимость.
Такеши садится на корточки. В округе тихо, и только ночные цикады и кузнечики стрекочут да пощёлкивают из глубины сада. Под ногами ни тростинки, ни листочка, и зацепиться рукой не за что — недавно заметали.
— И всё же я думаю, проще следить, чтобы кто-то подозрительный не подходил к нему. А не пытаться удержать и силой останавливать его самого.
— Да, наверное, — соглашается Тетсуя. У него есть приказ, а какими способами он добьётся его исполнения — неважно.
Такеши прихватывает зубами корочку на обветренной губе. Хочется выпустить Джиро и сказать ему, вот, нюхай, убедись: Хаято там, всё в порядке. Показать псу, что у того нет причин дырявить одежду, которую Такеши и так в последнее время не успевает латать.
Он привык доверять своему чутью, и его останавливает только одно: если выпустит оружие из коробочки на территории Хибари, да его в отсутствие, это будет выглядеть… как минимум невежливо. С этих типов из ДК станется разглядеть акт агрессии даже в самом невинном жесте.
— Не припомню, чтобы я приглашал тебя в гости. — Хибари беззвучно материализуется из темноты, подтверждая его мысль: и без всяких манипуляций с коробочкой ему тут не сильно рады.
Такеши приветливо улыбается хозяину дома:
— Ну так меня и не пустили внутрь. Кусакабе молодец. — Такеши встаёт в полный рост. — Мы просто болтали.
— Болталки лишиться не боитесь? — Хибари переводит холодный взгляд на подчинённого, и тот покаянно склоняет голову.
— Извините, Кё-сан.
— Да ладно, мы не против, если ты присоединишься к нашей беседе, — добродушно предлагает Такеши.
— Ты мне разрешаешь? — щерится Кёя. Весь день как на иголках, он и так взвинчен из-за постоянной борьбы с Гокудерой, а тут ещё извечное вонгольское приложение к хранителю урагана. Два раздражающих фактора на него одного — это слишком.
Улыбка Такеши конвульсивно дёргается. Он ничего такого ему не сказал и не сделал. По факту, Такеши стоит на дороге, принадлежащей городским властям Намимори, не вломился же к Хибари за ограду.
— А ты такой нервный, потому что тебе не разрешают кое-что другое?
— Убью.
«Плохо, — проносится в голове Кусакабе. — Им нельзя здесь драться».
Их обдаёт взрывной волной фиолетового пламени пополам с давлением феромонов, и Тетсую резко вжимает в ворота. Дышать невыносимо, и ему мерещится, как тело расплющивает по их поверхности, а волна пролетает дальше, сквозь него и стены, бессчётно множится по всей округе.
Чудище дорвалось до свободы и не щадит своих.
Такеши не двигается с места. Его ответное пламя дождя как тряпка для быка. Кёе оно уже приелось, отпечаталось ненавистным бельмом на сетчатке глаз. Слишком часто и дерзко голубое пятно мельтешит перед ним. Слишком сильно они — и Гокудера со своими ушами, и бейсболист — полагаются на его транквилизирующий эффект. Много о себе возомнили.
— Подмога, — каркает Тетсуя в рацию.
Гокудера с ноги распахивает ворота и орёт:
— Грёбаные свистоплясы, с ума сошли?! — И добавляет пару смачных непереводимых матов на итальянском.
Такеши поворачивает голову на крик. Кёя синхронно повторяет его движение и… забывает про каменную хватку Ямамото на тонфа и про собственную поднятую в замахе ногу.
В первое мгновение Кёя его не узнаёт. Потому что перед ним стоит кто-то равный по силе. Из него струится тепло, все чувства — наголо, искренне. Черты лица размыты, будто Кёя видел их миллион раз и забыл, насколько они опасно красивы, только в целом угадывается до боли родной и дорогой силуэт. Выученный, надёжный и близкий, каждой клеточкой свой — за него умереть не жалко. Кёя смаргивает видение.
«Это не Гокудера».
Такеши смотрит на странного парня перед ними. Кажется, он слабее и уязвимее, младше на год или два. Чертовски упрямый и стойкий, отчаянно красивый и притягательный. Знакомый, но порывистый и в своей непредсказуемости опасный. Чем-то неуловимо цепляющий — Такеши в жизни не хотелось кого-то так сильно открывать, защищать и ломать одновременно. Силой держать бурю на расстоянии вытянутой руки, но подпитывать её ярость и не давать угаснуть.
 
«Это не Хаято».
«Он еле стоит».
«Нет, он стоит ровно».
«Ему плохо».
«Нет, он зол как тысяча чертей».
«Беспокоится за нас».
«Мы просто мешаем или пугаем его».
«Он должен вернуться в дом».
«Никуда он не пойдёт».
— Аргх! — В них летит шашка динамита. Такеши инстинктивно скрещивает руки, закрывая лицо, Кёя отпрыгивает назад, к дороге. Кусакабе ещё сильнее вжимается в ограду и заходится в лающем кашле, щуря слезящиеся глаза.
— Я возвращаюсь, — доносится из клубов густого дыма. — Ещё одна волна феромонов, и я разнесу тут все к чёртовой бабушке. Нашли, где и когда их выпускать, уроды.
— Прости, — выдавливает из себя Такеши. Возле Гокудеры это они правда зря.
— Только попробуй. — Голос Кёи долетает откуда-то сквозь непроглядную завесу. — Каждый кирпичик потом сам будешь класть на место.
Когда дымка рассеивается, они опять остаются втроём.
— Кто такие свистоплясы? — спрашивает Такеши, мечтая, чтобы дымка вернулась и скрыла его эрекцию. Неудивительно, что Хибари такой нервный; он бы сам с ума сошёл, если бы такое было под боком днём и ночью.
— Те, кто убили союзников, случайно приняв их за врагов в темноте, — отзывается от забора Тетсуя. Взрыв потрепал его кок на голове, но в целом он в порядке.
— Ты мне не союзник, — отрезает Кёя, обращаясь к Ямамото. — Но, если хочешь болтать, предупреждай о приходе заранее.
— Не вопрос, ты только трубку бери. — Такеши стряхивает с плеч сажу. Взрыв подплавил края жилетки, и он мысленно прощается с ней. Им суждено быть вместе недолго, но она грела его как могла. — Буду писать тебе смски.
Хибари морщит нос:
— Кусакабе, убрать мусор и всё замести.
— Да, босс.
От Кёи тоже несёт горелым, и он направляется в дом, показывая, что разговор окончен.
— Спокойной ночи, — желает Такеши.
Никакие пожелания не помогут сделать её такой.
Такеши не завидует. Покоя он тоже лишён, несмотря на расстояние.
***
Дверь в спальню Гокудеры открыта, а сам он заперся в ванной и торчит там уже больше часа.
Кёя поглаживает Хибёрда по грудке и терпеливо ждёт. Хаято как-то справлялся с его волной феромонов, которую ловил до течки. Во время неё они ещё не пробовали, но Гокудере придётся разобраться и с этим. Или это пока слишком сложно для него?
Кёя выпивает очередную таблетку, не чувствуя за собой вины: волна была направлена не на Гокудеру и не являлась зовом или приказом отдаться. Он хотел подчинить другого человека, поэтому Гокудера должен был словить лишь отклики удара. Правда, Кёя не знает, насколько чувствительным радаром становится Хаято на время течки.
Решив, что тот не выходит как раз из-за его присутствия, Кёя оставляет пункт ожидания и идёт в спальню, кое-как засыпает. Но утром дверь в ванную всё так же закрыта.
— Ты там всю ночь торчишь, что ли?
— О-отвали. — Ему отвечают хрипло, но сразу. Значит, Гокудера там не уснул и не утонул.
— И долго планируешь там быть?
— Тебе-то что? Иди в другую ванную комнату.
Благо, их в доме две.
Наверное, Гокудера разрабатывает новую стратегию по отпугиванию альф. Лягушонком станет, никто его целовать не будет.
Кёя уходит в школу и возвращается домой после четвёртого урока. Гокудера всё ещё в ванной.
— Ты там решил прописаться? Чем ванна лучше комнаты?
— Из-з меня сильно льёт-т, — нехотя признаются оттуда. Голос у него странный: надломленный, и слова произносит как чечётку бьёт. — Я там всё изгажу.
 
— Как изгадишь, так потом и отмоешь, — безразлично роняет Кёя.
— Тут есть холодная вод-да.
Никакого шума воды Кёя не слышит. И не слышал. Он каменеет, осенённый догадкой.
— Я сейчас войду.