Трио для миллиардера (СИ)

Из пивного бара приятели (а к концу их посиделки Сафаров с Беккером стали приятелями) вышли, когда на небе зажглись первые звёзды. Громко горланя пионерские песни, а других песен пекарь, чьи детство и юность прошли в Восточной Германии, на русском не знал, они двинулись по улице. Хорошо ещё, Эльдар советские песенки для детей слышал, благодаря своему водителю из московского офиса — мужчине примерно того же возраста, что и пекарь. Тот часто включал музыку на своём телефоне во время их поездок по городу. Поэтому Дар не только не ударил лицом в грязь, но даже смог составить Беккеру компанию.
Периодически пекарь останавливался и, задумчиво потирая свой лоб, говорил Сафарову, что он собирался его о чём-то расспросить, но теперь не может вспомнить. Дар со смехом ему отвечал, что ещё успеется, а сейчас им лучше попеть песенки.
Так, обнявшись за плечи, они добрели до отеля, в котором остановился Эльдар. Конечно, по восточной традиции Сафаров начал приглашать Беккера в свой номер, чтоб выпить чай или что-нибудь покрепче. Но тот по немецкой традиции, которая подразумевает, что личное пространство человека нарушать нехорошо, отказывался. Пока друзья спорили, подъехала полиция и забрала обоих в участок за нарушение общественного порядка и покоя граждан.
Друзья, не забываем ставить лайки и подписываться на автора! Оценки глав — это очень хорошо, но по лайкам лучше видно, нравится вам эта история, или нет. Поддержка читателей для автора крайне важна.
Алло, это полиция!
Меня разбудил звонок телефона. Посмотрела на экран: номер незнакомый. Недоумевая, кому это я могла понадобиться в такую рань, а часы показывали половину пятого, ответила. Мало ли, вдруг у соседей, чей номер у меня оказался не записан, что-то случилось?
Между тем в Германии принято приходить соседям на помощь. Скажем, Ольга Петровна, с которой я хорошо общаюсь, в нашем подъезде типа старосты. Но я знаю, что сейчас Ольги Петровны в городе нет. Возможно, в её отсутствие кто-то решил обратиться ко мне. Однако я ошиблась.
— Алло, это полиция! — раздался в трубке мужской голос. — Лейтенант Ульрих.
У меня от этих слов просто челюсть отвисла. Зачем мне звонит полиция, да ещё и с утра пораньше, я, хоть убей, не понимаю. Может, я где-то проехала на красный свет? Но деваться некуда, ответила:
— Фрау Вебер слушает. Доброе утро!
— Здравствуйте, фрау Вебер, — произнёс мужчина извиняющимся тоном. Это меня немного обнадёжило: с провинившимися в чём-то людьми так не разговаривают. — Прошу прощения за беспокойство. Я не отниму у вас много времени.
— Ничего страшного, говорите.
Я встала с постели и пересела на диван. Ясен пень, теперь я уже не засну. До шести утра, когда я встаю в рабочие дни, оставалось полтора часа. Как говорится, ни туда ни сюда. Ну, ладно, поеду пораньше на работу, решила я, заворачиваясь в лёгкий плед. Но в следующую минуту плед полетел на пол, а моё сонное состояние мигом пропало.
— Скажите пожалуйста, фрау Вебер, — спросил полицейский, — вы знакомы с господином э-э, — запнулся он, в трубке послышался шелест бумаги, и он продолжил: Сафаровым?
— Да, — ответила я еле слышно, потому что моё воображение тут же нарисовало ужасную картину, будто с Даром случилось несчастье. О том, как полиция вышла на меня, я даже не подумала. Да и какое это имеет значение, если отца твоих детей, может, уже нет в живых? Ведь без серьёзной причины полиция звонить не будет, к тому же в такую рань.
Мой ответ полицейского (судя по голосу, очень молоденького) почему-то обрадовал. Мне послышалось, будто он выдохнул с облегчением, после чего задал следующий вопрос:
— А, может, фрау Вебер, вы знаете также и господина Беккера? Он из Майнца, — подсказал полицейский, как будто я сама этого не знала.
— Сафаров и Беккер знакомы?! — я почувствовала, как у меня волос на голове зашевелился от ужаса. — Только этого мне не хватало! Однако я до сих пор не знаю, что с Даром? — кое-как справившись с волнением, я ответила:
— Да. Не могу сказать, что мы хорошо общаемся, но господина Беккера я знаю.
 
— Отлично! — полицейский обрадовался ещё больше. — В таком случае я должен сообщить вам, фрау Вебер, как близкому человеку (Близкому?! У меня глаза чуть из орбит не вылезли. Ладно, Сафаров — не чужой для меня человек. Но — Беккер? Он меня в нашу вторую встречу чуть до инфаркта не довёл своими бестактными замечаниями, что мои дети похожи на их отца), эти двое господ находятся сейчас в полицейском участке, — закончил офицер.
— Слава богу, Дар жив! — выдохнула я. — Но где он мог познакомиться с пекарем, который проживает в другом городе, и как они оказались в полицейском участке?
— Скажите пожалуйста, господин офицер, а что они у вас делают?
Лейтенант Ульрих рассказал мне, что Сафарова с Беккером задержали ночью за то, что они громко разговаривали на улице, были в нетрезвом виде и даже пытались петь. А когда их привезли в полицейский участок, один из них, Беккер, скоро уснул в кресле. Сафаров, со слов Ульриха, какое-то время держался. Правда, разговаривать с ним было сложно, так как этот русский не очень хорошо владел немецким.
Я подумала, что скорее всего минувшим вечером Сафаров и Беккер хорошо приняли за воротник. Потому что, общаясь с Даром, я обратила внимание, что он очень даже прилично говорит по-немецки. Но, видимо, в нетрезвом состоянии у Эльдара всё вылетело из головы.
После оформления протокола лейтенант, с его слов, ненадолго вышел из кабинета, а когда вернулся назад, обнаружил, что теперь уже двое нарушителей общественного порядка спят. Он попытался их разбудить, но у него ничего не вышло. А, кроме Ульриха, в полицейском участке никого не было, чтоб попытаться с двух сторон растолкать загулявших приятелей.
Я подумала, что молодой полицейский себе льстит. Вряд ли он выходил из кабинета на пять минут, если Эльдар так крепко заснул. Ладно, Беккер, которого сморил сон почти сразу после того, как их доставили в участок. Но ведь Дар (Ульрих сам об этом сказал) отвечал на все его вопросы, а потом вдруг взял и уснул мертвецким сном. Так не бывает.
Лейтенант признался, что он с подобной ситуацией столкнулся впервые.
Я подумала, что он, наверное, служит в полиции без году неделя, может, даже выпускник полицейской школы. Потому что где-где, а уж в этой организации наверняка ещё и не такие вещи происходят.
Мои подозрения подтвердились, когда Ульрих сказал, что он, не сумев разбудить двоих бедолаг, случайно заметил, что телефон туриста из России лежит на соседнем стуле и решил его посмотреть, чтоб выйти на кого-нибудь, кто знает его владельца. Но в телефонной книге сначала шли только русские имена и российские номера телефонов. А потом он наткнулся на номер, подписанный (в этом месте лейтенант запнулся, но, видимо, по молодости лет, не нашёлся, как выйти из неловкого положения, и сказал, как есть: “колючка”). Но зато, более бодрым голосом добавил Ульрих, номер был местный. Ну, он его и набрал.
Я чуть телефон из рук не выронила. Вот как, оказывается, я записана у своего бывшего! Ну, Сафаров, ну погоди! Я понимаю, что у него с медсестрой, которую он знает под именем фрау Вебер, с первого дня не сложились отношения. Но ведь можно же было как-то иначе. Скажем, в моём родном Медвежьем меня когда-то называли Снежная королева в очках. А Сафаров мог хотя бы записать, как Айсберг. Или — Мороженое. Но — колючка?!
— Ага, я — колючка? — продолжала я негодовать про себя, при этом мысленно обращаясь к Эльдару. — А ты-то чем меня лучше? Если на то пошло, меня в полицию не забирали. Жаль, Сафаров, я не знаю твоего номера, а то ты был бы у меня записан, как алкоголик! И, кстати, где ты взял мой телефон? Лично я тебе его не давала.
— Алло, фрау Вебер? — видимо, моё затянувшееся молчание обеспокоило лейтенанта. — Я так понял по записи в телефонной книге, что у вас с этим русским туристом хорошие и даже дружеские отношения?
Конечно, я сейчас себя со стороны не могу видеть, но, думаю, мои глаза увеличились до размера блюдца. Как, прочитав вместо имени слово “колючка”, можно было прийти к столь любопытному выводу? Разве с таким человеком, как Сафаров, возможно иметь дружеские отношения? Тяжело дыша, я молчала. А Ульрих (молодо — зелено!) пояснил: