Мой бывший темный (СИ)

— Он сказал, — я повысила голос, перебивая мужчин, — «подтверждаю, что не трону больше ни ее, ни твоего ублюдка. Ни словом, ни делом, как говорится…». Но, тем не менее, он отравил мня.
— Это наглая ложь!
— Ложь? Ты сам мне в этом признался! — легко парировала я. — Мне стало плохо, я начала задыхаться, как только мы отъехали от театра, а потом меня рвало… и… Максим Алмазов сказал, что у меня странный вкус крови. Это теоретически могло быть следами отравления. Но мне повезло, похоже. Отравитель из моего папаши так себе.
Каждое из сказанных слов было правдой. Я не знала, имело ли это значение.
На мгновение в репетиционном зале воцарилась гробовая тишина, которую нарушил Раис:
— Мерзавка! — он вскочил со стула, двинувшись на меня, но Виктор оказался быстрее, бросившись наперерез, успел остановить его, легко откинув в сторону, словно бы тот ничего не весил.
Руслан тут же поспешил на помощь к отцу, закрывая того собой. Парень оскалился, словно дикий зверь, и
Виктор нехорошо усмехнулся, глядя на него, и предупреждающе покачал головой. Весь его вид словно говорил: «Не стоит этого делать, мальчик».
— Сказанное тобой правда? — осторожно уточнил Герман, словно бы не замечая, что вот-вот снова начнется драка.
— От первого до последнего слова, — кивнула я.
— Она лжет! Это не так… — заорал Раис, тяжело поднимаясь на ноги.
— Ты сам сказал, что отравил меня!
— Да, но…
Нагицкий перевел удивленный взгляд на Галавиц.
— Это совсем меняет дело, — хмыкнул меценат.
— Я просто пошутил! Да, я сказал это… но я не травил ее, просто не хотел, чтобы она сбежала раньше времени.
— Тогда почему мне стало плохо? Я думала, сознание потеряю. Ты меня отравил! — не сдавалась я.
— Так, — Герман громко хлопнул в ладоши, — Виктор Альбертович, отойдите от сирых и убогих. Несолидно.
Виктор сделал вид, что отряхивает пыль с костюма, а затем уселся обратно в кресло.
— А ты, Раис, уверен, что все еще хочешь вызвать арбитров? — продолжил Нагицкий. — Они проверят ее, и если окажется, что она говорит правду, то тебя просто убьют за умышленное нарушение договора, гарантами которого они являются.
— Но… — уверенность вышла из оборотня, словно воздух из шарика. — Она же беременная! Откуда я знаю, почему ее там рвало. Не было никакого яда.
— Им хватит ее слов для приговора, — пожал плечами мужчина. — Ну так что? Есть что сказать?
— Нет, — буркнул Раис, тяжело переставляя ноги, доковылял до кресла и буквально рухнул в него. Видимо, короткая стычка с Виктором не прошла для него даром.
— Хм… — Герман на мгновение задумался. — И что же с вами делать? Признать договор недействительным?
  
Глава 14
 
— Но… — уверенность вышла из оборотня, словно воздух из шарика. — Она же беременная! Откуда я знаю, почему ее там рвало.
— Ах ты, тварь… — Виктор зашипел, как рассерженная змея, готовая снова броситься в атаку. — Она же твоя родная дочь.
— Не было никакого яда.
— Им хватит ее слов для приговора. Если, конечно, она говорит правду. Если нет, то убьют ее, — пожал плечами мужчина. — Ну так что? Есть что сказать?
Я сглотнула. Убьют?
— Нет, — буркнул Раис, тяжело переставляя ноги, доковылял до кресла и буквально рухнул в него. Видимо, короткая стычка с Виктором не прошла для него даром.
— Хм… — Герман на мгновение задумался. — Похоже, придется признать договор недействительным.
Я заметила, как губы Виктора сами собой расплылись в довольной ухмылке. Он предвкушающе потер ладони друг о друга.
Раис же, напротив, зло оскалился, скрестив руки на груди. А вот стоящий позади Руслан… Пожалуй, он был здесь единственным, кого мне было действительно жалко. Он грустно ссутулился, устало потер виски.
А ведь это Максим развязал этот конфликт! Оборотни не были белыми и пушистыми, да и зная о том, из-за чего я вообще появилась на свет, глупо было бы сочувствовать им. Вот только…
— Один-один? Разве нет? — я понимала, что от меня здесь ничего не зависит, но Руслану все равно хотелось помочь. — По-моему, просто оба инцидента следует считать исчерпанными. И вы можете идти на свидание, Герман Игнатьевич.
 
Я попыталась придать своему лицу самое невинное выражение.
— Ника! — Виктор удивленно посмотрел на меня.
— Гениально. Мне она определенно нравится, — Нагицкий хлопнул в ладоши и поднялся на ноги. — В таком случае, заканчиваем. Выход найдете сами.
Я поймала взгляд братца. Тот несмело улыбнулся и указал на телефон. «Я напишу», — произнес он одними губами. На это оставалось только кивнуть.
Меценат буквально сбежал с высокого собрания, спеша к своей балерине. Следом за ним по узкому коридору вышли мы с Виктором. Я надеялась еще раз увидеть сцену, но оказалось, что есть другой выход.
Мы оказались на улице, с обратной стороны от парадного входа. Там же стоял припаркованный автомобиль.
Вот только, не дойдя до него, мужчина остановился, взяв меня за руку. Сначала мне показалось, что он начнет отчитывать, но вместо этого я услышала:
— Это было… впечатляюще. Признаться, я не ожидал. Спасибо. Правда, спасибо.
Его глаза лучились теплотой, заботой и благодарностью. Было сложно не улыбнуться в ответ, но внутри скреблись беспокойство и напряжение.
— Вероника, Виктор! — словно из ниоткуда к нам подошел Максим.
Мужчина был явно обеспокоен. Волосы слегка растрепаны, тонкая куртка расстёгнута и небрежно накинута поверх мятой рубашки.
— Как все прошло?
Я почувствовала, как напрягся Виктор, и тут же вспомнила, что не успела рассказать ему о своей выдумке.
— Да, Руслан признался, что убил отца, и его, в общем… В любом случае, к нам нет претензий, — повернулась к Виктору так, чтобы Максим не видел, и сделала «страшные» глаза.
— Садитесь оба в машину, — вздохнул мужчина, едва заметно кивнув мне.
Я прошмыгнула на заднее сиденье.
Завелся мотор, автомобиль тронулся с места. Я думала, мы отправимся на Сиреневую улицу, но машина выехала за город.
Время тянулось мучительно медленно. Каждый стук собственного сердца казался вечностью.
Сперва Максим пытался о чем-то расспрашивать, снова предлагал мятную жвачку, но разговор не клеился, и в итоге остаток пути прошел в напряженном молчании.
— Не хочу повторяться два раза. Рассказывать, так сразу всем.
Я сидела, сцепив руки в замок, и только и делала, что кусала губы.
Как и в прошлый раз, мы остановились у красивого здания. «Логова вампиров», как звала я его про себя.
— Ника, подождешь в машине? — обернулся Виктор. — Пойдем, Макс.
Не знаю, подозревал ли Максим хоть что-то или нет. Но, выходя, он улыбнулся мне и стукнул костяшкой по стеклу.
— Не скучай, эксперимент, — сказал он мне напоследок. — Береги себя.
— Пока… — негромко отозвалась я.
При этом у меня было чувство, что я лично отправляю его на Голгофу.
Мужчины ушли, оставив меня одну. С неба валил пушистый снег, уже через десять минут запорошив оставленные на дорожке следы ног.
И снова мучительно долгое ожидание. Я сначала вздрагивала от любого малейшего шума, а затем словно бы отключилась от реальности, поглощенная собственными переживаниями.
На переднем сиденье заметила куртку, которую оставил Максим.
Только попыталась приподнять ее, как тут же выпал серебристый кулон в виде летучей мыши.
Металл чуть нагрелся, когда я взяла его в руки, янтарные глаза плотоядно заблестели.
Погруженная в себя, не услышала, как дверь открылась. Лишь почувствовала чужое тепло рядом, чья-то рука опустилась на мое плечо.
Обернулась. Виктор рассеянно и тоскливо смотрел на меня, в его глазах были нежность, трепет вперемешку с болью…
— Он жив?
— Да, но больше тебя не побеспокоит.
Воздух шумно вышел из легких, оказывается, я задержала дыхание.
— Это хорошо, — облегченно улыбнулась ему, и в ответ на эту улыбку он порывисто обнял, крепко прижимая к себе.