Женаты против воли (СИ)

— Помолчи. Нас это не касается. Отец идет. Его такие разговоры точно не обрадуют.
Снова наступила тишина, которую нарушили тяжелые шаги.
— Что с ней? Не очнулась еще?
— Пока нет. Что делать-то будем? — взволнованно спросила хозяйка дома. — Жар у нее. А если умрет?
— Я знахарку позвал. Сейчас будет. Вот же свалилась напасть на нашу голову.
«Значит, выгонять не собираются? Это хорошо!»
Я уже хотела открыть глаза и сообщить, что очнулась, но не смогла, вновь провалившись в небытие.
Очнулась оттого, что меня опять щупали.
Бесцеремонно, неприятно и даже немного болезненно.
— Хороша девка, — сообщила старуха, голос которой был похож на карканье ворон. — И впрямь светлая. Давно они не появлялись. Последний прорыв здеся был лет двадцать назад. Но и тогда они мимо пролетали на лошадках своих крылатых. Но мужчины, а это девка.
— Ты скажи, что делать-то? — вмешался хозяин дома, нетерпеливо постукивая по лавке. — Я ж ее у ворот нашел. А если помрет? Меня ж в тюрьму отправят.
— Не помрет, — уверенно сообщила старуха и вновь принялась меня щупать своими костлявыми пальцами. — Сильная девка.
— Горячка всех уносит. И сильных, и слабых. Ты по делу говори. Помрет или нет?
— Это не горячка.
— Так она ж вся горит и бредит. Да Коннора какого-то зовет, — произнесла хозяйка.
«Ой!»
— Горит. Но ничего. Ей отдых нужен, пить горячее. Я травки дам, заваришь и будешь давать. Не тело у нее болит, а душа рвется на части, вот и слегла. Ничего. Время все исправит... А ты спи, девонька, спи.
Старуха неожиданно ласково провела по моим волосам, и я действительно провалилась в сон. Снова.
В следующий раз я очнулась уже утром.
Открыв глаза, увидела хрупкую рыжеволосую девушку, которая беззвучно кружила по комнате, прижимая к себе мое свадебное платье.
Осторожно приподнявшись на локтях, я внимательно осмотрелась.
Большая комната, в центре которой располагалась беленая печь. В небольшие окошки, украшенные пестрыми занавесками, светило яркое солнце. Я лежала в углу на просторной лавке, укрытая толстым пуховым одеялом. Из одежды на мне была лишь простая сорочка из грубого льна, которая неприятно колола нежную кожу.
А свадебное платье в руках незнакомой девицы.
Крутанувшись очередной раз, она наконец меня заметила.
— Ой! — пискнула рыжая, продолжая прижимать платье к груди. — Вы проснулись?
Радости в ее голосе особой не наблюдалось.
— Что со мной случилось? — потирая ноющие виски, спросила у нее.
Я помнила, как приземлилась, как с трудом подошла к ближайшим воротам, а дальше все урывками. И непонятно, было ли это или приснилось.
— Вы сознание потеряли. Это хорошо, что батюшка вышел за ворота. Все никак не мог понять, почему Буран с цепи рвется.
— Какой Буран? — не поняла я.
— Да кобель наш, — охотно затараторила девушка.
«Кажется, ее зовут Дина. Или это мне приснилось?»
— Он, как вы появились, так лаял и лаял, лаял и лаял. Батюшка же решил, что вы к соседям ушли. Вышел проверить, что Буран воет, а вы на снегу. Вся бледная такая, замерзшая, как ледышка. Пришлось в дом нести, переодевать в сухое и травами разными отпаивать.
— И кто меня переодевал? — тут же насторожилась я.
«Кажется, я помнила какую-то женщину. Или двух?»
— Так матушка моя. Она сейчас в сарае, но скоро придет. Мы ж думали, горячка у вас. А знахарка сказала, что нету. Обещала, что вы утром очнетесь, а так и случилось.
— Какая знахарка?
— Да местная. Она травы знает, с деревьями общается.
— С кем общается?
Мне показалось, что я ослышалась.
— С деревьями, — охотно повторила Дина. — Всю правду у них узнать может, совета спросить.
«Надо же. Я думала, что не осталось староверов, которые кроме веры в Богов еще почитали духов леса. Я о таком только в сказках читала».
— Вы простите, что платье ваше трогала, — виновато улыбнулась рыжая, аккуратно положив наряд у моих ног. — Мы его с матушкой почистили, в порядок привели. Красивое оно очень. Никогда такого кружева не видела.
Дина любовно провела пальцами по ткани, повторяя узор на кружеве.
 
«А ведь это можно обыграть в свою пользу!»
— Оно тебе понравилось?
Девушка тут же отдернула руку, пряча ее за спиной, словно я поймала ее на месте преступления.
— Как может не нравиться такая красота? Я бы вот тоже хотела...
Она не закончила, да и не надо было.
— У тебя есть жених? — присаживаясь поудобнее, спросила у нее.
— Да, Люис. Он хороший. На кузне с отцом работает. А без кузни у нас никак. До города далеко, много часов по лесной дорожке ехать. Город у нас красивый, — мечтательно вздохнула она. — Я там всего два раза была. Дома большие, в два-три этажа, храмы есть с куполами разноцветными. А еще, говорят, проводят новую дорогу. Не как наша, обычная. Железом сделанная, чтобы по ней тележки сами ездили. Возопаром кличат.
— Да, есть такое. Я ездила на нем.
— Правда?!
Сколько удивления и детского восторга во взгляде.
«Живя в богатстве, близко от столицы с ее чудесами и новыми изобретениями, я даже забыла, что в нашем мире есть другие места и другие люди, которые живут совсем иначе. Крылатые пегасы их не так удивляют, как всякие механические штуки».
— И свадьба у вас с Люисом будет? — спросила я, возвращая разговор в нужное русло.
— Да, — покраснев, кивнула Дина. — Обязательно будет. С первыми морозами сыграем. Столы накроем на всю деревню и будем целый день гулять. С песнями и танцами.
— Хочешь, я тебе свое платье... продам?
Она вздрогнула, поднимая на меня удивленные глазища.
— Да как же? — залепетала рыжая. — Откуда ж столько денег?
— А я недорого отдам. Ты меньше меня ростом, так что останется лишь ушить немного в груди и бедрах, и оно хорошо сядет. Платье действительно красивое. Другого такого ни у кого не будет. Потом дочке своей по наследству передаешь, как оберег, — продолжала уговаривать я.
— Где ж такие деньги найти, — с сожалением вздохнула девушка.
А сама глаз от платья отвести не может.
— Мне много не надо. Вещи теплые, обувь, сумку с едой да пару серебряных монет.
— Я не знаю, — неуверенно произнесла Дина.
Но я уже по глазам видела, что рыжая девушка почти согласилась. Осталось только с родителями посоветоваться.
— Ты подумай. Я не тороплю, — кивнула в ответ, снова откидываясь на подушку и поправляя одеяло на груди.
Усталость навалилась с новой силой.
— Хорошо, — прошептала Дина.
Решив не мучить организм, я закрыла глаза и почти сразу снова заснула.
Сколько я проспала, неизвестно. Но, когда проснулась, рыжей девушки в комнате не было. Вместо нее на табурете сидела пожилая женщина в пестром платке, которая смотрела на меня светло-голубыми, почти бесцветными глазами, тяжело опираясь на кривую палку.
— Проснулась?
— Здравствуйте, — произнесла я, пытаясь понять, кто передо мной.
На мать Дины походила мало.
— Знахарка я, — словно прочитав мои мысли, отозвалась бабушка. — А ты светлая.
— Да.
— Ты не похожа на других из рода Монрей. Ваши тут были лет двадцать назад. Мужчины. Это у темных женщины наравне с мужчинами сражаются, но не у вас.
— Все меняется, — уклончиво отозвалась я.
«Интересно, что ей от меня надо? Что-то не по себе от ее взгляда, который словно в душу заглядывал, выворачивая ее наизнанку».
— И кулон у тебя интересный, — вдруг произнесла знахарка, достав из кармана темной юбки медальон, который мне подарил Питер.
— Зачем вы его взяли? — вскрикнула я, выпрямляясь и требовательно протягивая к ней руку. — Это мое. Отдайте!
— Твое, — кивнула женщина, возвращая мне медальон, а потом неожиданно добавила: — Духи рассказали мне про тебя, светлая.
 
— Я не верю в духов, — сжимая медальон в руке, ответила ей. — Лишь в Богов.
Наверное, не стоило так резко. Но старушка сама виновата. Зачем было трогать чужое?