Квадрат (СИ)
— Они здесь, птичка. Мы все здесь — рядом, вместе.
Зио испуганно оглядывается, но тут же развеивается бесцветным дымом.
— ЧЕГО ТЫ ХОЧЕШЬ?
— Хочу остаться с этими тремя, — вздыхает Русти. — Только Рувина не тронь, хорошо?
Пустота довольна, пустоте весело. Развлеклась тут, чего уж. Серость вокруг тает, обнажая реальность клочок за клочком.
Глава 11. Разговор по душам (часть 4)
— СНОВА ТЫ.
— Снова я, — вздыхает магистр Эскеврут.
— КАКОВЫ ТВОИ ОТВЕТЫ?
— А вопросы всё те же, да? — он несколько секунд молчит. — Я магистр, один из самых сильных магов Империи. Я хочу раскрыть все тайны магии в этом мире — хотя не отказался бы заглянуть хоть глазком и в другие миры. Я учёный, исследователь. Мне нужны знания. Я бывший принц Бриатоса… Но месть мне не нужна.
Всю пустоту своих слов он понимает, ещё не договорив. Это совсем не то, о чём его спрашивали. Но что, чёрт побери, он ещё может ответить?
Со всех сторон, как из тумана, проявляются предметы дворцового интерьера. Ну вот, опять, устало думает он. Бриатос.
«Не будь неблагодарным, Эскеврут, — хмурится мать. — Ты уже взрослый; в восемь лет надо бы понимать, как всё устроено. Ты четвёртый сын. Может быть, это несправедливо — но не будь ты одарённым, не получил бы и этого… Ну же, не дуйся. Фирс — красивая страна. Магистр Алдемош — опытный маг и отличный педагог. Тебе понравится».
Роскошная гостиная Бриатосского дворца сменяется голыми стенами и жёсткими койками — магистр Алдемош не приемлет излишеств. Друг сидит напротив, глаза его горят.
«Не трусь, Врут! Ну какое это преступление? Только подумай, что за книги могут быть у старика в библиотеке, какие тайны в них скрыты!»
«Магистр не просто так прячет их от нас, Ширд, — пытается он сказать твёрдо, но выходит жалобно. — Те тайны могут навредить…»
«Хорошо, — в голосе друга прорезается лёд. — Не ходи со мной. Но тогда завтра я подойду к ней и позову на свидание. Присоединись ко мне — и позовёшь её завтра сам, а я не буду мешать. Ну что?»
«Я пойду», — тихо произносит Эскеврут после паузы, и стены снова раздвигаются, превращая тусклую комнату в просторные светлые покои.
Она сидит на постели, закутавшись в простыню, и испуганно смотрит на двух застывших друг против друга парней.
«Врут, не глупи! — Манширд, совершенно голый, не решается опустить руку, которой держит перед собой защитный магический экран. — Всё по-честному, она выбрала меня! И я, чтоб ты знал, тебе не по зубам. Понимаешь, учить магию по книжкам — это замечательно, но…»
Эскеврут не слушает больше: с диким воплем обрушивает на бывшего друга свой самый мощный удар. Тот уворачивается, кидается к окну и выпрыгивает; Эск бросается за ним. Город сегодня ждёт занятное зрелище…
Но мощёные улицы тают, уступая место живописному пейзажу: одинокий утёс над мятущимся в шторме морем, пылающий пожарами город на заднем плане. Манширд в ужасе смотрит на свои руки, будто те по локоть в крови.
«С меня хватит, — глухо произносит он. — Это невыносимо, Врут. Я решил. Я пойду прямо сейчас. Пойду и убью его, а сам займу его место».
«Он твой родной брат, — отрешённо замечает Эскеврут. — Простишь ли ты потом себе?»
«Чепуха, — перебивает товарищ. — Я не прощу себе, если снова закрою глаза на то, что он творит. Я не прощу себе, если не возьму эту страну под своё руководство. Потому что могу и знаю как. Ты со мной, друг?»
По сторонам снова вырастают стены. Они усеяны полками тёмного дерева, уставлены многочисленными пыльными томами.
«Я смотрел сквозь пальцы! — яростно выкрикивает Эскеврут, тыча Манширда в грудь. — Смотрел, как вы, ваше величество, заливаете кровью свою так называемую Империю! Но кто — чёрт побери, кто — дал вам право вырезать всю мою семью, разорять мой фамильный замок, порабощать мой народ!»
«Ой, Врут, — морщится император. — Какой ещё твой народ? Когда ты последний раз в Бриатосе-то был, лет сто назад? Народу как раз куда лучше будет без тирании твоей так называемой семьи. Да ты с большинством из них даже не был знаком. А замок тебе никогда не принадлежал и даже не нравился».
«Ты хуже своего брата, Ширд, — тихо сообщает Эскеврут, одарив собеседника долгим презрительным взглядом. — Куда хуже. Тот хотя бы был глуп. Ты же умён и вреда приносишь вдесятеро больше».
«Ошибаешься, друг, — миролюбиво качает головой Манширд. — То, что кажется вредом сейчас, даст свои плоды позже. Войны закончатся, социальная несправедливость пойдёт на спад, Империя будет процветать. И не переживай — теперь я ослаблю темпы экспансии. Пора навести порядок на присоединённых территориях, а ещё… Знаешь, я хочу завести семью, — он отворачивается и смотрит в узкое окно, приютившееся между массивными стеллажами. — Надо уже подумать о наследниках, как считаешь?»
Всё меркнет, и пространство заполняется голосом:
— КТО ТЫ?
— Я магистр Эскеврут, трус и неудачник, — бормочет он упавшим голосом. — Я ведь хотел остановить его, но так и не решился действовать, а словами много не исправишь… Не факт, что у меня бы вышло, но следовало хотя бы попытаться, правда? Думаю, дело в том, что я никогда не был уверен в своей правоте… Если бы я просто знал наверняка!
— ЧЕГО ТЫ ХОЧЕШЬ?
— Я… хочу знать, — уже уверенней отвечает он. — Всё, что мне нужно — это знания…
И тут раздаётся вопль:
— Нет, Эск! Тебе не нужно, нельзя… Ты не представляешь! Я только что видела… Видела, как Эвин… — Русти, повисшая у него на шее, принимается лопотать что-то так быстро и неразборчиво, что у него голова идёт кругом.
— Боги, искорка, — он слегка отстраняет её и вытирает её мокрые от слёз щёки. — Не надо так тараторить…
Но она только нетерпеливо подпрыгивает и вопит:
— НЕ СМЕЙ ПРОСИТЬ У НЕГО ЭТО! Ты не сможешь, не вынесешь, никто не вынесет…
Он сжимает её, рыдающую, в объятиях, складывая в уме полученные сведения. Вот, значит, что стряслось с пресловутым Эвином. Да, незавидная участь. Вряд ли, конечно, тот сформулировал свою просьбу как надо; Эскеврут-то в подобную ловушку не попался бы, но…
— Не буду просить, — обещает он, глядя по сторонам; вокруг как раз разворачивается новый пейзаж. — Всё, искорка. Всё хорошо. Эй, уймись…
Речной берег, хижина на сваях. Очень романтично, браво.
Чипиреска притихает, прижавшись к нему, безропотно позволяет поднять себя на руки и занести в дом. Старая кровать издаёт душераздирающий скрип, принимая на себя вес их тел.
А дальше всё идёт как по маслу — он просто делает то, что хорошо умеет… и любит. Да и как можно не любить ласкать это совершенное, хоть и миниатюрное, тело? Разве можно не любить наблюдать, как исчезают со лба горькие морщинки, следы слёз тают без остатка, а вместо них на лице появляется выражение блаженства?
Русти не знает своих возможностей, думает он, ловко играя пальцами в нежной ложбинке между её ног. Привыкла винить во всём себя, привыкла считать себя бестолковой и приносящей больше проблем, чем пользы… И сама не замечает, сколько света несёт в этот мир и в чужие сердца.
И, целуя её лоб, он шепчет:
— Ты сильнее, чем тебе кажется… Ты сильнее меня, искорка.
Русти распахивает глаза и недоверчиво глядит на него. В золотистом янтаре ясно читается ход её мыслей: как может человек, которого она всегда считала лучше себя во всём, говорить такие вещи?
Он смеётся:
— Я сказал: сильнее, а не умнее.
И, пользуясь её замешательством, быстро избавляется от штанов и входит в уже готовое принять его тело. Она напрягается лишь на миг, но потом с доверчивой улыбкой закрывает глаза и подчиняется его неторопливому ритму, которому аккомпанирует скрипучая кровать.
Боги знают, сколько времени проходит, но Эскеврут наслаждается каждой секундой, каждым движением. А потом с удвоенной силой — когда тело Русти подбирается к финалу и слегка напрягается, пропуская через себя волны удовольствия одну за другой…