Золотая дева (СИ)
Сказав это, Антон вышел из сторожки в яркий и свежий мир летнего утра. Тёплый ветер принёс запахи умытых росою трав, со стороны пруда послышался надрывный лягуший хор, возвещающий приход нового прекрасного дня…
4
Сменил так и не проснувшегося охранника Алексея бывший зэк Круглов. Юрий Матвеевич неожиданно тепло встретил случившегося в сторожке лейтенанта и от души накормил его тушённой с мясом капустой и пирогами. Ехать и спасать Болтухина от голодной смерти не пришлось, чему Антон был бесконечно рад. Три «глухаря», повешенные на него начальством, цепко держали капитана и выпустили из своих лап лишь к концу рабочего дня.
Последующая ночь прошла без вынужденных попоек и грехопадения. Лейтенант дважды выходил на связь и дважды сообщал, что слышал обрывки разговоров о «девочке» и о «дяде». Однако, ясно понять, о ком или о чём идёт речь, так и не удалось.
Поставить точку в затянувшемся расследовании Антон решил прямо с утра. Тем более, что это была суббота, а значит должен был прибыть контейнер из министерства. К тому же, в субботу не нужно отпрашиваться у начальства и можно на весь день исчезнуть из города. Смущало лишь то, что в кармане не было ордера на обыск особняка. Узнай полковник Звонов, что Антон самовольничает и затевает досмотр экспозиции, предназначенной к поездке в Париж, он немедленно загнал бы дерзкого подчинённого под лавку. Нет, так-то полковник мужик неплохой, а в прошлом, можно сказать, и героический, но за год до пенсии авантюризм выветрился из него напрочь. И теперь приходилось Антону действовать на свой страх и риск. Наплевать. Победителей, как известно, не судят.
В сторожке Антон появился в девять. Он был в боевом расположении духа и привёз с собой большой пакет гамбургеров для истомлённого ночными бдениями Болтухина. Лейтенант был в сторожке один. Сменщик Юрия Матвеевича отправился обходить вверенные ему владения.
Лейтенант скинул с себя наушники и спросил с напряжением в голосе:
— Сегодня?
Антон кивнул и поставил на стол принесённый пакет.
— Ничего нового не услышал? — спросил Антон, доставая упакованный в картонную коробку гамбургер.
— По нулям, — вздохнул лейтенант. — Да днём ничего интересного и не услышишь.
Он потянулся, по-кошачьи вытянув затёкшую спину.
— Хорошо, что сегодня фраеров вяжем, — сказал он, зевая. — Ещё одна бессонная ночь — и я бы превратился в лунатика. Кэп, ботаника, чур, я брать буду. С самого Питера руки чешутся.
Антон бегло взглянул на мониторы и задержал взгляд на экране, где видно было фойе особняка. Весь пол фойе был уставлен многочисленными ящиками и коробками. Антон вздохнул, глядя на это громадьё. Где-то среди двух тысяч экспонатов должны были находиться припрятанные преступниками драгоценности. Именно преступниками. То, что Костя действовал не один, стало ясно из подслушанных ночных разговоров. Только кто этот второй? «Ладно, выявим драгоценности, выявится и вся шайка, — успокоил Антон сам себя. — Где вот только они, эти чёртовы драгоценности?» Искать наобум не было никакого смысла. Не задерживать же для этого всю экспозицию. Да и на сколько? На день? На неделю? Музейные сотрудники такой хай поднимут, выговором не отделаешься. Действовать можно было только наверняка. Быстро и напористо, рассчитывая исключительно на эффект неожиданности. Хорошо, хоть с каминными часами есть какая-то ясность. Впрочем, так и неизвестно, что там за «девочка» спрятана.
— Эх, сейчас бы борща горяченького или пельмешек, — мечтательно вздохнул лейтенант, извлекая второй гамбургер из упаковки. — Помните, Антон Васильевич, как мы в «Северянине» сибаритствовали?
Антон не ответил, увлечённый происходящим на экране. Трое мужчин, тужась и беззвучно матерясь, волокли по фойе причудливой формы секретер. Наконец, они пристроили его на свободное место и выпрямились, вытирая со лбов испарину. Антон узнал всех троих. Одним из грузчиков оказался Костя, вторым — пожилой садовник Данилыч, третьим — охранник Славка Фролов, бывший подозреваемый.
Все трое принялись что-то весело обсуждать, кивая на секретер. Садовник вынул из кармана сигареты — и грузчики немедленно отправились из фойе на свежий воздух, сразу же исчезнув с экранов.
— Сегодня привезут контейнер, — с чувством произнёс лейтенант. — Погрузят в него всю эту барахолку и тю-тю.
— До погрузки мы ждать не будем, — заверил Антон.
— А если мы снова лоханёмся, Антон Васильевич? — озабоченно спросил Болтухин. — Меня тогда в Питере начальство и пацаны на ремни порвут.
— Не порвут, — бодро пообещал Антон. — Один козырь у нас, как ты знаешь, есть: часы. Вскроем их, посмотрим, что там за «девочка». Тогда и для дальнейшего досмотра повод появится.
В сторожку ввалился Славка Фролов. Он остановился, исподлобья уставившись на Антона.
— Ну, здорово, гражданин начальник, — невесело улыбнулся он. — Всё сокровища графские не дают покоя?
— Верно, — не стал отрицать Антон. — А ещё убийство приятеля вашего, гражданина Котова.
— Тоже мне приятель, — пробормотал охранник. — Если бы его не завалили, я б ему сам кишки выпустил.
Славка поморщился от боли, поведя плечом.
— Фу, ну и тяжёл этот чёртов дядя! До сих пор рука ноет, — сказал он вдруг уже без апломба.
— Кто-кто тяжёл?! — вскинулся Антон.
— Дядя, — повторил Славка, немало удивившись реакции следователя. — Ну, секретер старинный. Мы его из запасника в фойе втроём пёрли. Ну, и делали же раньше! Мощно, солидно. Вещь, так вещь.
— А почему «дядя»-то? — теряя терпение воскликнул Антон.
— Да в семействе Бобрищевых его, вроде, так звали. Какой-то брат какому-то брату подарил. Так и повелось. Наши в музее его завсегда «дядей» называют.
Антон взглянул на обомлевшего лейтенанта.
— Бинго! — воскликнул тот. — Чтоб я пропал, кэп! Это ж почище, чем в Голливуде!
— Вперёд! — скомандовал Антон. — Гражданин Фролов, пойдёте с нами в качестве понятого.
— В качестве кого? — переспросил Славка, с недоумением глядя на свихнувшихся в один миг представителей закона.
— Покемонов ваших за хобот брать будем, — весело пояснил Болтухин.
Один за одним, все трое вышли из сторожки и направились к особняку. Славка шёл последним, сжимая в руках длинную чёрную дубинку.
5
Появление в особняке Антона в сопровождении лейтенанта и охранника вызвало гротескную немую сцену. Костя, закрывавший крышку одного из ящиков, замер, держа её в напряжённых руках. Аделаида Сергеевна застыла посреди фойе с каменным лицом. Иван Степанович изумлённо уставился на вошедших, держа под мышкой упакованную в картон картину. Одна только Даша, привстав из-за прялки, взглянула на вошедших с задорным интересом.
— Пришли попрощаться? — спросила она, но Антон ничего не ответил ей.
Он подошёл к секретеру и любовно погладил его крутой и округлый бок.
— Предъявим ценности добровольно? — спросил он, по очереди глядя на окружающих.
— О чём вы, голубчик? — поставив картину на пол, спросил Иван Степанович.
— О бобрищенском кладе, разумеется, — вздохнул Антон.
Костя отпустил наконец крышку и, пока она с грохотом падала на ящик, стремительно метнулся к лестнице на второй этаж.
— Стоять, ботаник! — выкрикнул лейтенант, выхватывая из кармана кастет, но броситься в погоню не успел. Стоящий позади него охранник, коротко взмахнув, ударил лейтенанта по затылку чёрной полицейской дубинкой. Болтухин, охнув, кулём повалился на пол и замер, уронив голову на приземистый деревянный ящик.
— Ты что, малый, офонарел? — выкрикнул Антон, бросая руку к наплечной кобуре.
— А вот этого делать не стоит, — раздался властный и громкий голос.
Антон замер и обернулся. Прямо ему в лицо смотрело револьверное дуло. Это был тот самый коллекционный наган. Аделаида Сергеевна держала оружие двумя руками, твёрдо расставив ноги. На её строгом и спокойном лице появилась недобрая улыбка.