Ее превосходительство адмирал Браге (СИ)
- Согласись, так лучше? – улыбнулась Бессонова.
- Да, большое спасибо! – сразу же откликнулась Ара. – Как вы это делаете, доктор?
- Слышала про Тибет?
- Да, - кивнула Ара.
– Ну, вот один добрый человек из … Сычуани [105]… в смысле, из Лхасы научил. Искусство древнее, сакральное и сложное к постижению, но мне удалось, - улыбнулась женщина. - Где-то так. А сейчас, милая, пойдем-ка посмотрим на твои лекарства.
Лекарства, как выяснилось, были приготовлены в комнате Ары. Наверное, принес кто-то из немногочисленных слуг адмирала.
- Что ж, - Бессонова кивнула Аре на стул, придвинутый к столу. – Садись, бери бумагу и карандаш, записывай. Две склянки зеленого стекла, в них двухцветные капсулы [106]. Тридцать штук в каждой – это тебе как раз на месяц. Одна капсула после завтрака, одна – после обеда. Далее, у нас имеется склянка желтого стекла с белыми таблетками. Следует принимать одну таблетку утром после завтрака. Может вызывать жажду, но это не страшно. Выпьешь лишний стакан воды, и всех дел. В прозрачной склянке – большие коричневые таблетки, на которых по-франкски написано 20 миллиграмм. Там посередине есть углубление, так что таблетка легко ломается пополам. Половинку перед сном. И, наконец, вот эти баночки с синими капсулами. По одной с утра, можно и на голодный желудок, но лучше все-таки сперва что-то съесть. Курс три месяца. Как раз хватит времени, чтобы полностью восстановиться. Вот, собственно, и все. Записала?
- Записала, - подтвердила Ара, рассматривая эти странные лекарства в явно неродных банках и склянках без надписей. – А это…
- Это то, что поднимет тебя на ноги, и о чем никому не следует рассказывать. Понимаешь?
- Наверное.
- «Наверное» недостаточно! – отрезала доктор Бессонова. – Дай мне слово офицера Флота, что не станешь никому рассказывать, ни с кем консультироваться и, тем более, не передашь эти лекарства в руки врачей или фармацевтов. Меня Елизавета лично попросила, потому я и приехала. И привезла все это специально для тебя. Но ты же не хочешь подвести адмирала?
- Никак нет! – Ара встала из-за стола и вытянулась по стойке смирно. – Слово офицера, доктор. И спасибо!
- Ну, вот, - усмехнулась женщина, - другое дело. А по сути, ситуация такова. Всего этого мало, и на всех не хватит. Сейчас была возможность достать, в другой раз может и не получиться. А химический анализ дело тонкое. Решат, что поняли, начнут гнать вал, угробят массу народа. Это, чтобы ты совестью не мучилась. Все понятно?
Что ж, Ара была достаточно умна, чтобы понимать, не все тайное должно становиться явным. Ей повезло, что у нее такая крестная. И на этом все, собственно.
- Я все поняла, - сказала она вслух. Спасибо, Мария Ивановна!
***Адмирал Браге выполнила свое обещание. Виктор получил звание старшего лейтенанта так быстро, что у него от такого карьерного взлета «даже голова закружилась». А служил он теперь в Особом Техническом Бюро, находившемся в прямом ведении первого заместителя Набольшего боярина Адмиралтейства адмирала флота Елизаветы Аркадиевны фон дер Браге-Рощиной. Служба, как и ожидалось, оказалась по-настоящему интересной, но работать приходилось, что называется, за троих. В буквальном смысле день и ночь.
Сейчас Виктор руководил доводкой до ума трех больших проектов. Два из них относились к программам краткосрочной перспективы и могли быть реализованы уже в ближайшие месяцы. Речь шла именно о тех машинах, о которых он рассказывал Елизавете Аркадиевне в их первую деловую встречу. На полигоне Липная Горка близ Тихвинского филиала авиастроительного завода товарищества «Мотор» уже испытывались первые предсерийные образцы двухмоторного пикирующего бомбардировщика. По новой, еще не утвержденной Адмиралтейством классификации это был «бомбардировщик поля боя»: относительно короткий разбег, способность взлетать с грунтовых аэрополей, боевой радиус 800 километров, крейсерская скорость 580 км/ч, грузоподъёмность 1100 килограмм. Как раз накануне выдался ясный день, и Виктор летал на геликоптере на полигон, чтобы посмотреть на испытания.
В течение дня в воздух подняли все три имевшихся на данный момент машины, и результаты не могли не радовать. Конечно оставалось еще много технических вопросов, требующих разрешения прежде, чем «Сапсан-7» пойдет в большую серию. Надо было довести до ума кислородную систему и герметичность кабины, так как бомбардировщик мог подниматься на высоту до десяти километров. Следовало так же решить вопрос о том, что важнее сто килограмм дополнительной бомбовой нагрузки или еще один стрелок. Пока в прототипах Первом и Втором предполагался экипаж из трех человек – пилот, штурман, стрелок-радист, - а на Третьем – из четырех. Там добавлялся еще один хвостовой стрелок, чтобы плотно перекрыть, как верхний, так и нижний сектора задней полусферы, и прикрыть при необходимости нижний передний сектор. Но на самом деле проблем было гораздо больше: тут и автоматика бомболюков, и механизм автоматического выхода из глубокого пике, а еще вооружение, радиостанция и множество других технических вопросов, над ответами на которые в ударном темпе бились лучшие конструкторы и инженеры полигона и завода.
Одновременно на заводах Кокорева в Вологде заканчивали работу над тяжелым бомбардировщиком с соосными толкающими воздушными винтами, там же на аэрополе Коржа-Испытательный облетывали его прототип. «Орел» был хорош и, в общем-то, практически готов для серийного производства, а перед инженерами и конструкторами стояли, в принципе, те же задачи, что и в случае с пикировщиком. Но, разумеется, с поправкой на размеры, грузоподъемность, потолок и боевой радиус. Кроме того, для «Орла» пятой модели требовалось спроектировать две, а возможно, и три герметичные кабины, чтобы рационально разместить в его недрах все шесть членов экипажа.
Однако самым интересным и наиболее секретным являлся третий проект, получивший обозначение «Удар грома». В рамках этого проекта разрабатывался первый в этом мире реактивный истребитель-штурмовик «Х-1», который позже предполагалось назвать «Болид-1». Как ни странно, идея была не нова, но дело тормозилось из-за двух крайне серьезных проблем. Первая была чисто психологической: командование флота не понимало зачем нужен этот сложный, опасный и дорогой аппарат, если максимальный прирост скорости будет всего сто километров в час. Новые модели штурмовиков – «Коч-15», например, - итак уже добрались до скорости в 700 км/ч, а для быстрого взлета или форсирования скорости в бою были разработаны реактивные бустеры.
Вторая проблема относилась к области науки и технологии. Для того, чтобы довести реактивный самолет до поточной линии, Рубинштейну нужен был надежный реактивный двигатель. Такой двигатель был давным-давно разработан в другом мире, успел устареть и, соответственно, был подробно описан в литературе по истории авиации и ракетостроения, но Виктору пришлось его «изобрести» заново, подбросив нужным людям в подходящий момент несколько интересных идей. Так в Себерии был создан первый по-настоящему работоспособный одновальный турбореактивный двигатель, работающий на искусственном топливе, производимом из каменного угля. Тем не менее, работы на «Болиде» было еще много. Что называется, начать и кончить.
Учитывая обстоятельства, Виктор старался успевать везде. Очень уж ему хотелось оправдать доверие адмирала Браге. Вот и крутился, словно белка в колесе, но все равно не успевал сделать все, что запланировано. Поэтому еще в декабре он внес в свою жизнь несколько рациональных изменений, позволявших сделать его деятельность более эффективной. Первым делом, Виктор отменил выходные, они при нынешних его обстоятельствах, были Виктору без нужды. Затем, чтобы сократить время на дорогу со службы и на службу, он переехал в здание, выделенное Адмиралтейством под Специальное Техническое Бюро. С разрешения Елизаветы Аркадиевны построил себе там под крышей небольшую холостяцкую квартирку. Входить в нее он мог или через Бюро, или с параллельной улицы.