Легион павших. IV - V Акт (СИ)

Сперва позавтракав, затем пообедав, Къярт уже настраивался, что за ужином публично признает свое поражение, когда очередная попытка получить отклик от мыши возымела успех. Успех — слишком громко сказано, но что-то у него получилось.
Касаясь метки-привязки, в какой-то момент Къярт ощутил, как воздух становится плотнее и холоднее. Это чувство все нарастало и нарастало, смыкалось плотным коконом, пока он не открыл глаза и не увидел вместо гостиничной комнаты зеленую водную толщу.
Никогда прежде он не переносился в заводь без использования печати призыва. Но не сказать, что до этого он всерьез пытался.
Къярт посмотрел вверх. Где-то там, на горизонте, находились миллионы душ, и он мог призвать любую из них. Он мог сделать это и в свои предыдущие погружения, просто не было нужды: каждый раз он приходил за кем-то определенным. Но сейчас он был здесь не для призыва.
Къярт подплыл к летучей мыше — единственной прикованной к якорю за шею. Коснулся воткнутого в песок штыря, провел пальцами по тонкой цепи, что вела к призванной душе. Прежде он никогда не прикасался к душам, что находились в заводе. Плавал вокруг, смотрел — сколько угодно. Но не прикасался.
Казалось, он не успел толком и руку приблизить к зверьку, как его вышвырнуло в реальность. Но реальность уже была иной.
Вместо одной — целых две, наложившиеся друг на друга, словно картинки на прозрачном пергаменте. Къярт видел висящую на карнизе вниз головой мышь и видел самого себя, сидящего в кресле с широко распахнутыми глазами. Стоило сфокусировать взгляд на слое с мышью, и его собственный слой начал блекнуть, расплываться. Он сконцентрировался на том, что видела летучая мышь, не забывая следить за тем, чтобы окончательно не потерять свое собственное зрение. Не хватало еще оказаться запертым в мышинной голове.
Что произошло с сознанием зверька? Оно все еще здесь? Подавленное? Или же замещенное? Контролирует ли он сам действия зверя, или же тот подчиняется его приказам? Существует ли в данном случае разница между двумя этими состояниями?
В груди неприятно зазудело. Но не в его груди. В мышинной.
Чем дольше Къярт находился в голове зверя, тем лучше понимал его чувства. Речь шла не только о зрении, но и об эмоциях. Зверь был напуган. Он находился почти что в состоянии перманентной паники. Еще бы, даже Коготь поначалу был не в себе. А уровню интеллекта летучей мыши уж точно было далеко до гривьего.
Летать. Нужно попробовать летать.
Когда зверь отцепился от карниза, Къярт не сразу понял, кто из них двоих — он или мышь — машет крыльями.
Он не выбирал направление движения, только приказывал летать, и зверек наворачивал круги, пока он пытался привыкнуть видеть мир двумя парами глаз. От постоянного мельтешения в голове помутилось, и Къярт вернул крылатого на карниз.
Он отсеял слой, на котором видел себя, и полностью сконцентрировался на мыши. Спустя несколько секунд комната перед глазами осталась в единственном экземпляре.
Отдышавшись и наведя в собственной голове порядок, Къярт осознал, что все это время «слышал» мысли зверя, а заодно и чувствовал его голод. Незадача. Нужно было покормить мышек, прежде чем убивать.
Къярт тряхнул головой, прогоняя дурацкие мысли; прошелся по комнате, размял шею, после чего вернулся в кресло. Достигнутый результат нужно было закрепить.
Он преуспел в оттачивании нового навыка настолько, что не дожидаясь утра отослал всех мышек обыскивать эсшенский пик и с чувством выполненного долга отправился на ужин.
Утром, пока не рассвело, Къярт еще немного поупражнялся в установлении связи с призванными, насладился путешествием не знающих усталости мышей по пещерам в кромешной темноте, а заодно проверил, что те не обнаружили ничего, что имело какое-либо отношение к захоронению паладинов.
Придя в крипту метаморфов, он рассказал обо всем Райзу и Каре.
— Мало тебе было покопаться в нашем прошлом, так теперь еще и за настоящим можешь следить, — усмехнулся Райз и услужливо поднял с камня очередной куб.
Къярт смерил его тяжелым взглядом и поглотил энергию кристалла.
 
— Ой, ладно тебе! Здесь нет никого, кто бы всерьез думал, что ты будешь заниматься таким забавы ради. Как бы еще не пришлось уговаривать, когда понадобится для дела.
Къярт с сомнением покосился на Кару; Райз — следом за ним.
Та предпочла не выказывать своего отношения к услышанному.
— Поверь, он не станет, — заверил Райз.
— Ага, — скупо согласилась Кара.
К вечеру последний кристалл в крипте был опустошен.
В холле гостиницы стояла духота и суета. Последнюю создавали по большей мере скопища торговцев, которые то заезжали, то выезжали, и Къярт за все время проживания здесь видел одни и те же лица не более пары раз. И откуда только брался такой поток людей? В Эсшене гостиничных домов было пруд пруди, а этот не отличался приятными кошельку расценками. Но несмотря на кусачие цены по вечерам в ресторане не оставалось ни одного свободного стола. Вероятно, здесь ужинали не только постояльцы, но и жители города: все же кухня здесь была отменная. Кроме того, время от времени администратор приглашал музыкантов. Тогда разговоры становились тише и вкрадчивее, а свет казался приглушеннее.
Сегодня был один из таких вечеров.
Наслаждаясь терпким вином, Къярт вполуха слушал разговор Райза и Кары, чьи реплики иногда разбавлял спрятанный в ладонь смех. Что ни говори, а Райз умел разрядить напряжение.
Нагнетал он его не с меньшим мастерством.
Смакуя очередной глоток, Къярт едва сумел сохранить невозмутимость на лице, когда двери гостиницы открылись и на пороге появились трое паладинов. И дело было не в том, что он не ожидал столкнуться вот так лицом к лицу с кем-либо из Братства: Кярт узнал одного из них. А они узнали Кару.
Она сидела к ним спиной — Райз всегда занимал место у стены так, чтобы видеть вход, а Кара всегда садилась напротив него. Но одному из паладинов хватило беглого взгляда, чтобы выделить ее из толпы.
— Раяда, какая встреча! — подходя к столу, где сидела троица, приветственно воскликнул паладин.
Его рука собиралась опуститься на плечо Кары, но в последний момент легла на спинку ее стула.
— Шингтан, — Кара сдержанно улыбнулась.
Коршин Шингтан Аннарин. Паладин, в свое время решивший, что ущипнуть ее за ягодицу будет отличной идеей. Тогда для Коршина этот инцидент закончился сломанной рукой, а для Кары — недельной отсидкой в дисциплинарной камере руферонского отделения.
С тех пор прошло пять лет, но судя по тому, как бесцеремонно Шингтан взял стоявший у соседнего стола стул и уселся между Карой и Райзом, он уже забыл о полученном уроке.
Один из его сопровождающих, такой же долговязый, как и Шингтан, только с более надменным выражением лица, тоже взял стул и сел по другую сторону от Кары. Третий ограничился тем, что облокотился на спинку стула напарника — для него места за столом не осталось.
— Не ожидал тебя здесь увидеть. Разве ты не должна сейчас быть с основными силами Братства на юге? Крушить черепа налево и направо? — Шингтан свел брови и окинул Кару оценивающим взглядом. — И что это такое на тебе надето? Не думал, что ты когда-либо расстаешься с мундиром.
На короткое мгновение Къярту показалось, что Кара отпустит колкость.
— Я выполняю приказ господина Рортиса по сопровождению господинов Енкарт, — ровным тоном произнесла она.
— Енкарт? — впервые за все время Шингтан удосужился посмотреть в сторону Къярта и Райза — всего на секунду, после чего утратил к ним какой-либо интерес и перевел все внимание на Кару. — Не слышал о таких.
Къярт бросил на Райза настороженный взгляд. Шингтан — тот еще идиот, если не прочел в любезной улыбке намек, что им троим лучше проваливать. Возможно, намек был очевиден только Къярту, который и сам испытывал едва преодолимое, подсказанное инстинктом самосохранения желание встать и уйти подальше.
— Шингтан, что ты здесь делаешь? — спросила Кара.
— Руководство отправило с бумагами в местное отделение. Ты сама знаешь, как это бывает: кому-то ратные подвиги, а кто-то посыльным бегает. Но, слава исполинам, с этим покончено, и теперь нам самое время присоединиться к парням на юге.