Спасти СССР. Часть 2 (СИ)

Потом — труднодоступность местности, до того как тоннель сделали, республика была разделена хребтом надвое. Постоянный конфликт Оша и Фрунзе, северных элит и южных. Давняя клановая традицию, которую не могли перебороть ни прокуратура ни милиция.
Но сейчас, в середине восьмидесятых — проблема вышла на новый уровень. Если раньше торговали только опиумом, который сами тайком и выращивали — то теперь к нему добавился героин. Героин во все больших количествах поставлялся из Афганистана, тем более что в Оше был высокогорный аэродром. Ночные рейсы без документов… никто никаких вопросов не задавал.
Однако, груз отследили. Майор милиции Латыпов, из крымских татар, он даже не жил в Кыргызстане — был родом из соседнего Узбекистана. Из сосланных, он тем не менее добился своего — работы в милиции, писал Щелокову и Руденко. Закончил заочный Всесоюзный юридический институт. В своей республике его боялись как огня — он стоял вне клановой системы, и договориться с ним было невозможно. Его повысили — спихнули на борьбу с наркотиками, тогда это не было большой проблемой. Главное, чтобы не лез в хозяйственные дела.
Но Латыпов заинтересовался этим, тем более что проблема год от года становилась все более явной, все менее терпимой. Еще работая по линии угрозыска, он заинтересовался тем что все больше и больше ему попадалось "клиентов" которым нужны деньги на дозу. Узбекское общество — общество патриархальное, люди живут в махаллях, все друг друга знают, и не бывает такого, чтобы кто-то пошел на воровство у соседей, тем более на грабеж или разбой или еще что-то. Такой моментально станет изгоем, его и после отсидки обратно в общество не примут. А тут пошли такие случаи, что подумать страшно… майор заинтересовался, он был человеком неравнодушным и пытливого ума. Так — постепенно он начал выходить на каналы поставок… сначала на подонков — врачей, толкающих налево морфий, потом на подпольщиков, так и норовящих посадить делянку опиумного мака, на потерянных людей, молящихся не на Мекку, а на Чуйскую долину. Он с ужасом узнавал все новые и новые подробности — появился насвай… там в насвае есть куриный помет, чтобы кожу разъедало… о, Аллах, до чего же надо опуститься чтобы взять куриный помет в рот, угоден ли Аллаху тот кто произносит его имя таким ртом, или это осквернение Всевышнего? Люди выезжают на наркоплантации, выезжают и бегают там нагими, чтобы потом собирать с тела пыльцу… наркотики отнимают у людей всякое подобие стыда, делая их животными, алчущими дозы. Да, майор верил в Аллаха, эту веру передал ему его дед, тайный мулла — и потому говоря с уважаемыми людьми, он упоминал Аллаха Всевышнего, а те в смущении опускали глаза. Действительно — наркотики никак не сочетались с богобоязненностью, и хотя в шариате не было их прямого запрета, все понимали какой страшный вред причиняют наркотики умме. Молодые люди, попавшие в смертельную паутину — больше не боятся наказания Аллаха и не уважают родителей и старших, для них теперь есть один Бог — барыга, распространитель. Они думают, что их несчастные жизни в руках барыги, хотя они — в руках Аллаха, с гневом смотрящего на их неостановимое падение.
Именно так — майору удалось приобрести себе нескольких агентов на самой верхушке мафиозной иерархии, причем приобрести не потому что те убоялись закона, а потому что те убоялись Аллаха. Один из них и сообщил майору о том, что в Ош из Афганистана прибывает крупная партия героина, и она уйдет на Кавказ…
Партию героина проследили до Красноводска, где курьеры сели на паром до Баку. Их не только не арестовывали — их вели, готовясь при случае незаметно помочь избежать случайных проблем. Приказ из Москвы был недвусмысленным — брать только на конечной сделке, надо проследить всю цепочку поставки.
В Баку — удалось отследить встречу наркокурьеров с покупателем, тот взял два чемодана. Покупателя установили. Им оказался сотрудник торга, занимавшегося снабжением республики медпрепаратами.
 
Ну в общем логично — тут тебе шприцы, тут же и героин…
На границе с Грузией наркокурьеров приняла группа полковника Гребенюка. Они должны были вести курьеров по всей территории Грузии, если товар дальше пошел бы на Кавказ — там их принимала еще одна группа.
Гребенюк, начинавший в львовском угрозыске, был переведен в Киев, а оттуда — в Москву. Во Львове он навяз на зубах местным контрабандистам, не желая вникать в тонкости местных отношений и уважать "любых друзей". От него избавились, переведя в Киев, а оттуда в Москву.
При всем при этом — Гребенюк был рад, что ушел. Он был хохлом, матерым, хохлом и по отцу и по матери — но что затхлая атмосферка приграничья, что гнилостная — Киева — достала его по самые гланды. Он был, как на Украине говорили "на позициях Богдана Хмельницкого", а тех, кто считал, что контрабандистов и барыг надо отпустить, если они свои, хохлы — он презирал. При этом — он прекрасно понимал эту обстановку, умел вычислять паучьи сети взаимных услуг и "уважух", понимал кому можно доверять, а кому — нет. Поэтому, его направили в Грузию, пока официально — с инспекцией. Присматриваться, смотреть кто в какую дуду дудит. Почему воры в законе живут не в колонии, а рядом в деревушке и ходят в колонию раз в день на построение.
Сейчас ему была придана в усиление целая группа. У предыдущей — они приняли объект еще в Гяндже и сейчас шли двумя машинами по дороге, пролегающей параллельно Куре.
 
 
Немного лет тому назад,
 
Там, где, сливаяся, шумят,
 
Обнявшись, будто две сестры,
 
Струи Арагвы и Куры,
 
Был монастырь. Из-за горы
 
И нынче видит пешеход
 
Столбы обрушенных ворот,
 
И башни, и церковный свод;
 
Но не курится уж под ним
 
Кадильниц благовонный дым…
 
 
— Не надо поэзии, лейтенант — мрачно сказал Гребенюк — лучше за дорогой следи.
А на дороге и за ней и впрямь было что посмотреть… горы, покрытые зеленью, старые, сохранившиеся тут храмы, маленькие базарчики на каждом шагу.
Выйти, вдохнуть полной грудью, закричать — э-ге-гей! Но нет. Некоторые предпочитают, сидя на грязной замызганной кушетке торопливо перетягивать себе руку, чтобы воткнуть иглу и запустить по вене отраву, уйдя в мир обмана и пустоты. В котором все что есть — не больше чем миражи…
— Так… пост справа. Останавливаются
— Проезжай — Гребенюк взял рацию, настроенную не на милицейскую волну — Кузьма как слышишь?
— Здесь.
— Птичка садится на ветку
— Понял.
— Будь готов. Только не засветись.
— Есть.
___
— За поворотом тормози и на разворот.
— Тут же нельзя
— Пофиг
Гребенюк подумал, что если у курьеров есть прикрытие которое они не заметили — то они сейчас большую глупость сделают…
Бежевая Волга внезапно развернулась через сплошную, вызвав негодующие гудки. Став на противоположной обочине, водитель выскочил из машины и открыл капот
Через какое-то время — мимо проехал РАФик. Ехал медленно, но это понятно — только что миновали пост ГАИ.
— Кузьма, что там?
— С ГАИшниками чуть не целуются…
С..и.
— Заснял?
— Да.
— Не торопись.
 
— Понял.
Причины могут быть самые разные. Курьеры могли специально выбирать маршрут на тот день, на котором на трассе стоят друзья или родственники. Он сам сколько раз видел такое у себя дома — еще вопросом задавались, а почему так много людей хочет на неблагодарную работу лесника. Лес у самой границы!
Мимо — на скорости проехала черная Волга.
Совсем охренели — скорость не соблюдают.