1000 Первая дочь (СИ)

И все же мне пришлось. Иначе эта прекрасная юная девушка не смогла бы стать женщиной. Наткнувшись на преграду, я сделал резкий выпад бедрами, погружаясь в нее на всю длину. Майлин вскрикнула, но не оттолкнула. А я замер, давая ей привыкнуть к новым ощущениям.
Прохладная слезинка скатилась с ее щеки и упала мне на руку. Я поцеловал девушку в висок, усилием воли удерживая себя от дальнейших действий. Невозможно было находиться в ней, ощущать ее нежный жар и трепет, и не давать себе воли. Ее внутренние мышцы сжимали меня так сильно, что я едва не стонал от возбуждения. Мой напряженный член рвался продолжить, но Майлин была настолько ошарашена происходящим, что замерла подо мной.
— Тебе все еще больно? — спросил я не своим от страсти голосом.
Майлин
Было неприятно и немного страшно. Но резкая, как вспышка яркого света во тьме, боль быстро уступила место совсем иным чувствам. Алексис заботился обо мне, о моих чувствах и ощущениях — это делало честь ему как любовнику и как мужчине. Надо же, а я так боялась, что не смогу принять его в себя, ведь он казался мен таким большим, таким мощным. Но теперь я испытывала нечто вроде гордости. Мои женские чары настолько пленили этого грозного воина, что делал все, чтобы угодить мне. Даже задернул шторы, хотя это не нравилось ему и, кажется, лишило какого-то особенного удовольствия.
Впрочем, в темноте тоже была своя прелесть. Сейчас, когда глаза привыкли к полумраку, я ясно различала очертания тела Алексиса. Он нависал надо мной, боясь причинить боль, ведь он намного сильнее и тяжелее меня. Он мог бы и вовсе раздавить меня — одно неосторожное движение, и косточки мои бы хрустнули под его натиском. Но он был нежен и одновременно могуч. Я чувствовала его внутри себя — так остро.
— Нет, мне не больно, — я улыбнулась во тьму.
Сомкнула ноги у него на спине, позволяя проникнуть в меня еще глубже, до самых сокровенных глубин. Это чувство восхитительной наполненности пьянило, как бокал крепленого вина. Я была влажной, горячей и податливой, наверное, именно это позволило мне не испытывать больше боли, а наслаждаться этим единением.
— А так?..
Алексис начал двигаться во мне, то глубоко погружаясь, то выскальзывая. Постепенно движения его становились более резкими, даже немного грубыми. Но это нравилось мне. Внутри все напрягалось и подрагивало от этого чувственного танца. Наслаждение волнами прокатывало по телу, вознося на невиданные вершины.
Еще несколько резких выпадов, и я вскрикнула, кажется, сорвавшись с обрыва. Но я не упала, а будто взлетела, вознеслась над этим грешным миром. Это упоительное чувственное наслаждение. Я и не знала, что подобное возможно.
— Майлин!..
Алексис выкрикнул мое имя и следом за мной достиг пика удовольствия. Я чувствовала, как его семя изливается в меня. И было в этом что-то удивительное, даже волшебное.
А потом мы долго лежали, даря друг другу спокойные, уже не возбуждающие, а, скорее успокаивающие ласки. Сердце мое все еще билось учащенно. Перекатившись на бок, Алексис положил широкую горячую ладонь мне на живот. Он еще подрагивал от пережитого только что наслаждения.
Не сразу, но я почувствовала легкое покалывание и пощипывание. Это Алексис что-то творил с моим телом, используя свою магию.
— Я не хочу, чтобы ты забеременела с первого же раза, — улыбнулся он на мой немой вопрос.
Нервно сглотнула и кивнула в темноту. Подобное его поведение напомнило мне о суровой истине: я рабыня. Если забеременею от Алексиса, мой ребенок будет незаконнорожденным. И унаследует статус своей матери — рабыни. Такой жуткой участи я не пожелала бы и врагу, не то что собственному чаду.
Наверное, стоило поблагодарить Алексиса за беспокойство. Но я не могла. Прикусила губу, боясь разрыдаться. Столько новых чувств и ощущений сразу, так много откровенности. Я сходила с ума и все еще не могла мыслить разумно.
— Можно мне спросить? — поинтересовалась, взяв себя в руки.
— Конечно, все что хочешь, Майлин, — разрешил Алексис.
Я задумалась, решая, как лучше сформулировать вопрос. С одной стороны, рабыня не должна интересоваться подобным. Но с другой, от этого может зависеть не только мое будущее, но и, возможно, будущее моих детей.
 
— У тебя есть жена? — спросила я, боясь услышать правду. — Или невеста?
Королевских отпрысков часто еще в детстве обручают с какими-нибудь принцессами и дочерями высокопоставленных граждан. Алексис не просто мужчина, он один из принцев. И мне лучше сразу быть готовой к тому, чтобы потерять его, так и не получив.
- Ты заранее ревнуешь? — усмехнулся он.
Ему эта идея показалась забавной. А мне нет, совершенно не смешной. Я, напротив, считала эту тему очень важной. Мне лучше заранее знать, к чему быть готовой.
— Вовсе нет, — я покачала головой. — Для того чтобы ревновать, нужно любить. Мне так кажется…
Алексис напрягся. Похоже, он не ожидал подобной отповеди, тем более от рабыни. Возможно, я тем самым навредила себе, вновь затронув гордыню воина. Но по моим разумениям, врать было бы и вовсе преступным. И я не хотела начинать союз, пусть и вынужденный, с обмана.
Мое тело желало Алексиса. Мой разум уважал его как воина и мужчину. Но разве для любви этого достаточно? Да он и сам не признался мне в чем-то подобном.
— А ты меня не любишь, — задумчиво констатировал Алексис.
Тело его закаменело, точно готовясь к отражению нападения. Я буквально физически ощущала его напряженный взгляд. Но все еще не желала врать.
— Мы заключили договор, разве нет? — спросила, тоже напрягшись. — И я выполнила свою часть… О нет, вы не должны думать, что моя покорность и желание отдаться были показными. Страсть была настоящей. Но любовь… Я не знаю, что это такое. Никогда прежде не задумывалась об этом. Моя приемная мать готовила меня к тому, что я никогда не выйду замуж и не заведу любовника. Да у меня и не возникало подобных мыслей… прежде. Я любила своих матерей: настоящую и приемную.
— Но не мужчину? — отчего-то обрадовался Алексис.
Меня удивила его реакция. Чтобы убедиться в собственных выводах, я коснулась ладонью его губ: так и есть, он улыбался. А почувствовав прикосновение моих пальчиков, сделал вид, будто хочет укусить.
Я инстинктивно отдернула руку. И тоже рассмеялась.
  
Глава 14
 
Алексис
Ее откровение сначала задело, а после растрогало меня. Наверное, я слишком привык, что женщины клянутся в любви и преданности если не с первого взгляда, то с первого раза так уж точно. Но Майлин вновь удалось удивить меня.
Неожиданно, но стать первым, в кого она влюбится, показалось мне не менее захватывающим, чем стать ее первым и единственным любовником. Мне раньше не приходила в голову мысль, что нужно сделать нечто особенное, чтобы завоевать женщину. Обычно хватало того, что я считал себя обязанным обеспечивать и оберегать выбранную женщину. Подарки, походы в театры и прогулки — все это воспринималось как нечто само собой разумеющееся. Я делал все, чтобы слыть отличным любовником и добрым хозяином.
Но — Дикал подери! — мне никогда не приходила в голову мысль, что этого окажется недостаточно.
Впрочем, я еще не начал по-настоящему соблазнять Майлин. Эта девчонка никогда не покидала своей глуши, не видела ничего за свою недолгую жизнь. А ведь в мире столько всего интересного. Того, что так любят женщины — все женщины без исключения.
Особенно этого много в столице. Шикарная жизнь вызывает привыкание и заставляет влюбиться в того, кто готов за это платить. Я был в этом уверен. Так уж устроен естественный отбор: женщины выбирают тех, кто может обеспечить их и свое потомство. Так было всегда. Это, по сути, непреложная истина.
— Скоро ты признаешься мне и в любви, — уверенно отозвался я.
Перехватил узкую ладонь Майлин и, поцеловав поочередно каждый пальчик, положил себе на грудь.
— Вы так полагаете? — она все еще сомневалась.
— Несколько дней назад ты отказалась спать со мной, — напомнил я. — А сейчас лежишь в моих объятиях.