1000 Первая дочь (СИ)

Теперь я преступница. И если меня найдут, то непременно покарают.
Лошадь неслась во весь опор, выбивая пыль из-под копыт. Еще никогда я не участвовала в такой бешеной скачке, хотя неплохо держалась в седле. Но сейчас моя спина была готова сложиться пополам, а лошадь, кажется, не знала устали.
Остановились мы лишь ненадолго — возле реки, вдоль которой мне предстояло идти до самого храма, других ориентиров я не знала.
Скалистые берега были обрывистыми, крутыми. Но я не боялась трудностей
— Здесь мы расстанемся с тобой, — шепнула я лошади и поцеловала ее в мокрый нос. — Дальше тебе не пройти.
К тому же девушка на лошади непременно вызвала бы подозрение. А одиноко путешествующая старуха — вряд ли. Я специально прихватила свой старый наряд, чтобы не привлекать к себе внимания. К тому же, в одиночку было легче спрятаться.
А сделать это мне пришлось не однажды.
Первый раз еще издалека я приметила группу мужчин, ловивших рыбу с отвесного берега. Мне пришлось спрятаться и дождаться их ухода, прежде чем продолжить свой путь. Второй раз был одинокий всадник, несшийся вдоль реки, словно выпущенная из лука стрела. Увидев его, я не на шутку испугалась. Мне показалось, будто это Алексис выследил меня.
Дрожа от страха, я забралась в воду, выставив на поверхность тонкую трубочку из камыша. И сидела, не шелохнувшись, так долго, что затекло все тело. О том, что воины Озиса обладают поисковой магией, знали даже в том захолустье, где располагалась наша гостиница. Лагра говорила, что в воде не работает поисковая магия. Река уже однажды спасла мне жизнь, вот и теперь помогла.
Меня одолевали сомнения, что Алексис станет меня преследовать. Не удел полководца ― гоняться за какой-то там рабыней. И все же я ужасно боялась его гнева.
А на следующий день я встретила группу женщин в темных одеяниях. Издалека они походили на стайку ворон, расположившихся на камнях. Первой моей мыслью было спрятаться и переждать, пока они уйдут. Но на шее одной блеснул амулет — знак солнца, символ богини Тирино.
— Неужели?.. — я поверить не могла своему счастью.
Наконец-то судьба смилостивилась надо мной. Эти пять женщин были для меня лучшим подарком.
Немного побаиваясь, я вышла из укрытия и рассказала, что хочу стать одной из них. И к моему великому счастью, они не стали выпытывать, кто я и почему приняла такое решение.
— Богиня Тирино любит и принимает каждую из своих дочерей, — сказала старшая из них. — Но учти, что обратной дороги не будет. Войдя в храм, ты уже не сможешь его покинуть.
— Я не передумаю, — моей радости не было предела. — Вот увидите. Я готова работать от рассвета до заката, не боясь самой грязной работы. Для меня будет честью посвятить всю себя богине.
Старшая как-то нехорошо усмехнулась. На ее старческом морщинистом лице расплылась скупая улыбка.
— Что ты знаешь о нашей богине? — спросили меня.
И я ответила правду:
— Немного. Лишь то, что Тирино ― покровительница плодородия и женской красоты. И что она принимает всех женщин, невзирая на их прошлое.
— Так и есть, — сказала старшая женщина и осмотрела меня с головы до ног. — Ты готова пожертвовать всем, что у тебя есть, ради ее милости?
Мне очень не понравился этот раздевающий взгляд. Но отступать было некуда.
— Конечно… — прошептала я. — Только у меня ничего нет… Ни денег, ни украшений.
Женщины переглянулись, и старшая, жестом руки приказав остальным молчать, произнесла:
— Ты сама украшение. Уж я-то вижу, что под просторным балахоном скрывается красивое молодое тело. Богиня Тирино найдет, что взыскать с тебя, девочка.
Мне стало не по себе. Женщина говорила загадками, полунамеками. Но я успокоила себя тем, что с этого дня буду находиться под покровительством богини. И больше никто не заставит меня стать его рабой или постельной игрушкой.
Я согласилась, и тогда старшая из женщин надела на меня свой амулет, сказав, что с ним меня никто не найдет.
— Теперь ты — собственность богини, — добавила она. — Ступай с нами, мы выведем тебя к храму.
 
В последний раз я оглянулась назад. Коснулась рукой амулета: от него исходило слабое тепло. Оно успокаивало меня, словно согревая изнутри.
Мы шли пешком довольно долго, и все это время я вздрагивала, пугаясь, кажется, собственной тени. Но погони не было, а женщины шли бойко, лишь изредка останавливаясь перекусить или немного отдохнуть. В конце концов их уверенность передалась и мне. Я даже сбросила с головы платок и с наслаждением искупалась в реке, когда мы достигли песчаного берега.
И вот уже показались кованые ворота храма. Его островерхие купола сияли на солнце, переливаясь всеми цветами радуги. Амулет на моей шее разогрелся до такой степени, что едва не обжигал кожу через платье и накидку.
Причину подобного явления я поняла слишком поздно. Не из-за приближения к храму нагрелся амулет. А оттого, что мой преследователь все же настиг меня.
Алексис на своем черном могучем скакуне преградил нам путь к воротам. Его глаза горели бешенством. Мне показалось, будто земля уходит у меня из-под ног. Я даже дышать перестала, замерев, как вкопанная.
— Эта девушка уйдет со мной! — объявил он непримиримым тоном.
Я поняла, что пропала. Совсем небольшое расстояние отделяло меня от цели. Пройди я чуть дальше, и кованые ворота спасли бы меня от любого нападения.
Теперь же Алексис обжигал меня своим пылающим взглядом. Он смотрел так, будто собирался меня съесть, проглотить целиком. Даже присутствие жриц не смущало его. Мне же хотелось съежиться, превратиться в песчинку и зарыться глубоко в землю, лишь бы не видеть его и не слышать. Зачем я ему? Неужели мой отказ так задел гордыню Алексиса, что он решил во что бы то ни стало завладеть мной?
Я не знала ответа на этот вопрос. Но под его взглядом чувствовала себя обнаженной и совершенно беззащитной. Мне казалось, будто под ногами разверзлась пропасть, и я летела в нее со скоростью ветра.
  
Глава 9
 
Алексис
Глупая, девчонка! И до чего же упрямая! Признаться, ее побег еще больше возбудил мой интерес. Мне еще не попадались девушки, способные на подобные поступки. И так рьяно отстаивающие то, во что верят.
Вот только храм Тирино не выход.
Однажды я бывал там, за коваными воротами. Мой брат Северус всегда питал особую страсть к красивым женщинам и изысканным удовольствиям. Он-то и подбил меня посетить храм, в котором проживают далеко не монахини. Нет, с виду все чинно и благородно, а вот на деле…
Хоть на территории храма и выращивают собственный урожай, основная прибыль идет не от этого. Раз в год, в день Тирино, все жрицы храма превращаются в куртизанок. Не для всех, разумеется, а только для избранных членов королевских семей и аристократов первого круга. Словом, тех, кто может щедро заплатить за право участвовать в празднествах.
Особо ценятся девственницы. За то, чтобы возлечь с одной из них на алтаре и пролить ее девственную кровь во славу богини Тирино, мой брат отдал столько золота, что на это мог бы построить небольшой город.
И я вполне понимал, отчего жрицы так вцепились в Майлин. Она бы стала достойным украшением их праздника. Который, к слову, состоится через несколько лун. К этому времени Майлин успели бы посвятить богине и обработать так, что она и не помыслила об отказе.
- Майлин выбрала свой путь! — возразила старшая жрица на мое заявление. — Она решила посвятить себя богине Тирино. И оттого уйдет с нами.
Женщина схватила Майлин за руку, подробно коршуну, вцепившемуся в свою добычу.
— Эта девушка рабыня! — объявил я. — Притом беглая. Скажи, жрица, готова ты нарушить законы Озиса и попасть под тяжелую руку моего брата, короля Северуса?
Она по-настоящему испугалась. Да и Майлин вздрогнула, услышав о своем положении.
— Я не рабыня! — возразила она, набравшись храбрости.
— Разве? — я иронично приподнял бровь. — Твоя тетка продала тебя, Майлин. Сейчас только я решаю, как распорядиться твоей жизнью: отдать на невольничий рынок или оставить себе. Хотя, ты можешь остаться со жрицами. Только знай, что в день богини Тирино тебя подложат под того, кто больше заплатит. Готова ты к такому повороту, Майлин?