Попаданка божественного предназначения (СИ)

— Я этого боялся, — в толпе послышался хриплый голос Саадара, — кажется, нас заперли на этих землях.
— То есть как?! — послышался истеричный женский возглас позади нас.
Халлония соскочила со своего носильщика и припустила в сторону магического барьера так резво, словно и не устала от жары. Забила кулаками в преграду, но это ничего не дало. Волшебство было практически прозрачным, но все равно не пропускало, хоть и расходилось волнами от осязаемых ударов, словно очень густое желе.
— И что нам делать? — устало спросила я.
Да, все мы здесь маги и выжить сможем. Выжить. Но не жить комфортно. Все устали, все хотели отдохнуть в своих удобных постельках.
Ближайший храм — пристанище Саирталы, а девчонка явно дала понять, что гости мы нежеланные.
Если с водой все понятно, моя магия выручала, то с едой были вопросы. Ее осталось всего на несколько раз, а мужчины сегодня и не ели ничего.
И еще. Халлония. Ее ребенок. Может эта женщина и не образец благолепия, не священный образ прилежной матери, но не рожденное дитя ни в чем не виновато. И имеет право на нормальное развитие в утробе, без материнских голодовок и иссыханий от жажды.
— Остается только идти к храму Ферадея и просить о помощи. Раньше он был благосклонен к нашему народу. Я даже виделся с ним несколько раз примерно с пол столетия назад, — поведал Лаосар, вытирая мокрый от пота лоб.
— Храм Ферадея в двух днях пути, если ориентироваться по карте, ты уверен, что он поможет? — настороженно спросил Саадар.
— Если бы я мог говорить только о том, в чем уверен полностью, то мы бы не попали в такую ситуацию. — пожал плечами лис, — это бог хладнокровия, знаете ли, очень флегматичное существо, он и на сторону Морнэмиры то стал неохотно, это же надо было принимать решение, а Ферадей любит спокойствие и умиротворение, предпочитает, чтобы его поменьше трогали. Этот бог благосклонно смотрит только на тех, кто не взывает к нему по пустякам.
— Разговоры ничего не решат, — выдохнула я, — нужно идти, чем дольше мы стоим здесь, тем быстрее наши организмы истощаются, лучше не тратить силы на разговоры.
Калебирс одобрительно кивнул, сжимая мою ладонь. Мой добрый, светлый император. Ведь, правда, ему нужно немного грубости в характере. Слишком уж добрый мужчина, как для императора. Хотя, можно считать его либеральным правителем.
Парни Халлонии побежали отрывать свою женщину от существования магической стены. И я ее прекрасно понимала. В душе творилась буря, ураган, поднимающий тракторы и дома. Но негодованием делу не поможешь. Дорогу осилит идущий. У нас дни пути впереди, ресурсы не бесконечны. И если разделить всю еду на маленьких части, то всем не достанется даже половины от полноценного обеда. Поэтому нужно идти.
Когда жара и песок — это все, что тебя окружает, очень быстро можно почувствовать себя горящим факелом. Песок в обуви стает такой примитивной мелочью, что даже не обращаешь внимания.
Мы шли быстро, но недостаточно. Как только понимала, что перед глазами все плывет — вызывала дождь. Меня мутило уже и от этих капель, хоть они и спасали от адовой жары.
Вскоре начало смеркаться. Стало заметно холоднее. Мы остановились. Все просто присели на прохладный песок, наслаждаясь холодом. Никто ничего не говорил. У меня, например, слишком пересохло в горле, чтобы из него можно было выдавить членораздельные предложения. Песчинки прилипли к небам. Я коснулась плеча Калебирса и отобрав бутыль, жадно присосалась к горлышку. А потом засунула в емкость палец и снова наполнив его водой.
По крайней мере, не было никаких сведений о том, что здесь водятся какие — то песчаные чудовища, а поэтому никто не носился сломя голову, ища очередную пещеру. Всем просто нравилась эта прохлада. Долгожданная.
Даже Халлония молчала, будто загнанный зверек, смотря перед собой. Каким — то чудом песок прилип даже к симпатичному лицу девушки, но она не стряхивала его.
Куда там, мы все так выглядели.
И никого это сейчас не волновало.
Пошатываясь поднялась и подошла к Халлонии и приземлилась рядом, протягивая ей бутыль:
 
— Пей.
Женщина отстраненно замотала головой.
— Или ты пьешь воду, или я вливаю ее тебе в горло сама, выбирай, — прохрипела я, — ты носишь в своем животе чудо этой империи. Перестань засовывать голову в задницу и образумься!
Она смотрела на меня остекленевшим взглядом секунд пятнадцать, а потом… разревелась, утыкаясь сопливым носом в мое плечо. И откуда только жидкость в организме берется?
Я растерянно отвела взгляд, встречаясь глазами с повеселевшими мужиками. Рыдания немощной все усиливались, и я робко погладила Халлонию по голове.
ГЛАВА 19
Горькие всхлипывания разносились по пустыне минут десять. Мне казалось, что от этого «Ы — ы–Ы — ы–Ы» земля ходуном ходит. Мужчины тактично отвернулись, давая возможность раскрасневшейся, сопливой Халлонии выплакаться.
— Ну… ничего же страшного не случилось, — старалась успокоить ее, поглаживая по голове — выберемся целыми и невредимыми, не стоит так расстраиваться. Подумаешь, прогулка по песочку… Еще ведь маленький срок, родить не успеешь. А даже если и так, пусть хоть и девочка родится, будем ее прятать от мужиков, чтобы даже случайно не посмотрели своими проклятыми глазами, — пробормотала и недовольно зыркнула на мужиков.
— Т — ы–ы н — не по — о–имае — ешь, — сквозь завывания пробиралось что — то невнятное.
— Хорошо. Я не понимаю. Может, успокоишься и расскажешь, чтобы поняла?
Тут она отлепило мокрое лицо от моего плеча, и подняла голову. На меня смотрели заплаканные глаза — щелочи.
— Мой ребенок от мужчины из Кадар — гана, я изменила гарему и всем своим мужчинам, пока была там, даже по срокам не совпадает, крошке в моем животе всего четыре месяца, а не пять, как я всем соврала, — прошептала женщина одними губами, чтобы услышала только я.
Я встала и оттащила Халлонию немного подальше, под подозрительные взгляды разномастных мужчин.
— То есть как? Здесь разрешено многомужество и мужские гаремы, но связь с мужчинами из других государств считается изменой? — недоумевала я.
— Примерно так, — всхлипнула собеседница.
— Господи! Ты же наверняка одна из самых богатых женщин в мире, но боишься, что парни, которые даже не совсем тебя любят, сочтут связь с другим за измену? Я, конечно, не специалист в любовных делах, но мне кажется, они только рады будут, если ты их отпустишь. Тебя ведь никто не держит, можешь быть счастливой с настоящим отцом своего ребенка. И никому не лгать.
— Кому я тогда буду нужна? — просипела, отстраненно рассматривая землю под ногами, — то была случайная связь на одну ночь. Рабство останется здесь навсегда, Азриэлла, оно позволяет женщинам чувствовать себя нужными. Я не откажусь от этого.
«Ты же не нужна никому, куда ты пойдешь?» — вторили слова Толика в голове.
У меня были силы уйти. А у Халлонии их нет. За нее говорят какие — то детские травмы. Или взрослая жестокость.
Ей бы и хотелось быть по — настоящему любимой, но она совершенно не понимает, как поступить. Непонятно, было ли в ее жизни хоть что — то хорошее, как пример. Большая часть мужчин Эрнела озлобились на женщин. Даже Лютимар на первом отборе рассказывал, какие они ужасные и что одна я буду такой прекрасной и хорошей.
Нет, я не знаю, как обстоят дела на самом деле. Но если посмотреть на все и глазами женщин этой империи, то картина вырисовывается странная. Проклятье выкосило большую часть их близких точно так же, как и у мужчин: матерей, сестер, подруг, вполне возможно, дочерей. А потом, как снег на голову — собирайте себе гаремы и пытайтесь рожать, хоть и не получается, даже если и не хочется, если больно осознавать, терять, быть может, уже зародившийся плод под сердцем. Но никого это не волнует, ты женщина — старайся.
Я насупилась и волком посмотрела на островок мужчин в десяти метрах от нас, сильнее прижав к себе Халлонию.