Служанка колдуна (СИ)
— Только не передумай, — шептала я, поднимаясь по ступеням крыльца, - не смей трусить! Ой!
Я нырнула в прохладу каменной арки и осторожно открыла глаза. В прихожую ратуши легко могли поместиться три наши с мамой лесные хижины. А людей здесь – раз два и обчёлся. Посреди огромной комнаты гордо стояла тумба с объявлениями. Глаза разбежались от названий гильдий, но свою я нашла. «Западное крыло, третья дверь». Чудесно. Я повернулась за заход солнца и пошла быстрым шагом к лестнице. Уже представляла, как взлетаю по ступеням, но окрик заставил споткнуться.
— Любезная. Кто вы и куда направляетесь?
— Анабель Лоренс, — выпалила я, втянув голову в плечи. Меня остановил мужчина в лёгком доспехе. Он здесь стражником поставлен, чтобы следить за порядком? Хорошо, правильно. Как иначе-то? — В гильдию лекарей. Нужна лицензия на аптекарское и врачебное дело.
— Проходите, — он кивнул на лестницу и освободил мне путь.
Надо же. А я настроилась на маленькую битву. Заготовила отговорки и оправдания. Но раз не пригодились, то оставлю себе. До чего же ноги противно дрожали. Ох, напугал проклятый! Отвыкла я от злых людей, пока общалась с Мери. Она всегда весёлая, деловитая и совсем не вредная! Не то, что господин стражник. Надел доспех и возомнил себя королём. Строжится на всех, вопросы задаёт. Скоро лопнет от собственной важности. Так и подмывало скорчить ему рожу и по-детски показать язык. И почти выполнила своё желание, даже голову повернула, но вдруг налетела на что-то твёрдое.
Угораздило же в стену впечататься! Ой. Посреди лестницы? В стену?
Я уперлась в преграду руками, а потом заметила пуговицы на чёрном камзоле. Медленно подняла взгляд и… моментально покраснела.
— Господин Монк?
— Анабель Лоуренс, значит, — с улыбкой сказал он. С такой открытой и приятной улыбкой, что у меня на сердце потеплело. — Надо же, в какие игры судьба играет. А я как раз о вас думал. Вспоминал чудодейственное зелье, спасшее мне жизнь. Даже к лекарям обратился, но они готовы были клясться на крови, что такого не существует.
— Бабушкин рецепт, — пробормотала я, отодвинувшись от мужчины. Почему он всё помнил? Учитель говорил, что грибы должны затуманить рассудок. Мамочки, а допрос и пытки в подвале господин Монк тоже не забыл? И моё выступление с гневной речью? — Он такой старый, что лекари могли и не знать о нём.
Я спрятала руки за спину и бросила на приказчика взгляд из-под ресниц. Помнит? Или нет?
— Удивительная у вас бабушка, — приказчик склонился ко мне, окончательно вогнав в краску стыда. — Но нечета внучке. Вы ведь дважды спасли мне жизнь, а я ни разу вас не поблагодарил.
Как можно не улыбаться, слушая подобные комплименты? Вот и я не сдержалась.
— Ох, перестаньте, господин Монк, я сама подвергла вашу жизнь опасности. Совершенно того не желала, но всё же. Навредила. Будем считать, что спасением загладила вину. Кстати, как вы себя чувствуете? Ожоги зажили?
— Да, — приказчик лорда огляделся по сторонам. Убедился, что стражник не оборачивается, больше никого в прихожей нет, и расстегнул камзол на груди. А за ним и рубашку. — Вот. Можете убедиться. Ровная, гладкая кожа с маленьким шрамом. Будто заботливые руки сотни лучших лекарей колдовали надо мной ни один год.
Я должна была зажмуриться, отвернуться и отчитать наглеца за бесстыдное поведение, но получилось только стоять истуканом и хлопать ресницами, словно забыла, как разговаривать. А ещё до дрожи хотелось проверить, правда ли рубец такой маленький? Провести пальцами по ровной коже. Красивой мужской груди…
«Не смотри! — приказала я себе. — И руки из-за спины не вынимай». Помогло.
— От шрама не останется и следа, если помазать его ещё раз-другой, — наконец, сумела выдавить из себя я. — И, прошу вас, оденьтесь, пока никто не увидел. Не докажете потом, что проходили осмотр у лекаря. У меня ведь даже лицензии ещё нет.
— Да, я слышал, зачем вы пришли в ратушу, — Монк торопливо застёгивал пуговицы и продолжал оглядываться. — Уж простите мне случайный шпионаж. А заодно совет. Я знаю, что на лицензию нужно сдавать экзамен. Есть выбор — устно отвечать на вопросы или продемонстрировать умения. К пациентам вас, конечно, не пустят, но смешать какую-нибудь мазь или микстуру попросят. Не стесняйтесь. Удивите их.
— Чтобы удивить их исцеляющим зельем, придётся сначала кого-нибудь слегка поджарить, — я едва сдерживалась, чтобы не рассмеяться. — Но спасибо за совет, господин Монк.
— Благодарить я вас должен, — напомнил он. — Скажите, пожалуйста, не будет ли против ваш учитель и опекун, чтобы я прислал подарок? Не сочтёт ли он такой знак внимания неуместным?
— Господин учитель не будет против, но это лишнее. Не стоит. Лучше приезжайте за мазью, — отважно и не совсем умно предложила я. — Нужно закончить ваше лечение.
— Боюсь, тогда вам придётся спасать мою жизнь в третий раз, — расхохотался приказчик. — Господин Мюррей на порог меня не пустит. Испепелит, как обещал. Нет, мазь лучше принимать из ваших рук на нейтральной территории. Знаете, я придумал выход. На постоялом дворе, где я ночую, неплохо готовят мясные пироги. Мы могли бы пообедать после того, как вы получите лицензию. Отпраздновать моё двукратное спасение и появление ещё одного славного врачевателя. Трапезный зал общий. Ваша репутация честной девушки никоем образом не пострадает. Среди такой-то толпы благовоспитанных горожан. Постоялый двор всё же не трактир. Бояться не стоит.
— Хорошо. Только если не долго, — быстро ответила, чтобы не передумать.
В замке Мери и нетрезвый маг, за шаром, возможно, охота. Но Монк там точно не причём, мы уже выяснили. Учитель сказал, что под грибами не лгут. Всё по-прежнему крутится вокруг наследства, а я последнее время ничего вкуснее гороха не ела. Да и вообще ни разу не обедала наедине с мужчиной. С красивым мужчиной, который смотрит так, что сердце колотится и воздуха не хватает. Если разочек ослушаться Мередит, ничего страшного ведь не случится, да? Я пообедаю и вернусь. Буду с Монком предельно осторожной и ничего лишнего ему не позволю.
— Вы дождётесь меня?
— Конечно, — приказчик взял мою руку и коснулся тыльной стороны ладони поцелуем. — Буду сидеть за столом, пока солнце не зайдёт или пока вы не осветите улыбкой постоялый двор.
Я аккуратно отняла у него ладонь и ушла, не прощаясь. Пылали даже кончики ушей, а лицо и вовсе напоминало спелый томат. Зато с губ не сходила улыбка. Глупая и нелепая.
Мамочка, я, кажется, попала в ту же ловушку, что и вы с бабушкой...
Мередит
До обеда я варила гороховую похлёбку с пряными травами и пыталась убедить себя, что раз Нико не примчался в замок за помощью, значит, с мамой всё в порядке. Никто не позволит ей встать с постели раньше времени, хоть она и будет рваться изо всех сил. «Я здорова. Ну голова немного кружится… Ой, да ерунда. Вы поели? Чем Клауса с Гретой кормили? Я сейчас что-нибудь сварю». Нет, нет, нет. Братья натерпелись страха, сами всё сделают. И Елена стала какая-то другая. Тихая, серьёзная. Будто повзрослела за одну ночь. Справятся. Мне не нужно жить всеми мыслями там. Своего больного в замке хватало.
Карфакс объявил голодовку. Питался одним вином и колодезной водой. Причём воду он пил утром, доставая её магией прямо из колодца. Ага, ведро летело по воздуху в открытое окно спальни, чтобы погасить похмельную жажду великого колдуна. Я почему-то представляла его деревенским пьяницей. Небритым, душным от того, что долго не мылся и наплевал на себя. А вспоминался отец. Он выпивал, когда Клаус с Гретой ещё не родились. Возвращался ночью, нагулявшись с друзьями, и падал на кровать. Мама снимала его сапоги. Умывала лицо, ставила рядом пустую бадью. И ни разу не пожаловалась. Не сказала, как сильно она устала возиться с детьми и хозяйством одна. Она любила отца. И что-то от её тихой заботы в нём перевернулось. В нашем доме больше не пахло спиртным. А мама округлялась от новой беременности и расцветала от счастья.