Самоубийство Земли

— Спасибочки за понимание. Чтобы быть последовательным до самого конца, до финальчика: я хочу, чтобы, в отличие от всех иных должностей, моя писалась с маленькой буквочки. Да! Пусть так и пишется! Последний министрик. С самой-самой маленькой буквочки. Потому что это уже предельчик! Исходик! Точечка! Отсюда отступление не может быть никогда и никуда!
Тут золотые наперебой стали убеждать Воробьева, что он слишком уж многим жертвует, что так нельзя, в конце концов, ну ладно, пусть последний министр, но не с маленькой же буквы — это уж никак не годится, только с большой, как принято — Последний Министр. Золотые убеждали-убеждали, убеждали-убеждали, устали невероятно, но своего добились: убедили. После чего все — в том числе и Безголовый, который не принимал никакого участия в дискуссии — разошлись с приятным ощущением выполненного трудного долга.
4
Резкий стук в дверь вывел Безголового из забытья. Он вскочил и, пожалуй, излишне громко, крикнул:
— Да!
На пороге стоял золотой.
— Последний Министр приказал доставить радость! — гаркнул он.
Из-за его спины появился еще один солдат. На вытянутых руках он нес новую фуражку для Безголового.
Положив фуражку к ногам Великого Командира, золотой отрапортовал:
— Радость доставлена. — Переведя дыхание, солдат столь же громогласно спросил: — О чем прикажете думать, Великий Командир?
— О нашей Великой Стране, — не задумываясь, ответил Безголовый. — Все думайте об этом.
— Есть! — солдаты повернулись через левое плечо и вышли.
Хотя Безголовый уже и привык к тому, что его Последний Министр очень любил делать подарки своему Великому Командиру, каждый подарок все равно радовал его.
Полюбовавшись новой фуражкой, примерив ее, и даже прошагав в новом головном уборе перед зеркалом, Безголовый снова лег на диван, прекрасно понимая: раз уж пришли воспоминания — просто так они не уйдут.
Великий Командир продолжал вспоминать…
Воробьев говорил такие слова:
 
— Великий Командирчик, если ты будешь руководствоваться в своем правлении «Руководством по руководству руководством настоящим государством», — ты построишь истинное государство. Мы будем создавать его постепенно — и чем больше будет «Руководство…», тем истинней будет твоя страна. А для начала запомни главный принципик: ПРИКАЗ ОПРЕДЕЛЯЕТ СОЗНАНИЕ. Это очень важные, самые необходимые для построения воистину великой и настоящей страны слова! Приказик определяет сознаньице! Вы интуитивно поняли этот принципик, но не сумели его красиво сформулировать, а для настоящего Командирчика умение красиво формулировать чрезвычайно важно, ибо народик верит только тем приказам и лозунгам, которые красиво сказаны и абсолютно ясны, потому что у народика нет времени вдумываться в суть. И это прекрасно. Будь по-другому, толпа стала бы столь же неуправляемой, как неуправляем один человек. Но не будем отвлекаться. Итак, приказ определяет сознание, приказ закрепляет слово, дает ему силу. Что такое словечко? Штучка бессмысленная и легкая, как комарик — съел и не заметил. Но словечко в приказике — огромная сила.
«Говори! Говори! Говори» — даже в воспоминаниях Безголовому хотелось просить об этом своего Последнего Министра, речи которого чаще всего были ему не понятны, но все равно вселяли в Великого Командира уверенность. Ведь раньше в их стране выходило множество разных приказов, и все граждане понимали, как им жить. Но для самого Великого Командира приказа не было — от чего он и мучился. С появлением Воробьева, Безголовый начал править уже не просто так, а согласно «Руководству по руководству руководством настоящим государством». Поэтому «Руководство…» являлось как бы Приказом, который Великий Командир издавал для себя самого, что, без сомнения, было очень мудро.
Подумав так, Безголовый даже заурчал от удовольствия.
Но и эти радостные мысли недолго кружились в его головном механизме. Плен воспоминаний не отпускал Великого Командира.
Воробьев говорил такие слова:
 
— Великий Командирчик, давай начнем с самого простого. Давай назовем Дворец — хижиной, именно так — с маленькой буковки. Ты, наверное, хочешь задать вопросик: «Что же изменится от этого?» «Ничего», — таков будет мой ответик. Запомни, Великий Командирчик, еще один непреложный принципик: для того, чтобы гражданчики твоей страны поверили, будто в их жизни что-то изменилось, первым делом надо поменять вывесочки. Ибо настоящие изменения происходят так долго, что жители привыкают к ним и уже не радуются их новизне. Вывесочки же можно изменить за секунду.
Однако отныне твои гражданчики смогут говорить: «Наш-то Командирчик в хижине живет!» Представляешь, как это поднимет твой авторитетик? Запомни еще один простой принципик: Великий Командирчик постоянно должен подчеркивать свою скромность, и чем чаще он будет ее подчеркивать, тем громче и яростней будут звучать здравицы в его честь.
5
Ночь, казалось, длится вечно.
Солдаты сидели, тупо уставившись в одну точку и честно старались думать о том, о чем им приказано было думать.
Безрукий ходил из угла в угол своей комнаты, в сотый раз представляя, как воплотится его план и какое после этого наступит удачное время.
Плюшевые спали и снился им всем один и тот же сон: будто выходят они на площадь, и трижды вспыхивает и гаснет Великий Свет и начинается замечательный бунт. И только Собакину-маленькому снился почему-то огромный хоровод вокруг памятника Великому Конвейеру.
Спал Петрушин, обняв Ее, испытывая во сне ощущение полного счастья.
А Воробьев говорил такие слова:
— Что более всего мешает построению настоящей страны? Жители мешают, народ. Нет народика — нет проблем, есть народик — есть проблемки. Как же совладать с этим народиком? — Вот очень важный вопросик. Глупые Командирчики изо всех сил стараются, чтобы народик их полюбил, им кажется, что в этом случае они смогут делать со своими гражданчиками все, что захотят. Ошибочка. Не надо, чтобы народик любил своих командирчиков. Во-первых, любовь надо все время подтверждать, а зачем командирчику подтверждать любовь к своему народику? А во-вторых, чем кончается истинная любовь? Разочарованием. Насколько я знаю, тебе это хорошо известно, Великий Командирчик. А потому запомни еще один важнейший принципик «Руководства»: народик должен своего командирчика уважать. А если будет немножко бояться — очень хорошо. Это любви страх мешает, а уважение только крепит.
Но как же добиться уважения своего народика? Здесь есть несколько взаимодополняющих приемчиков. Для начала нужно создать о своем Командирчике, то есть о самом себе, легенду… Согласись, о простых гражданчиках мифы не слагают — их слагают только о героях и командирчиках. Поскольку героев в вашей стране, к счастью, нет, значит вывод прост: если о тебе рассказывают легенды — ты, безусловно, командирчик. В этом ты уже мог убедиться: ведь стоило тебе сказать, что ты живешь в хижине, — и сразу начали ходить легенды о твоей скромности. Как мы и ожидали, это вызвало новый прилив любви и уваженьица к тебе. Но, Великий Командирчик, сегодняшний день не очень хорошо способствует появлению мифа — тут уж никак не обойтись без прошлого. И я думаю: отчего это у вас до сих пор нет прошлого? Надо бы его непременно придумать, ибо не бывает настоящего государства без прошлого.
В Великой Стране нет Бога, и ты даже не знаешь, Великий Командирчик, что есть Бог. Нет, я не буду тебе это объяснять — ни к чему. Но ведь нельзя жить вовсе без веры. Во время моих полетиков я понял: кто не верит в Бога — тот верит в святость прошлого. Многие народики почему-то думают, что эти две веры взаимозаменяемы. Вы поставили памятничек Великому Конвейеру. Хорошо. Вы приказали верить в святость Великого Конвейера. Все постепенно свыкаются с мыслью, что Великий Конвейер — это самое святое, что у вас есть. Очень хорошо. И вот, когда все свыкнутся с его величием, надо неожиданно поставить вопросик: «А так ли уж, на самом деле, велик Великий Конвейер? Да и вообще: является ли он конвейером по большому счету?» Так рождаются споры о прошлом: вначале догма — потом сомнения. Все просто.