Самоубийство Земли

Время от времени от стен отделялись совершенно плоские мужчины. Все они были одеты в смокинги и котелки. Плоскими пальцами снимали котелки и кланялись плоскими головами. Отец на эти приветствия не обращал внимания. А сын поначалу здоровался из вежливости, а потом перестал.
Лестнице, казалось, не будет конца. Но вот она уперлась в маленькую дверку.
Отец толкнул дверь — она открылась.
За дверью начиналась точно такая же лестница, которая тоже вела вверх.
— Ты уверен, что хозяин планеты находится именно здесь? — спросил сын. — Может быть, нам надо было войти через другую дверь? Прозрачные люди предлагали нам много входов…
Мы уже вошли через этот, — ответил отец. — Вперед!
От стен стали отделяться совершенно плоские, будто вырезанные из картона, женщины в старинных платьях… Каждая из них делала книксен и пыталась изобразить на своем плоском лице подобие улыбки.
Теперь уже и сын не обращал на это никакого внимания. Надо было лезть вверх, то есть вперед. Вариантов не было.
Им попадались женщины с метлами в руках, и мужчины, тщетно старающиеся спрятать рога под шляпой. Великанши в белых саванах и лилипуты, которые все норовили укусить их за ноги.
Однажды им встретились три женщины, которые играли в карты — они двигали карты взглядом, не прикасаясь к ним. Увидев сына с отцом, они хором сказали: «Извините» и исчезли.
Им встретился скелет, играющий на собственных костях «Полонез Огинского», и полуразложившийся труп, который предлагал поиграть в салочки…
Всем им отец говорил «Исчезни!», и они исчезали столь же внезапно, как и появлялись. Правда, некоторые призраки пытались завести разговор, но отец оставался непреклонен, повторяя одно слово: «Исчезни!»
Сын чувствовал, что у него нет больше сил, что пересохло горло, а ноги гудят так, что этот гул должен быть слышен вокруг.
Но сын знал: жаловаться отцу бесполезно: не пожалеет, а то и высмеет. А о том, чтобы остаться отдохнуть среди приведений было даже страшно подумать. И он шел по бесконечной лестнице, видя перед собой только спину отца.
Лестница кончилась так внезапно, что отец едва не сорвался вниз.
Сын встал рядом на узкой площадке.
Снизу поднималось голубое облако поразительной красоты. Поднималось оно медленно, уютно покачивая своими округлыми боками. Облако не вызывало страха — наоборот, оно казалось столь нежным, что у него немедленно хотелось опуститься. После всего, что они видели в этом замке, облако представлялось воплощенной красотой и гармонией. Отец и сын смотрели на него, не в силах отвести взгляда. А облако поднималось все выше, выше, и уже можно было дотронуться до него рукой…
И тут раздался дикий хохот, вспыхнул яркий, до боли в глазах, свет.
Отец и сын увидели человека, который хохотал с неподдельным восторгом, не успевая вытирать слезы с глаз.
— Исчезни! — крикнул отец.
Но человек продолжал хохотать.
— Исчезни, черт тебя возьми! — крикнул отец.
Человек на секунду оборвал свой смех и сказал:
— Здорово, да? Люди не завораживают. Сам Чайковский с голой бабой — не завлекают. Великаны? А вы на них плюете. Летающие женщины? Вам хоть бы что. Отряд прыгающих, конных, пеших? Вы их обманываете. А облачко — подкрашенный кусочек воздуха — гипнотизирует. С ума сойти! Эти люди… дураки… я не могу… — и он снова захохотал.
Сын понял, что они с отцом стоят на маленькой площадке, которая поднимается над полом сантиметров на двадцать — не больше. Они сошли с площадки и огляделись.
Зал, в котором они находились, был настолько огромен, что в нем не только спокойно умещался гигантских размеров стол, десяток мягких кресел, два дивана и три шкафа, но при этом еще свободного места оставалось больше, чем занятого.
— Так это, значит, вы — хозяин планеты? — обратился отец к человеку, когда тот, наконец, кончил смеяться.
— Хозяин, — снова захохотал он. — Надо же слово какое: хозяин.
Внезапно он оборвал свой смех, посмотрел серьезно, даже строго, и медленно произнес:
— Я — не хозяин. Я — создатель.
12
Отец и сын сидели в креслах и внимательно рассматривали того, кто назвал себя создателем. Это был человек невысокого роста, лет пятидесяти. Описать его лицо невозможно — перед ними на диване сидел человек с никаким лицом. Есть такие усредненные лица, которые природа создала будто специально, как некий безликий трафарет. Это усредненное лицо жило своей нервной жизнью: то его рассекала улыбка, то затемняла печаль, а то вдруг губы начинали беззвучно шевелиться, словно доказывая что-то невидимому собеседнику.
 
Вслух, однако, хозяин ничего не говорил.
Отец и сын тоже молчали, приходя в себя после восхождения.
Во дворце стояла тишина, и можно было подумать, что страшный путь им попросту привиделся.
Отец решил начать разговор издалека:
— Я не знаю, кто вы — хоть создатель, хоть хозяин. По мне все одно: важный человек. Отчего ж тогда ваш дворец не охраняется?
Хозяин хмыкнул, сыграл пальцами на зубах какую-то мелодию, и только, после этого сообщил:
— Незачем. Видите ли, господа пришельцы, планета, которую вы на Земле называете Планета номер ноль, населена призраками. А призраки не могут принести вреда людям. Напугать могут, а навредить — нет. — Хозяин хмыкнул. — Здорово вас прыгающие напугали, да?
Неожиданно он вскочил, подбежал к сыну, схватил его за плечо:
— Спасибо тебе за идею с прыгающими, парень, — это все, что он успел сказать прежде, чем получить от отца его коронный удар в челюсть.
Хозяин встал, как ни в чем не бывало.
— Не понимаю, извините, за что, — улыбнулся он. — Я, видите ли, очень благодарен вашему сыну. Я, видите ли, умею заглядывать в сознание, ну и в сны, само собой. Ваш сын увидел во сне прыгающих людей… Какая идея, а? Какой образ вашей земной жизни? Потрясающе… Ну а уж устроить с ними спектакль — это, извините, было делом техники.
— Я не понимаю, что вы говорите, — признался сын.
Признание это хозяина ничуть не удивило.
— А ты вообще не все понимаешь. Даже со второго раза. Тебе ведь тот, кого ты, дурачок, принял за родного отца, — все рассказал. Ну разве мог я отказать себе в удовольствии устроить человеку за какой-то час проверку, которую на Земле он проходит всю жизнь? Очень люблю устраивать такие спектакли. Но к нам все время прилетают пилоты, а у них, знаете ли, ограниченная фантазия. Кстати сказать, — обратился он к отцу, — ваш сын достойно ее прошел.
— Меня совершенно не интересует то, что вы думаете о моем сыне, — отрезал отец. — А что нас интересует — вы прекрасно знаете. И потому не буду вас ни о чем спрашивать. Расскажите все сами.
— Да-а, — протянул хозяин. — Вот, собственно, и все. Я знал, что рано или поздно сюда придет человек, который меня уничтожит. Рано или поздно люди уничтожают любую жизнь. Вы ведь и созданы природой для уничтожения. Дурачки. — Он хмыкнул, и словно подавил в себе новый приступ хохота. — И вот вы пришли, чтобы убить меня. Выслушать и убить. Это так похоже на людей. Ну что же — слушайте.
Итак, вы попали на планету призраков. В мире ведь ничего не существует в единственном числе, неужто вы, странные люди, не понимали, что где-то обязательно должна быть вторая Земля. Она — здесь. И хозяйничаем здесь мы, призраки людей.
Так было испокон веков. Планета призраков, жизнь которой похожа на земную, только не было в ней организованности, порядка. Кто-то строил дома, а кто-то нет. Кто-то обретал человеческую плоть, а кому-то было лень этим заниматься.
Так продолжалось долго. До той поры, пока здесь не появился я, — хозяин поднялся и вскочил на стол. Он ощущал себя трибуном — видел перед собой не двух пришельцев, а огромный гудящий зал. — Я явился в те давние времена, когда у вас, на Земле, еще существовали правительства, и я являл собой призрак второго человека в государстве.
 
О! Эти вторые, великие люди, которые всегда шли через запятую. Мы вершили историю, совершали перевороты, придумывали жизнь нашим согражданам и воплощали придуманное в жизнь, но страшная запятая отделяла нас от вечности, отделяла нас от истории. Мы были всегда около — и никогда внутри.