Алая магнолия (ЛП)

Глава 20
ОсвобождĄнные
Пикап Коннора припаркован под лестницей, в кузове у него отбойный молоток. Мое сердце замирает, пока я не вижу, что бирка на молотке все еще держит молнию закрытой. Значит, они сбежали не так.
Джереми встречает нас под крыльцом, его лицо бледное и напряженное. — Я закрыл дверь подвала на случай, если они вернутся, — говорит Джереми Антуану вместо приветствия. — И притащил Коннора с Эйвери в библиотеку. Он смотрит между нами. — Почему вы вместе?
Его брови сходятся на переносице. — И почему ты так одет?
— Ты объясни, — говорю я Антуану, в пару прыжков поднимаюсь по лестнице и вхожу в дом. — И что ты имеешь в виду, когда говоришь, что притащил Коннора с Эйвери в библиотеку? С ними все в порядке?
— Харпер.
Я оглядываюсь назад, туда, где Антуан стоит сразу за дверью. — Ты должна пригласить меня войти. Кезия и Калеб могут быть где угодно. Эта дверь больше не может их удерживать.
Я колеблюсь. Всего пару дней назад я стояла прямо там, где он сейчас, и поклялась, что никогда не приглашу его войти. Даже сейчас мысль о том, чтобы позволить ему войти в наш дом, кажется опасной, как будто однажды сделанное уже никогда не будет прежним. Изумруд на моей руке поблескивает в солнечном свете. Ничто никогда не будет прежним, несмотря ни на что. Антуан наблюдает за мной, постукивая пальцем по дверному косяку, выдавая свое напряжение. Затем я думаю о Конноре и Эйвери, и все мои страхи сменяются гораздо худшими.
— Войди.
Антуан внутри и проносится мимо меня в потоке воздуха, исчезает. Я спешу за ним через весь дом в библиотеку в задней части дома. Коннор и Эйвери лежат бок о бок на полу. Следы в пыли показывают, куда Джереми затащил их в комнату. Антуан склоняется над ними, и когда я вхожу, он говорит приглушенным тоном: — Не подходи ближе, Харпер.
Я не собираюсь его слушать и продолжаю идти.
— Джереми!
Голос Антуана звучит грубо, затем я чувствую, как руки Джереми, на удивление сильные, обнимают меня. — Выведи ее наружу.
— Нет!
Я сердито сопротивляюсь. — Отпусти меня. Что не так с Коннором?
Я слышу страх в своем голосе, делающий его пронзительным. — Отпусти меня!
— Коннор и Эйвери оба будут в порядке. Но ты не можешь быть здесь.
Я прижимаюсь к Джереми достаточно сильно, чтобы развернуться и увидеть Коннора, бледного и безжизненного, с зияющей раной на шее, которая пугает меня. Антуан держит запястье над лицом Коннора. Он быстро отворачивает голову в сторону, скрываясь из виду, но не раньше, чем я замечаю кровь у него на губах и жесткий бронзовый блеск в глазах. — Что ты делаешь? — шепчу я. Антуан не смотрит на меня. — Что ты с ним сделал?
— Он помогает им, Харпер, — говорит Джереми позади меня. — Рана на шее Коннора была сделана не Антуаном.
Антуан все еще отвернулся от меня. — Уведи ее отсюда, — грубо говорит он.
— Ты кормишь его своей кровью?
Я так возмущена, что чувствую себя физически больной.
— Все в порядке, Харпер.
Джереми пытается оттащить меня. — Его кровь исцелит их. Пожалуйста, доверься мне.
— Я не оставлю здесь своего брата.
Я вырываюсь из рук Джереми. Мой голос теперь спокойнее, холоднее. — Ты можешь делать, что хочешь, но я не оставлю Коннора.
Антуан склонился над Эйвери, все еще отвернувшись от меня. — Это правда?
Я прошу его повернутся. — Твоя кровь исцелит их?
Он кивает, но не смотрит на меня. — Займёт некоторое время. Они оба потеряли много крови.
Он поворачивает голову вбок, но все еще в сторону от меня, глядя в сторону лестницы. — Когда я спущусь, оставь лестничную клетку открытой. Кезия и Калеб не могут выйти на дневной свет. Здесь ты будешь в безопасности — до наступления ночи.
— Если они не могут выйти на дневной свет, тогда где они?
Я в замешательстве.
 
— В туннелях для рабов.
Голос Антуана мрачен. — Они знают каждый туннель под этой собственностью. Но все выходы, которые они когда-то знали, заблокированы. Они не смогут сбежать. В конце концов им придется вернуться в подвал. Если они это сделают, мы сможем снова заманить их в ловушку.
— Ты уверен?
Я не хочу прямо спрашивать его о моем имени на документе в присутствии Джереми.
— Привязка вернулась на место. Я почувствовал это.
Антуан встает. — Если мы сможем затащить Кезию и Калеба в подвал, я думаю, что знаю, как снова закрыть дверь.
Он бросает взгляд на Эйвери. — Когда она проснется, спроси Эйвери, что именно произошло, когда они открыли эту дверь.
Когда он поворачивается, он выглядит как всегда, но на рукаве его пиджака темное пятно там, где он вытер кровь с лица.
Я вздрагиваю. Его зрачки расширяются, затем сужаются. Только когда возвращается жесткая маска, я понимаю, что мужчина, за которого я вышла замуж сегодня, просто исчез и был заменен холодным, отстраненным незнакомцем.
Антуан отворачивается.
— Что бы ни случилось, — говорит он, обращаясь скорее к Джереми, чем ко мне, — вы не должны спускаться в этот подвал. Кезия и Калеб будут голодать. Это чудо, что они не убили Эйвери и Коннора. Даже запаха крови будет достаточно, чтобы привлечь их отовсюду в этих туннелях, а внизу, в подвале и туннелях за его пределами, вы — добыча. Если они найдут тебя, они убьют вас. Вы должны это понять.
Он не смотрит на меня, когда говорит. Когда Джереми кивает, Антуан поворачивается к книжной полке и нажимает кнопку, чтобы открыть ее. Я бросаюсь к Коннору и опускаюсь на колени рядом с ним, в ужасе уставившись на зияющую рану на его шее. Я не могу себе представить, как кто-то мог пережить такую ужасную травму; половина его горла была оторвана. У Эйвери, с другой стороны, рана гораздо меньше, хотя она выглядит такой же бледной и безжизненной, как и Коннор.
— А как насчет тебя?
Я слышу, как Джереми говорит позади меня. — Ты не можешь спуститься туда, Антуан. Они убьют тебя.
— Со мной все будет в порядке.
— Нет!
Я оборачиваюсь и вижу Джереми, стоящего со сжатыми кулаками, с глазами, блестящими от непролитых слез.
— Пожалуйста, — говорит он, его голос срывается на этом слове. — Антуан. Не ходи туда.
— Все в порядке, Джереми.
В голосе Антуана есть что-то нежное, доброта, которая так не сочетается с отстраненным незнакомцем, каким он был минуту назад, что я оборачиваюсь, чтобы посмотреть на него, но все, что я вижу, — это взмах черного пиджака, когда он поворачивает на лестницу и уходит.
Я оглядываюсь на Джереми, замечая его лихорадочный цвет лица, вздымающуюся грудь и выражение абсолютного опустошения, когда он смотрит вслед Антуану. Он медленно поворачивается ко мне, и страдание на его лице темнеет.
— Это твоя вина, — говорит он низким, сердитым голосом. — Он умрет из-за тебя. И если он это случится, — говорит он, яростно сверля меня взглядом, — я никогда тебя не прощу.
Глава 21
Монстры
Джереми падает на пол, прислоняется спиной к стене, руки свободно лежат на коленях, голова опущена. — С твоим братом и Эйвери все будет в порядке.
 
Его голос ровный, и он не смотрит на меня. — Займёт некоторое время, чтобы это сработало, но они поправятся, поверь мне.
— Откуда ты знаешь?
Я все еще потрясена его гневом мгновение назад, но трудно думать о чем-то другом, кроме Коннора и Эйвери, пока они лежат на полу. Если не считать того, как поднимается и опускается их грудь, они выглядят так, словно мертвы.